Шанна - Кэтлин Вудивисс

Орлан Траерн замер, не успев донести до рта ломоть дыни. Все в доме знали, что без приглашения войти к нему во время трапезы было возможно только при самых чрезвычайных обстоятельствах, но вид дочери этим утром его поразил. Волосы ее были не прибраны, глаза распухли и покраснели, щеки побледнели, она была явно чем-то взволнована. Появление ее в столь ранний час, да еще в таком виде, насторожило Траерна. Сквайр положил обратно на тарелку нетронутый кусок в ожидании объяснений.

Под озабоченным взглядом нахмурившегося отца Шанна не сразу нашлась, с чего начать. Она отпила из стоявшей перед ней чашки и поморщилась: чай оказался слишком горячим.

— Простите меня, папа, — жалобно начала она. — Я провела бессонную ночь и очень плохо себя чувствую. Вы не будете против, если я сегодня не поеду с вами?

Орлан Траерн снова взялся за дыню и принялся ее жевать, раздумывая над словами дочери.

— Я так привык к тому, что мы всегда ездим вместе, дорогая. Но думаю, что вы вполне можете провести день-другой дома. — Он поднялся, пощупал лоб дочери. — Было бы гораздо хуже, если бы вы заболели, — продолжал он. — Поднимитесь к себе и денек полежите. Я пришлю к вам Берту, она сделает для вас все, что понадобится. А теперь меня ждут дела. Ступайте, дитя мое.

— Ах, папа, нет! — Мысль о возвращении в свою комнату была для Шанны почти невыносимой. — Я немного поем, а потом поднимусь к себе.

— Глупости! — взорвался Траерн. — Прежде чем уйти, я должен знать, что вы в постели и что вам обеспечен уход. Пойдемте же.

Шанна устало вздохнула и взяла отца за руку, думая, что совершила ошибку, так как теперь ей придется просидеть целый день взаперти. Траерн ушел только после того, как она улеглась в постель. И тут же появилась озабоченная Берта. Она тоже пощупала лоб Шанны, осмотрела язык и послушала пульс.

— Боюсь сказать наверняка, но, по-моему, это лихорадка. У вас немного поднялась температура. Вам будет полезно выпить настой лаврового листа и немного поесть.

Прежде чем Шанна успела отказаться, экономка вышла и вскоре вернулась с подносом, на котором стояла чашка с питьем. Шанна с отвращением сделала несколько глотков, но экономка настояла на том, чтобы она выпила все, до последней капли. Оставшись, наконец, одна, Шанна, спрятав голову под подушку, стала в отчаянии колотить кулаками постель.

— Проклятый негодяй! Мерзавец! Мерзавец! — бессильно выкрикивала она.

День уже клонился к вечеру, но Шанна не успокаивалась. Внутренняя борьба истощила все ее силы: все доводы, которыми она пыталась себя убедить, бессмысленно проносились в ее сознании. Здравый смысл и непоколебимая логика ее аргументов отступали перед усталостью, а многочисленные опасности, которыми грозило обстоятельство, что Рюарка не повесили, буквально повергали ее в ужас. Она не сомневалась в том, что ей не избавиться от Рюарка Бошана. Он с каждым днем становился все более дерзким и при каждой встрече вел себя все более настойчиво. Она дорого платила за то, что обманула отца. Из всех окружавших ее людей она не обманывала только Питни, и сознание того, что она всем лжет, не давало ей покоя. Она была воспитана в атмосфере культа правды, и ее учили смотреть ей прямо в глаза, но стоило смежить веки, как ее начинало мучить видение лица за мутным стеклом зарешеченного окошка фургона, а в уши врывался потрясший ночную тьму ужасный вой. У нее не было больше сил бороться с этим наваждением. Она должна была покончить с ним раз и навсегда.

Рыдая, Шанна бросилась на постель. Подушка поглотила ее стон отчаяния.

— Решено! Я пойду на это! Выполню условие сделки! Уступлю!

Шанна закрыла глаза с почти суеверным страхом, но кроме мягкого, теплого мрака ничего не ощутила и уснула, словно унесенная накрывшей ее с головой бесшумной волной.

Шотландка Эргюс шла быстро. Она вела Рюарка через густой мрак, часто останавливаясь, чтобы удостовериться в том, что он следует за ней, но держась на несколько шагов впереди него. Они обогнули дом Траерна и поднялись на холм по узкой тропинке между деревьями.

Они прошли мимо нескольких пустовавших коттеджей, затем тропинка, разорвав густую живую изгородь, вывела их на небольшую поляну. Здесь, в тени освещенных луной деревьев, стоял еще один коттедж, побольше и, видимо, просторнее двух первых; в его окнах был виден слабый свет.

Рюарк знал, что эти дома предназначались для гостей хозяина. Однако ими пользовались редко, предпочитая роскошные апартаменты большого дома. Но зачем его сюда вели, ему не было известно. Эта женщина вызвала Рюарка из его лачуги, сказала, что ее зовут Эргюс, и что он должен идти с ней. Он видел ее среди прислуги Траерна, но не понимал, зачем сквайру понадобилось вызывать его таким таинственным образом. В нем разгорелось любопытство, и он последовал за женщиной в одних сандалиях и коротких бриджах.

Эргюс провела его через вход в коттедж, придерживая дверь, пока он не вошел внутрь. Дверь позади него захлопнулась, и он услышал удалявшиеся в ночи шаги служанки. В некотором недоумении он оглядел небольшую гостиную, освещенную всего одной свечой, свет которой едва ли мог спорить со светом полной луны за окнами. Комната была обставлена дорогой мебелью.

Послышался слабый шум, и дверь гостиной открылась. Рюарк в изумлении замер. Перед ним стояла Шанна, и имя ее сорвалось с его губ как произнесенный шепотом вопрос. Словно бледный призрак в ночи, она шагнула к нему, одетая в длинное белое облегающее платье, с подвязанными лентой волосами, ниспадавшими вдоль спины. Она заговорила чуть хриплым голосом:

— Рюарк Бошан. Подлец. Негодяй. Убийца. Повешенный. Мертвец, зарытый в землю. Вы досаждали мне несколько месяцев подряд. Вы что-то лепетали о сделке, условия которой я якобы не соблюдала. Но я человек слова и заплачу свой долг, чтобы вы не имели ко мне претензий. И буду свободна. Итак, как я уже сказала, этой ночью, до первого проблеска рассвета, я буду играть роль вашей жены. И после этого уже не стану иметь с вами ничего общего.

Рюарк коротко засмеялся и посмотрел на нее с явным недоверием. Под пристальным взглядом Шанны он еще раз оглядел комнату, проверил прихожую, столовую и даже заглянул за шелковые портьеры. Потом подошел к ней, и Шанна ответила на его взгляд таким же дерзким взглядом;

— А что ваш добряк Питни? — спросил он. — Где он прячется на этот раз?

— Здесь нет никого. Мы одни. Даю вам слово.

— Ваше слово! — В голосе его прозвучала насмешка. — Оно-то меня и настораживает, мадам.

Шанна сделала вид, что не заметила язвительности этого замечания, и показала изящной рукой в сторону спальни.

— Может быть, заглянете и под кровать? Может быть, ваша мужественность нуждается в поддержке?