Штрафники Василия Сталина - Антон Кротков

Из тесной, глубокой кабины МиГа плохо видно, что делается у тебя за спиной. Установленная в кабине радиотехническая станция наблюдения за задней полусферы «Перископ» не спешила предупреждать пилота о появлении противника. Но кто-то же в него стрелял? Коробов растерянно крутил головой, перекладывая для лучшей видимости самолёт с крыла на крыло, и вдруг наткнулся взглядом на катящийся внизу по земле оранжевый шар с чёрными дымными разводами. По пути гигантское огненное колесо разбрызгивало металлические обломки. В небе не видно купола парашюта. Значит, командир не успел катапультироваться из своего сбитого истребителя…

«Сейчас меня тоже будут убивать!», – отчётливо звучит в голове молодого лётчика. Перчатки Коробова и даже его кожаная куртка мгновенно становятся мокрыми от пота. Страх пострашней девятикратной перегрузки. Особенно, когда по тебе стреляют, а ты даже не видишь кто. В такой ситуации трудно сохранить хладнокровие, особенно, если это твой лишь десятый боевой вылет. Ну а поддавшись панике, ты становишься мишенью. Даже такой первоклассный самолёт, – скоростной, манёвренный, прекрасно вооружённый, как МиГ-15, перестаёт быть грозным оружием в руках перепуганного человека. Ещё древние славяне говорили: «Меч ничто, воин – всё». Если ты почувствовал себя жертвой – никакое оружие тебе не поможет.

В панике Коробов, ещё не успев вывести двигатель на полный форсаж, чтобы уйти от земли в крутом наборе высоты, резко хватает ручку на себя, задрав нос машины на 70 градусов. Только неопытный и насмерть перепуганный пацан мог выйти на такой большой угол атаки ещё до того, как двигатель набрал необходимые обороты. Скорости для столь крутого подъема естественно не хватает. Запоздалые же попытки лётчика беспорядочными движениями руля и элеронов удержать самолёт на курсе лишь усугубляют ситуацию. Так потерявший голову от ужаса пловец, у которого ногу внезапно свело судорогой, начинает биться в панике, хотя вполне может добраться до берега с такой проблемой.

Самолёт завалился на крыло, став идеальной мишенью. Снаряды начинают рвать в клочья фюзеляж МиГа, осколки прошивают фонарь кабины, приборная доска рассыпается вдребезги. Кусочки разбитого стекла циферблатов приборов впиваются в щёки и лоб лётчика. В колпаке кабины образовалась здоровенная пробоина, через которую в лицо лётчику бьёт тугая струя ледяного воздуха. Под её напором с лица сползает кислородная маска.

Коробову с трудом удаётся с помощью триммера взять под контроль сыплющуюся к земле машину и перевести её в горизонтальный полёт.

И тут он, наконец, увидел своих врагов! Пара «Сейбров» сидела у него на хвосте. Их пилоты методично расстреливали шатающийся, словно пьяный МиГ. Игорь буквально влип в контур бронеспинки, слыша, как над самым его ухом барабанят по фюзеляжу пули и осколки…

Опытные «охотники» всё точно рассчитали: вначале предложив русским хорошую приманку в виде вертолёта и заманив их в свой глубокий тыл, где никто не сможет помешать великолепно организованной засаде. Затем они незаметно подкрались из глубины огромного облака к увлечённым охотой русским. Ещё не видя цели, пилоты «Сейбров» с помощью своих бортовых РЛС-прицелов точно знали местонахождение МиГов. Поэтому, когда они выскочили из облаков на русских, то были готовы стрелять в них по-ковбойски – навскидку.

А перед этим американцы «сняли» прикрывающую пару МиГов, расстреляв её «вслепую» – из глубины облака – опять же с помощью своих чудо-прицелов. Если бы Игорь три с половиной минуты назад случайно бросил взгляд на северо-восток, то возможно увидел бы падающие горящие обломки и белый купол парашюта…

Теперь настал его черёд. Игорь шарахался от одного преследователя на борту которого был изображён окровавленный индейский топорик и попадал под огонь пушек другого «Сейбра» с эмблемой чёрного всадника в рыцарских доспехах на фюзеляже.

Скорость израненной русской машины упала, зато меньшим стал радиус её виража. В такой ситуации Коробову оставалось крутиться на горизонтали, и тянуть, тянуть к линии фронта.

Но и американские охотники оказались большими мастерами по части манёвренных поединков: они не преследовали МиГ классически «в хвост», а старались держаться под углом к цели. Это позволяло крылатым ганфайтерам42 дольше находиться в позиции эффективного ведения огня и стрелять по цели на упреждение.

Американцы также с большим успехом для себя использовали преимущество в скорости крена своих машин. Для этого при выполнении горизонтальных манёвров они подкручивали «бочку» в обратную сторону от общего с МиГом направления виража. Тем самым преследователи срезали угол Коробову, неожиданно сближаясь с русским самолётом и вколачивая в его борт всё новые и новые порции смертоносного металла. Куда бы Коробов ни бросался, повсюду он натыкался на неприятельские снаряды.

Игорь чувствовал себя совершенно беспомощным. Хотя ему было известно в теории, куда следует уходить и как стрелять. Но одно дело бодро рисовать схемы на доске в учебном классе и получать за них от преподавателя пятёрки, и совсем другое понять, что происходит из тесной кабины «алюминиевой банки с крыльями», болтающейся в пространстве. Реальный бой оказался намного сложнее – непредсказуемым и предельно жёстким.

Чтобы уцелеть, молодой русский лётчик должен был выжимать всё возможное из своей машины, крутить виражи на запредельных перегрузках и не допускать хотя бы грубых ошибок. Но из-за отсутствия опыта и сковавшего его страха Игорь совершал в этом бою один просчёт за другим. С первых минут схватки младший лейтенант начал глупо «дёргаться». Вместо того, чтобы попытаться прежде всего оценить обстановку и положение противника, набрать высоту, скорость и вступить в борьбу за позиционное преимущество, он бросился выполнять манёвры уклонения, когда «Сейбры» находились ещё достаточно далеко, чтобы взять его в клещи. Совершённые в спешке непродуманные пируэты лишь завели Коробова в безвыходную ситуацию, да еще с потерей скорости.

Зато американцы тактически и психологически действовали безупречно. Уничтожив опытного ведущего второй пары, они атаковали последний МиГ из слепой зоны и с большой дистанции. Попасть в русский самолёт с расстояния в почти тысячу ярдов было трудно, но на это расчёт и не делался. Охотники лишь прощупывали противника. И по тому, как судорожно он затанцевал и задёргался, безуспешно пытаясь отыскивать стрелявшего, стало понятно: перед ними неопытный новичок. Коробов же сразу упустил свой единственный шанс на спасение. Пока он шарахался из стороны в сторону от мнимой опасности, «Сейбры» сократили дистанцию и заняли максимально удобную позицию для атаки.

Затем Игорь совершил ещё серию глупостей. Последней же роковой оплошностью лейтенанта стал перевод им своего самолёта из правого виража в левый, имея противника за спиной. А ведь в училище инструктора, знающие по собственному фронтовому опыту цену всего одной промашки в бою, заставляли мальчишек-курсантиков заучивать, как «Отче наш»: в плотном единоборстве с противником ни в коем случае нельзя перекладывать самолёт из одного виража в другой. Из-за этого теряются драгоценные крупинки времени, а твоя дурная голова фактически оказывается на плахе под занесённым топором.

В лихорадке неравного боя, больше похожего на бандитское нападение, Игорь забыл о бесценном совете, данном «стариками». Зато преследующий его пилот неприятельского истребителя с чёрным рыцарем на борту не пытался гоняться сеткой своего прицела за серебряной «птичкой», а просто ждал, когда зелёный юнец сам прыгнет под его пушки. И как только Коробов переложил истребитель с крыла на крыло, на него обрушился огненный шквал. Стремительный МиГ словно завис на мгновение над жёлтой автомобильной дорогой, прочерченной по границе зелёного поля, подставив себя под расстрел. От самолёта полетели куски вырванного дюралюминия, какие-то узлы. В кабину хлынула белая пена керосина, погнало дым. Из-за замыкания электропроводки из-под приборной доски забил фонтан искр, тут же появилось пламя. Его оранжевые языки начали облизывать ноги Игоря. Его лётная куртка быстро пропиталась керосином и в любой момент могла вспыхнуть. Аварийная противопожарная система не сработала.

В этот момент Игорь уже находился поблизости от северокорейской Супунской электростанции. Коробов надеялся, что «Сейбры» не решаться его добивать здесь, побоявшись мощного зенитного прикрытия ГЭС…

Филипп Эсла со своим напарником по этой вылазке действительно крутой свечой взмыли вверх, предоставив русского его судьбе. На фотокинопулёмётах их истребителей итак во всех возможных ракурсах был зафиксирован великолепный расстрел четырёх русских самолётов. Для подтверждения побед этого более чем достаточно. Так к чему рисковать, добивая едва живого «Ивана» над северокорейскими батареями ПВО.