Крошка из Шанхая - Вэй Хой

Она чмокнула меня в щеку, а потом вспомнила, что у нее есть для меня подарок:

– Погоди минутку! У меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– Закрой глаза. – Она рассмеялась.

Я зажмурилась, предвкушая что-нибудь необычное. Она была горазда на всякие проказы.

– Ладно, можешь открывать!

Мадонна поднесла какой-то предмет прямо к моему носу. Я инстинктивно отступила, а потом вдруг поняла, что это был самый настоящий пластиковый вибратор – сувенир из секс-шопа. Но это еще было не все. Она даже развернула его, вытащила эту дьявольскую фаллическую штуковину и положила ее на ладонь, демонстрируя во всей красе.

– Нет уж, спасибо, не надо! – сказала я поспешно.

– Он абсолютно новый. После того, как меня бросил этот негодяй Ай Дик, я подумала, что мне понадобится что-то в этом роде и купила. Но так им и не воспользовалась. С помощью этой штуки все равно не залечишь сердечную рану. – На ее лице заиграла странная улыбка, по-детски обиженная, но порочная. – Я имею в виду психологическое утешение. А теперь у меня есть парень, а ты, похоже, в глубокой депрессии. Тебе, наверное, очень одиноко. Бедняжка! Тебе он может пригодиться!

– Спасибо, не надо! – Я стала пунцовой от смущения. Эта чудовищная штуковина бесстыдно вибрировала и казалась просто громадной! Я подумала, что на худой конец обойдусь и пальцами. По крайней мере, они мягкие и не такие свирепые.

– Да возьми же, ну, пожалуйста! – настаивала она, все еще смеясь.

– Нет, – отнекивалась я, но тоже начала улыбаться.

– Ну ладно. Уж больно ты правильная, маленькая леди. Но ведь в глубине-то мы все одинаковые, – она окинула меня пронзительным, всепонимающим взглядом, широко открыла рот и поморщилась. – Нам нужно договориться и навестить Тиан-Тиана. Сколько я его знаю, он всегда жил в кошмаре. Ему очень повезло, что он встретил тебя. Уж мне-то известно, как сильно такие люди нуждаются в привязанности.

– Но я всегда чувствую свою вину перед ним. Как будто я просто еще один его кошмар! – призналась я. – Мы льнем друг к другу, словно вместе пробираемся через страшную темную чащу.

– Дорогуша, не изводи себя понапрасну! Я знаю, что ты очень переживаешь из-за всего этого, но уверяю тебя, никто из женщин не в силах справиться с этой ситуацией лучше. Ты совершенно уникальный человек. Будет тоскливо, звони! Я одолжу тебе моего парня, или можем развлечься втроем.

Она снова зашлась смехом. В этом была вся Мадонна – ее типичный треп, эпатаж и пренебрежение к условностям. Я убеждена, что она и в самом деле способна на такое, хотя это уже не укладывается ни в какие рамки. От одних слов мне стало тошно, как будто я объелась сладкого.

Мы вместе пообедали в тайском ресторанчике «Кухня Яна». Похоже, ее дружок-полицейский счел меня привлекательной, потому что, попивая вино, он все время касался коленом моей ноги. Я даже бровью не повела. И хотя мой рот был набит морскими моллюсками, голова была занята совсем другим: мне было ужасно любопытно, чем офицер полиции отличается в постели от всех остальных мужчин. Наверное, он обращается с женщиной, как с правонарушителем, и свирепо наваливается на нее. Но был ли его член таким же мощным и выносливым?

При мысли об этом у меня потекли слюнки, в животе потеплело, словно на него легла большая горячая ладонь.

И тут Мадонна вдруг завопила:

– Это что еще за безобразие?

В гневе она отшвырнула деревянные палочки. Я не могла сдержать смеха, когда колено храброго полицейского мгновенно отпрянуло.

К нам со всех ног бросился официант.

– Как эта гадость попала ко мне в чашку? Держу пари, ваш шеф-повар уже лысый, как коленка! У него на темечке скоро не останется ни волосины! – орала Мадонна, возмущенно указывая на суп.

Менеджер ресторана тоже подошел к нашему столику и несколько раз подобострастно извинился. Он велел официанту немедленно заменить блюдо, и тот услужливо унес куриный суп с дерезой [89], в котором плавал волосок. В считанные секунды Мадонне подали новую чашку и пообещали нам бесплатный десерт.

***

Вернувшись домой, я обнаружила в сумке подарок Мадонны, который она сунула туда втихомолку. Нет, она все-таки ненормальная! Я вспомнила, что говорил о ней Тиан-Тиан, положила вибратор в ящик комода, умылась и пошла спать.

Дремота обволакивала тело, как прилив во время полнолуния. За долгие-долгие дни мне впервые удалось так быстро заснуть. Тиан-Тиан, мой роман, мои тревоги и даже проклятые попытки по добыванию хлеба насущного – все кануло в бездонную пропасть. Сперва мне нужно было хорошенько выспаться, а уж потом я со всем разберусь.

Дорогая Коко, не тревожься понапрасну! Завтра, когда ты проснешься, наступит новый день!

***

На следующее утро толстуха из соседней квартиры нашла в нашем почтовом ящике письмо и открытку, и по своему обыкновению принесла их мне. Я поблагодарила ее, подошла к софе и села. Письмо было от Тиан-Тиана, а открытка от Марка.

Я помедлила мгновение, а потом решила сначала прочесть открытку. На ней был изображен похожий на пагоду огромный кактус в пустыне. На обратной стороне было что-то нацарапано по-английски.

«Дорогая, я в Мексике по делам. Здесь грязновато, но интересно. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, марихуана, велорикши и брюнетки с необычайно печальными голубыми глазами. В отеле я попробовал знаменитый мексиканский жгучий перец. Так что при следующей встрече обожгу тебя горячим поцелуем.

Целую, Марк.

Р. S. Один из наших клиентов, фирма которого выпускает небьющееся стекло, оказался ужасным занудой. Отсюда мне придется поехать в главный офис фирмы в Германии, чтобы оценить перспективы сбыта его продукции. Еще по его настоянию нужно изучить положение потенциальных конкурентов. Так что вернусь не раньше, чем через две недели.

Р.Р.S. Никак не могу до тебя дозвониться. Пожалуйста, подумай об электронной почте. Я смогу устроить тебе бесплатную линию».

Я поцеловала открытку. Уже довольно давно я сняла трубку с аппарата. Думала, он догадается, что я пишу. Впрочем, мне не стоило о нем беспокоиться. Он был, что называется, столпом общества. Красивый, умный, с престижной работой, умело находящий выход из самого затруднительного положения и не теряющий хладнокровия. Он и с женщинами чувствовал себя, как рыба в воде.

Так что если ему действительно захочется меня найти, то он разыщет меня даже на Южном полюсе.

Разносторонность и предприимчивость Марка были даром свыше. Он являлся полной противоположностью Тиан-Тиану. Они были существами из двух разных миров. Перевернутым отражением друг друга в зеркале моего тела.

На столе я нашла серебряный нож для разрезания бумаги. Я обычно не пользуюсь ничем столь претенциозным, чтобы открыть конверт, но в этот раз почему-то нервничала.

Тиан-Тиан написал всего одну страницу.

Моя милая Коко!

Пишу тебе отсюда, словно из сна. Я даже не уверен, что письмо дойдет. Сейчас я далеко от тебя, страшно далеко, за миллионы световых лет. Я не могу не думать о тебе, не вспоминать о том, что было между нами. Никак не избавлюсь от кошмаров.

Один раз мне приснилось, что я куда-то бегу. Меня окружают розовые цветы и фрукты. У цветов острые колючки, я бегу, весь в крови. И потом проваливаюсь в глубокую, глубокую яму. Там черным-черно. И в темноте лишь едва слышен твой голос, ты читаешь роман. Я в отчаянии зову тебя, и вдруг моя рука натыкается на какой-то горячий пульсирующий и кровоточащий комок. Я чувствую, что это сердце, но никак не пойму, кто мог бросить его в эту черную яму.

Этот сон повторялся вновь и вновь, повергая меня в ужас, пока я не лишился последних сил. Врач говорит, что это нормальная реакция организма на лечение, но я больше не хочу здесь оставаться. Повсюду лишь унылые, отрешенные лица.

После окончания курса первичного лечения вернусь домой. Сразу же. Господи, дай мне крылья! Я целую тебя. Тысячу, нет, десять тысяч раз! Если и имеет смысл жить, то только ради любви к тебе.

Твой грустный Тиан-Тиан, 30 июня.

На обратной стороне листа он изобразил себя: уголки рта печально опущены, прядь волос приклеилась ко лбу. Я не могла сдержать слез. Жгучие капли стекали по щекам, как лава.

«Господи, – думала я. – Что это все значит? Почему судьба так жестока ко мне и к этому мужчине? Все мои помыслы, слезы, сердечная боль и душевные устремления – лишь о нем. Не знаю, было ли наше чувство любовью, но оно трагично и безысходно, чистейшее поэтическое воплощение обреченной страсти, как томление узника в тайной темнице, как буйное цветение сирени, как плеск рыбки в бездонном озере отчаяния».

Мы были обречены еще до нашей встречи. Время, как безжалостный и неумолимый скорый поезд, пронеслось по современным городским кварталам и скрылось вдали. Мои слезы не имели смысла. Радости и печали любого из нас не имеют смысла, потому что огромные стальные колеса поезда беспрестанно вращаются с жестокой неотвратимостью. Именно быстротечность бытия так мучает и угнетает жителей больших городов в нашем проклятом прагматичном веке.