Сибирская одиссея Ермака - Руслан Григорьевич Скрынников

Ермака те, кто вернулся на Русь. Для этого летописец вставил в свой текст не совсем к месту фразу о том, что все ермаковцы погибли, «токмо един казак утече». Он и доставил ужасную весть в Кашлык.

Выдумку тобольского книжника повторили все последующие сибирские летописцы, а затем Семен Ремезов.

В последнем походе с Ермаком была примерно сотня казаков. Из похода вернулось девяносто.

Никто не мог знать в точности, что произошло на Вагайской луке в ту ночь, когда разыгралась буря. Ясно лишь одно. Если бы казаки поддались панике, разгром и истребление отряда были бы неизбежны. Этого не произошло. Коль скоро почти вся сотня в обстановке внезапного ночного нападения смогла погрузиться на суда и сняться с якоря, из этого следует, что отряд отступил, сохранив порядок.

Жизнь, полная риска и опасностей, приучила казаков к осторожности. Подозрения насчет их беспечности неосновательны. Свои «пологи» казаки ставили подле борта корабля. У каждого бойца был свой кормчий и свое место на струге. Едва начался ночной переполох, казаки в мгновение ока оказались на своих судах.

В то время как архиепископские дьяки взялись за составление летописи, в Тобольске жили не только старые ермаковцы, но и татары, некогда сражавшиеся на стороне Кучума. Их воспоминания о последних минутах Ермака так заинтересовали летописца, что он включил их «сказку» в текст своего сочинения. Строгановский придворный историограф переписал эту «сказку» из ранней летописи в неизменном виде:

«Впоследствии же некие от язык (местных татар) глаголют о том, яко воспрянул тут храбрый ваш воин Ермак от сна и увидел дружину свою, от нас (татар) побиваему… и побежал в струг и не мог добраться до своих, понеже те были уже в дальнем расстоянии, и тут ввергся в реку и утопе».

Напавшие на лагерь татары мало что успели разглядеть в темноте, но все же они знали несколько больше, чем казаки. Так они определенно знали, что раненый Ермак утонул в Иртыше, а не остался среди побитых на берегу. Бывшие воины Кучума не забыли также того, как русские струги исчезли в ночной мгле и они ничего не могли поделать, чтобы остановить их.

Нападавшие понимали, что казаки Ермака окажутся в их руках, едва будут захвачены их струги. Для казаков единственная возможность избежать поголовного истребления состояла в том, чтобы погрузиться в свои струги и как можно скорее отчалить от берега. Командирский струг отчалил от берега последним. Прикрывая отступление отряда, Ермак отбивался от наседавших врагов, пока не был ранен и не свалился в воду.

Подробности насчет того, что Ермака увлекли на дно два тяжелых панциря — подарок царя, носят легендарный характер. Даже в походах воины надевали тяжелые панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Во время ночной тревоги у Ермака едва ли было время облачиться даже в один доспех.

Если предположить, что Ермак успел набросить на себя кольчугу, то все же это не был царский панцирь, поскольку в действительности Иван IV никогда не дарил ему доспехов.

Народный сказитель и поэт Кирша Данилов подслушал в Сибири казачью песнь о последних часах славного атамана.

В татарских аулах пели свои песни. Героями одной из них были два богатыря — русский Ермак и татарский Кучугай.

При дворе Кучума, кажется, в самом деле служил мурза Кучугай или Кутугай. Согласно записям Ремезова, Кучугай собирал ясак на Туре и был взят в плен казаками.

Ермак обошелся с пленником великодушно. Одарив, он отпустил его к Кучуму.

По преданию, могучий и храбрый Кучугай будто бы и стал победителем Ермака. При ночном нападении на казацкий лагерь Кучугай «устремился за Ермаком в струг; стругу же отплывщу от берега и плывшу по рекы; они же показаша между собою брань велию, сразишеся друг с другом». Вооруженный саблей Ермак начал одолевать мурзу, размахивавшего коротким копьем. Но у казака развязался ремень шлема и обнажилось горло. Тут «Кучугай проводе (Ермака) в гортань».

В конце Ливонской войны Россия переживала тяжкое время. Военные поражения следовали одно за другим. Успех горстки казаков, разгромивших Кучумово царство, блеснул, как молния во тьме, поразив воображение современников.

Поколение Ермака явилось на свет всего лишь через полвека после того, как русский народ сбросил власть золотоордынских ханов. Для этого поколения борьба с Ордой не была далеким прошлым. Современники Ермака, а может быть, и он сам, видели Москву, дотла сожженную татарами. Набеги ордынских феодалов, пленение тысяч мирных жителей были для казаков впечатлением повседневной жизни. В борьбе с ордынцами прошла вся жизнь Ермака.

Заняв столицу Кучума, вольные казаки могли вернуться на Русь, обремененные богатой добычей. Но не такими были Ермак и его товарищи. Казачий «круг» постановил присоединить разгромленную Кучумову орду к России. Решение «круга» казаки осуществили ценой своей жизни.

Первый сибирский историк Семен Ремезов многие годы собирал народные сказы о Ермаке. Он первым попытался нарисовать портрет удалого атамана: «бе бо вельми мужествен и разумен, и человечен, и зранен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власами кудряв, возраст средний и плоек, плечист».

Три года малочисленная дружина не знала поражений перед лицом многочисленных неприятелей. Враги, наседавшие со всех сторон, суровые морозы, голод и невыносимые лишения — ничто не могло сломить волю казаков к победе.

В последней ночной стычке поредевший отряд понес небольшие потери, но лишился испытанного вождя. Смерть Ермака означала конец экспедиции.

ВТОРОЕ «ВЗЯТИЕ»

Казаки налегали на весла изо всех сил, чтобы поскорее покинуть злополучный «остров» на Перекопи. Одним кормчим удалось вывести суда на стремнину и вырваться вперед. Другие жались к берегу. Но там легко было посадить корабль на мель. Во тьме суда потеряли друг друга из вида. Лишь когда рассвело, струги стали собираться группами.

Люди нуждались в отдыхе, и командиры выбирали для остановок острова, располагавшиеся вдали от берега. На островках казаки разжигали костры, варили пищу, сушили промокшую до нитки одежду.

Когда в гавани у Кашлыка бросил якорь последний струг, казаки убедились, что Ермака нет среди уцелевших.

После небольшого отдыха атаман Матвей Мещеряк собрал «круг» и задал всему товариществу один-единственный вопрос: что делать дальше? «Круг» решил немедленно возвращаться на Русь.

Казачья флотилия проследовала из Кашлыка вниз по Иртышу на Обь, а оттуда Печорским путем через Собь на Пустоозеро.

Покидая Сибирь, казаки не знали того, что посланный им в помощь отряд правительственных войск преодолел уральские перевалы и стремительно приближался к брошенному Ка шлыку.

Военное ведомство извлекло уроки из катастрофы, постигшей воеводу Волховского.