Готфрид Лейбниц - Игорь Нарский

Логика вероятного должна базироваться на логике необходимого (4, с. 428), но высказывания о возможности бытия тех или иных вещей «следует вывести из природы вещей» (4, с. 328), что требует, конечно, применения логических законов, но на уровне наблюдений и констатаций они едва ли составят достаточное условие истинности формируемых утверждений и прогнозов. С другой стороны, в пользу всеобщности действия закона тождества-противоречия как закона, регулирующего достижение истинности, говорит то, что во всех случаях суждения для Лейбница либо истинны, либо ложны. Он убежден во всеобщности действия двузначной логики.

Как бы то ни было, действие принципа тождественности-непротиворечивости в качестве критерия истинности было шагом вперед по сравнению с предшествовавшим рационализмом середины XVII в. «Лейбниц, — писал В. Каринский, — заменил менее определенное Декартово понятие об ясном и отчетливом знании во всяком случае более строгим требованием необходимой связи между субъектом и предикатом умозрительных истин» (24, с. 99). Но здесь же следует подчеркнуть, что принцип тождественности-непротиворечивости не есть, строго говоря, высший логический принцип у Лейбница. Разбирая его метод, мы видели, что этот принцип возводится к принципу достаточного основания, и это происходит и тогда, когда эти принципы выступают в функции критериев истинности (ср. 3, с. 330, 347; 17, sect. 11–16). Правда, закон достаточного основания при его всеобщем употреблении ведет к произвольным результатам: ведь окончательное достаточное основание всех истин охарактеризовать определенно не удается и остается прибегнуть к ссылке на «решение божье», что ни к чему не обязывает (12, с. 120).

Эту трудность Лейбниц преодолел, придав самому закону достаточного основания характер требования формальнологической непротиворечивости. С данным требованием вполне согласуется стихийная диалектика Лейбница, и сам принцип всеобщей гармонии иногда приобретает у него вид тезиса о логически непротиворечивом познании мира постепенных переходов и контрастов (полярностей, противоречий). Эта гармония диалектики и формальной логики была одним из высших завоеваний великого мыслителя, а у другого великого диалектика, Гегеля, она не нашла полного признания.

Законы противоречия, тождества и достаточного основания исполняют свою гносеологическую роль в системе Лейбница, вступая в комбинации с принципами всеобщих различий (что проявилось, например, в принципе «максимум-минимум»), простоты и другими. Впрочем, уже слияние двух законов — противоречия и тождества — в один преследовало цель гносеологического упрощения и превращало критерий непротиворечивости (согласно которому суждение, в котором S и Р тождественны, истинно потому, что оно непротиворечиво) в критерий тождественности (согласно которому непротиворечивость этого суждения есть следствие тождественности его S и Р). Высшим критерием истинности оказывается, таким образом, принцип тождества (17, р. 187). Этот принцип интуитивен, а значит, таким критерием оказывается рациональная интуиция. Содержание субъекта познания тождественно познавательному объекту, и последний аналитически должен вытекать из субъекта. Добавление об аналитичности существенно: оно освобождает Декартову интуицию от психологизма и придает ей строго логический характер.

Виды истин

Теперь рассмотрим учение Лейбница о классификации истин. Напомним, что он утверждает врожденность всего познания, а это, имея в виду логический характер процесса выявления знаний, равнозначно априоризму. Весь мир может быть познан (хотя бы в возможности) a priori, и переход этой возможности в действительность есть бесконечный процесс обнаружения предикатов в содержании субъектов суждений. В каждый данный момент различные монады (субъекты-личности) находятся на различных достигнутых ими уровнях этого процесса, а одна и та же монада в различные моменты своей жизни не может оставаться на прежнем уровне. Целью ее стремлений являются такие суждения, в которых она осознает наличное в них тождество субъектов и предикатов и тем самым овладевает элементами абсолютной истины.

В отличие от генетической схемы постепенного восхождения от лжи (наименьшей истины в смутном познании) к истине (наибольшей истине интуитивного познания) можно построить логическую схему (схему 5), в которой от понятия «истина вообще» будем спускаться к частным ее видам. В качестве общего определения истины Лейбниц принимает (4, с. 350) соответствие суждения актуальной или возможной действительности. В силу рационализма это соответствие предстает как тождество субъекта и предиката в самом суждении, а вследствие априористского толкования истины вообще как совокупности наиболее общих истин из нее дедуктивно выводятся другие виды истины.

Схема 5

Здесь А — это исходные логические истины, «непосредственные аксиомы». Они составляют содержание абсолютного мышления мира сущностей, зафиксированного в логической структуре всех возможных миров. Значит, это необходимые, всеобщие, вечные, сущностные истины. Часть их заложена в человеческом мышлении и всплывает в процессе духовного развития человека. В генетической схеме им соответствуют «интуитивные идеи».

В — это производные логические истины, их Лейбниц называет «вторичными аксиомами» (4, с. 358). Теоретик выводит их из истин А, и в генетической схеме им соответствуют «символизируемые идеи», которыми оперируют математики, физики и т. д.

Сложнее дело обстоит с истинами вида С. Это истины факта в мире явлений, различные предметные констатации и описания (4, с. 392). С точки зрения эмпирии эти истины должны быть исходными, первоначальными (4, с. 318), а аксиомы должны вытекать из них путем индуктивных обобщений. Но Лейбниц оспаривает это и как рационалист рассматривает единичные и частные, случайные и преходящие факты лишь как «примеры» и «пробы» (3, с. 189–190), как поводы для осознания и формулировки всеобщих утверждений, так что последние, следуя строго логике Лейбница, от истин факта не зависят (4, с. 366), хотя эти истины и направляют мысль на познание всеобщего (4, с. 366). Но чтобы строго реализовать принцип онтологизации истин, требовалось признать, что истины факта зависимы, а именно производны от рациональных истин. К этому признанию Лейбниц и пришел в конечном счете.

Но прежде всего насколько ошибочно было его мнение о самостоятельности «истин» разума, т. е. истин видов А и В? Анализ показывает, что, несмотря на идеалистический характер этого мнения философа, в нем было и рациональное зерно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});