Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры - Дмитрий Перовский

Макнили захлопнул дверь и прекратил размышления. Рука легла на прохладную рукоять беретты. «На первом всё спокойно — иду на следующий», — твёрдой походкой Макнили преодолел лестницу и посмотрел в глубину второго этажа.

Неравномерно освещённый коридор подмигивал одинокой люминесцентной лампой далеко в глубине своей развёрстой пасти. Вокруг этого единственного маяка безумно скакали тени ночных мотыльков.

Макнили достал пистолет и поплыл сквозь темноту по направлению к свету. Пять, семь, десять шагов по мягкому ковролину, а свет словно и не приближается. За спиной что-то хрустнуло, как будто сломанным позвоночником. Нет, будто кто-то наступил на сухую ветку. Но откуда сухая ветка могла взяться в пустом больничном коридоре?!

Хруст повторился вновь. Теперь это точно был позвоночник. Огромное существо, сожравшее души всех покойников в этом здании, ползло, похрустывая сломанным позвоночником и облизывая длинным шершавым языком его ещё не остывшие следы.

Пятнадцать, шестнадцать шагов. Макнили перешёл на бег, ещё твёрдо уверенный, что у окна обернётся и без жалости пристрелит ползущую за ним тварь. До лампы оставалось ещё метров пять, когда она замигала и потухла, и страх проник в сердце Макнили. Он рванул, не оборачиваясь — холодная рука до боли сжала рукоять оружия. Свет мигнул в последний раз и исчез.

Снова детский плач, смех… Макнили выбил своим телом окно в конце коридора, кувырком пролетел по крыше пристройки и рухнул в заброшенный и занесённый хламом двор — в кучу мертвецкого тряпья, припорошённую тяжёлым январским снегом.

Из пустой чёрной дыры в здании ничего не лезло и не гналось. «Значит преследователь сзади». Сердце Макнили забилось ещё сильнее; обернувшись, он упёрся носом в трухлявую стену деревянного навеса. Детектив забился в это спасительное укрытие, опасливо озираясь по сторонам.

До машины он добежал, держась за подранный бок. Быстро заполз в салон. Словно ожидая хозяина, радостно взревела рация:

— Макнили. Я сегодня занят. Кончай охранять морг. Следишь за нашим участком тоже ты! А то там только клоун Фред и дефективный в приёме. Радуйся, пока есть возможность… посидеть в кабинете начальника. Подберёшь на набережной Фреда II и III. Конец связи.

Таурус легко завелся и, взревев, рванул в ночь.

* * *

Приёмная была чуть залита кровью, пол липкий, в воздухе — запах жжёного мяса и как будто серы.

— Они что, убили уже кого-то тут или нет? — заметил Фред, первым пройдя к двери приёмной.

— Не знаю, но крови столько, как будто слона выжали, — ответил второй, и сразу вспомнил их ночного сотрудника по кличке Слон, которому все с патрулей носили пончики. Несмотря на дефекты всех внутренних систем органов, он пересиливал себя и приходил работать в полицию. Каждую ночь. И вот сейчас они, возможно, шли по его останкам.

— Вы двое, держите, главный вход. Один снаружи, другой становится на приём. Я наверх, в кабинет Шефа. Не терять бдительности — где-то тут труп и, возможно, маньяк.

Макнили, почему-то, не хотелось подставлять Фредов. Наверх, в кабинет Шефа, он пошёл в одиночку.

— Per signum crucis de in cimis nostris libera nos, Deus noster, — падре Кэрролл встретил вошедшего детектива улыбкой. Он стоял, облокотившись на стол Шефа. Его руки были в чернилах, а поверхность бюро разрисована разнообразными крестами с готическими завитушками. После приветствия он отбросил маркер и приподнял свой длинный зазубренный меч. Рядом с ним, накрепко привязанный к тяжёлому шефскому стулу, стонал Фред со щеками, также украшенными крестами, и теперь еще и с мечом поперёк горла.

Внутри Макнили всё бушевало: надо было стрелять сразу.

— Выбрось свою игрушку в окно, и мы поговорим. Я расскажу тебе о Господе. Я тебе расскажу, какой он. Ведь я, благодаря тебе, его видел!

— Откуда ты выполз, Кэрролл? — Макнили решился на переговоры. Коп не боялся сухощавого противника. Человек в рясе и с мечом может вызвать страх только у впечатлительных хилых отроков. Он бросил свой пистолет в окно.

Священник загорелся неким зеленоватым внутренним светом и начал проповедовать. От его слов большое шефское бюро словно превратилось в кафедру, а дёргающийся Фред стал похож просто на слишком чуткого к господним заповедям прихожанина.

— Я встал и увидел свет. Я был воскрешён для особой миссии. А потом Господь сказал мне: «Иди в полицейский участок и прости трёх человек. Эти люди достойны прощения!» Я агнец Божий и я есмь меч в его руках, меч несущий и прощающий. Ты готов к прощению, сын мой? — священник склонился над Фредом, а тот только мотал головой и мычал. Макнили подумал, что сумеет выиграть время.

— …И в голове моей стало ясно и светло, как в храме на рассвете: моя миссия — прощать! Для грешника главное — прощение, лишь так он попадёт в рай. Если я могу простить, я должен это сделать даже ценой его жизни. Если для того, чтобы простить, мне надо убить — я готов взять на душу этот грех. Ибо жертвую своею бессмертной душой ради всевышнего прощения. Я прощал, прощаю и буду прощать. Прощён и свободен.

С этими словами падре Кэрролл не без усилия надавил на клинок — острие пробило грудную клетку Фреда в области сердца и вышло сквозь спинку стула. Заложник стал захлёбываться, закатил глаза, попытался дёрнуться, но лишь опрокинул стул навзничь. Лужа крови в несколько мгновений натекла к ногам священника. Макнили понял, что переоценил свои возможности и недооценил противника, который пришёл в участок не для проповедей. Он резко рванулся вперёд, оттолкнул маньяка.

Падре Кэрролл попятился, но удержался на ногах. Его рука обхватила массивное пресс-папье на шефском бюро. Он сделал шаг вперёд. Коп, увидев, что его противник уже вооружён, попытался поднять меч, но тот крепко застрял во Фреде.

Священник расхохотался и сделал шаг к очередной жертве. Макнили тщетно пытался вытянуть оружие, при каждой его попытке живучий Фред хрипел. Когда маньяк подошёл уже совсем близко, Макнили поставил ногу на грудь раненого и предпринял последнее усилие. Меч вышел, что-то брызнуло копу в лицо, Фред прохрипел в последний раз. Макнили вслепую махнул мечом и, кажется, попал. Он рукавом вытер с лица кровь напарника и стал искать безумного падре.

Кэрролл уже поднялся и надвигался вновь. В руках было всё то же пресс-папье. Священника слегка шатало, а на щеке виднелся свежий кровоподтёк. Он приблизился — Макнили опять неумело взмахнул тяжёлым мечом. Удар пришёлся под рёбра, и опять плашмя. Раздался звон, будто что-то лопнуло. Падре Кэрролл испустил стон, и его ноги подогнулись. Он пытался опереться о стол, но свет померк в глазах. Он начал двигать губами — innomineepatris… crucesdesinsimus… inter omnesvieetvitehuiusvarietatestuo… затем упал, завалившись на спину. Макнили приблизился и глянул на него сверху вниз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});