Семь футов под килькой - Елена Ивановна Логунова

в нем нового голого мужика!

– Да что ж такое! – Петрик досадливо хлопнул себя руками по бокам, как пингвин крыльями. – Почему я никогда такого не нахожу!

– Потому что не ходишь по свалкам? – предположила я и потянулась, чтобы сдернуть с головы друга полотенце. – Собирайся, одевайся, я вызываю такси.

– Поедем на свалку? – догадался Петрик и засуетился, готовясь к выходу.

По дороге к легендарной свалке я нервно хихикала: видение голого мужика в шкафу меня веселило – как в анекдоте, право слово!

А вот мой добрый друг беспокоился:

– Ах, как он, бедный, в шкафу? Ему же там тесно, темно, страшно!

– С ним Эмма, – напомнила я. – Он кого хочешь развеселит.

– Да, это у вас фамильное, – съязвил Петрик, и я перестала хихикать.

Водитель и так уже посматривал в зеркальце на нас, шепотом препирающихся на заднем сиденье, с подозрением и опаской. Поскольку мы очень спешили, то на этот раз поехали на такси, но остановили его, не доезжая до свалки, чтобы дополнительно не тревожить водителя шокирующими сценами.

Правильно сделали: сцена нам открылась незабываемая. На краю свалки нетерпеливо переминался, вглядываясь в изгиб пылящей дороги, Эмма. За ним топтался мужик-найденыш – уже не вовсе голый, а только топлесс, в пышной и трескучей цветастой юбке, явно наскоро сооруженной из какого-то подручного материала. Вместе они здорово походили на Робинзона и Пятницу, ожидающих прибытия какого-нибудь плавсредства, чтобы покинуть остров.

Увидев, что мы пешком, без машины, Эмма покривился. Петрик же, остановившись на краю замусоренной поляны и оценив открывшуюся нам картину, объявил:

– Ну, во‐первых, это не шкаф, а буфет! – Как дизайнер-многостаночник, он и в предметах интерьера хорошо разбирается. – А во‐вторых – еще раз здравствуйте, Артур!

Мужик в дикарской юбочке смущенно побагровел и стал еще больше похож на краснокожего аборигена.

– Вы тоже знакомы? – удивился Эмма.

– Почему тоже? И ты с ним уже знаком? – встревожилась я. – Как давно, насколько близко?

– Люсь, да ведь Артур приезжал смотреть рояль, от него еще сладкими булочками пахло, помнишь? Просто он тогда был сильно небрит, а вы с Петриком далеко сидели и не рассмотрели его.

– Ничего, у нас была возможность друг друга рассмотреть, – махнул на Эмму Петрик. – Мы потом еще встречались… Сколько раз? – Он задумался, замолчал и начал загибать пальцы.

– Это наша третья встреча, – подсказала я.

– О! Уже третья?! – Петрик обрадовался.

У него вообще-то твердые моральные устои, он придерживается старомодного правила «Трех свиданий»: никакого секса до четвертой встречи. Поначалу – только разговоры, улыбки и комплименты.

– Какая у вас прелестная юбочка! – с комплиментом Петрик не задержался. – Что за ткань, не пойму, так замечательно блестит и держит форму – кристалон, сатен, болонья?

– Клеенка, – ответил за ужасно смущенного Артура Эмма. – Это все та же наша скатерть, я принес ее, чтобы тащить на ней шкаф.

– Буфет! – поправил его Петрик и полез в свою объемную торбу. – Вот, кстати…

Что в данной ситуации может быть кстати к шкафу-буфету, я не представляла, а на то, чем Петрик дома набил свою сумку, в спешке не обратила внимания.

Оказалось, он привез тот самый старый караваевский прикид – штаны и майку, в которых мы эвакуировали с этой же свалки предыдущего голыша из рояля.

– Ты же не одобрил сочетание оранжевой майки и сиреневых штанов, – напомнила я чуть ревниво.

– Кирпичного топа и низа цвета пыльной лаванды, – дотошно поправил Петрик и встряхнул то и другое, расправляя одежки. – Да, мне не нравится это сочетание, но я сторонник традиций.

– А! То есть мы теперь всех голых мужиков со свалки будем так одевать? – понял Эмма.

– А давайте мы не будем делать голых мужиков со свалки нашей традицией! – потребовала я.

Петрик, Эмма и даже Артур посмотрели на меня с легким укором.

Мол, не зарекайся, Люся! От сумы, от тюрьмы и от мужика из-под забора на Руси не зарекаются.

– Ну ладно, поговорим в именьице! – Петрик хлопнул в ладоши и принял командование на себя. – Артур, переодевайтесь! Люся, Эмма – готовьте к транспортировке шкаф, который буфет!

– Как его готовить? – не поняла я.

Шкаф, который буфет, имел довольно внушительный вид. Похоже было, что ему совсем не нужно специально готовиться, чтобы кого-нибудь намертво задавить.

– Ну, полочки проверь, ящички выдвинь!

Я послушно постучала дверцами полочек, поскрипела выдвижными ящичками.

– Там нет ничего, – из-за кустов, сворачивая просторную скатерть, вышел успевший переодеться Артур в линялых тряпках Караваева. – Это из моего ресторана буфет, он от прежних владельцев помещения остался, я все никак не мог собраться его выбросить…

– Вот видите, как все хорошо сложилось. – Петрик забрал у него скатерть, передал ее Эмме и заботливо поддержал пошатнувшегося Артура под локоток. – И без вас этот шкаф выбросили… То есть с вами, конечно, но без вашего активного участия…

– Я вообще-то не пассивный!

– Как приятно это слышать!

– Так, активные вы наши! Помогайте со шкафом! – Я невежливо оборвала это неуместное воркование и заодно вернула себе бразды правления. – Эмма, расстели скатерку! Петя, мы с тобой толкаем шкафчик, Артур и Эмма его придерживают… Аккуратно… Петя, не отпускаем… Да держите же его!

Буфет, недовольно скрипя, наклонился назад. Я слишком поздно сообразила: рухнув плашмя с высоты своего немалого роста, он грохнется так, что и развалиться может! И не придумала ничего лучше, как забежать с той стороны и организовать подпорку падающему предмету мебели.

Подпорка из меня получилась так себе, шкаф был намного крупнее и крепче, и остановить его падение я не смогла, только немного задержала. Кряхтя и тоже скрипя – от натуги, – я судорожно соображала: что теперь делать-то? А шкаф тем временем неумолимо оседал, вынуждая мои коленки сгибаться и твердо обещая прихлопнуть Люсю, как муху. Ну, или вбить по шею в землю.

Жизнь промелькнула перед глазами пунктирно, с опорой на особо красочные моменты: вспомнилось, как года в три я получила в подарок от бабушки ярко-желтый набор для песочницы, как в детском саду выкрасила себе волосы синькой в твердой уверенности, что это превратит меня в Мальвину, как в третьем классе Ромка Макаров, с которым я не поделилась коржиком, выплеснул на мои тетрадки оранжевый апельсиновый сок, как Караваев, которому я подбила глаз, с неделю заливал себе полморды зеленкой…

Закончить этот вернисаж должно было красное пятно в форме раздавленной шкафом меня, и я уже приготовилась пасть смертью глупых, но вдруг случилось чудо.

– Твою дивизию, Люся!

Ругательное заклинание, произнесенное знакомым мужественным голосом, остановило падение шкафа.

А, нет. Это сам заклинатель его остановил!

Открыв глаза, зажмуренные в ожидании рокового удара, я увидела над собой мускулистую руку атланта, держащего шкаф.

Второй рукой атлант-матерщинник бесцеремонно вытолкнул