Сувенир из Камбоджи - Наталья Александрова

– На свете нет ничего невозможного, особенно если речь идет о многих миллионах! Деньги портят людей, а большие деньги очень портят. Все же как его звали? Или как его зовут?

– Он представился Николаем Ивановичем, но мне почему-то показалось, что это не настоящее его имя. Вы понимаете, в той организации, где работал мой муж, многие использовали псевдонимы. Такая специфика работы…

– Понятно. – Леня кивнул и сделал пометку в своем блокноте. – А какие-то особые приметы у него были?

– Нет, – Анна Аркадьевна вздохнула, – вы же понимаете, в той организации избегают людей с особыми приметами. Наоборот, у него была такая неприметная внешность, какую не вспомнишь через пять минут после встречи.

– Это хорошо, – одобрил Леня, который и сам обладал приятной, но не запоминающейся наружностью. – Но, может быть, вы запомнили какие-то его характерные слова, поступки, жесты?

– Нет, – Анна Аркадьевна развела руками, – боюсь, что больше ничем не могу вам помочь… Хотя… – она задумчиво уставилась в дальний угол комнаты.

Леня проследил за ее взглядом. Там, куда она смотрела, на низеньком, богато инкрустированном столике стояла очень красивая старинная шахматная доска.

Сама доска была выполнена из драгоценных пород дерева: черные поля – из эбенового дерева, белые – из розового, фигуры же искусно выточены из полудрагоценных камней. Работа была удивительно тонкая, у королей и ферзей, то есть королев, тщательно выточены не только короны и складки одежды, но даже лица, слоны – настоящие слоны с погонщиками на спине, кони – всадники с пиками и саблями, пешки – пехотинцы в старинных одеждах.

На доске была явно расставлена незавершенная партия.

– Очень красивые шахматы, – проговорил Леня. – Их тоже привез ваш муж?

– Да, конечно. Он любил играть в шахматы, и играл неплохо. Так вот что я сейчас вспомнила. Тот человек, Николай Иванович, тоже восхищался этими шахматами. А как-то раз, когда он приехал ко мне, на доске были расставлены фигуры, какая-то шахматная позиция. Муж перед отъездом разбирал какую-то партию, да так и оставил, а я не стала трогать доску. Как-то рука не поднималась. Так вот, Николай Иванович что-то сказал… кажется, вариант староиндейской защиты.

– Может быть, староиндийской? – машинально поправил ее Маркиз.

– Может быть, я в шахматах не разбираюсь. Только он подошел к доске и, прежде чем я успела его остановить, сделал ход, кажется, черным конем. А потом, когда муж вернулся, он увидел позицию на доске и очень удивился. Сказал – какой сильный ход! Он полностью изменил ход партии! И спросил меня, кто сделал этот ход. Я ему ответила, и он тоже очень удивился… кстати, вскоре после этого мой муж умер, и с тех пор я не трогала эту доску – оставила все как есть в память о нем, только вытираю пыль и снова ставлю все как было.

– Значит, вы считаете, что этот таинственный курьер – хороший шахматист?

– Я сама ничего не считаю, – возразила Анна Аркадьевна. – Я просто рассказала вам, что сумела вспомнить. Кстати, – добавила она, – сейчас я вспомнила, что когда тот человек, Николай Иванович, думал над шахматным ходом, он сделал такой странный жест – взял себя за нос и так потянул, как будто хотел его оторвать.

– Значит, придется еще раз встретиться с Иваном Игнатьевичем! – проговорил Маркиз, ни к кому не обращаясь.

Прежде чем покинуть квартиру, он сфотографировал позицию на шахматной доске.

* * *

Лола поднялась довольно рано, по своим представлениям, – еще не было десяти. Однако Леня уже куда-то умчался. Лола решила, что это знак свыше и она может со спокойной совестью заняться собственными делами. Точнее, не собственными, а делами Алены, за которую она очень беспокоилась. Конкретно же – Лола решила выяснить все, что можно об обстоятельствах страшной смерти руководителя киностудии Игоря Мимоходова.

А если нужно узнать что-то о делах, творящихся на киностудии, нужно обращаться к Лиде Воротниковой. Лида работает на студии очень давно и, хотя занимает незаметную должность гримера, знает все, что там творится, – и факты, и сплетни. Когда люди сидят у нее в кресле, а Лиза при помощи пуховки, щеточки и профессионального косметического набора приводит их в божеский вид, трудно удержаться и не выболтать все, что знаешь. А также и то, чего не знаешь.

Короче, Лоле было необходимо пообщаться с Лидой Воротниковой. Она набрала номер ее мобильного, но не узнала голос своей старой знакомой.

– Алло… – раздался в трубке какой-то гнусавый голос.

– Лида, это ты, что ли? – испуганно спросила Лола.

– Ольга? – переспросил голос. – Ну да, я…

– А что с твоим голосом? Ты что, простужена?

– Да какое там! – прохрипела трубка. – Плакала я! Ты слышала, что у нас стряслось?

– Слышала кое-что, – осторожно проговорила Лола. – Вообще-то я об этом и хотела тебя расспросить. Ты сейчас не очень занята? Может, встретимся, посидим где-нибудь?

– Давай! – Лида заметно обрадовалась.

Видимо, на студии все уже по десять раз обсудили трагические события, а Лола – человек свежий, с ней можно начать все заново.

Встретились они через час в кафе «Восемь с половиной», расположенном неподалеку от студии.

Это кафе посещали в основном сотрудники студии, и оформление, а также меню здесь было соответствующее. На стенах были развешаны стильные черно-белые фотографии французских и итальянских кинозвезд, кадры из культовых фильмов шестидесятых годов. Стулья и столики были такие, словно их позаимствовали в каком-нибудь фильме Трюффо или Годара. В меню значился коктейль «Поцелуй Бриджит Бардо», десерт «Земляничная поляна», салат «Криминальное чтиво», стейк с кровью «Коронный удар Бельмондо» и другие названия в таком же кинематографическом стиле.

Лида сидела за столиком с красными глазами, комкая в руке носовой платок. Лола пересекла небольшой зал, села за стол и сочувственным тоном проговорила:

– Слушай, я тебя так понимаю… ты что, так переживаешь из-за Мимоходова?

– Что? – Лида удивленно уставилась на подругу. – С чего мне из-за него переживать? Ты же помнишь, какой он был козел! Вот уж о ком никогда не стала бы жалеть!

– Вообще-то да, – согласилась Лола. – Действительно козел. Тогда что тебя так разбирает? Постой, догадаюсь… ты что, дружила с этой его секретаршей, Илоной?

– Да нет, не дружила… – И Лида вдруг разразилась оглушительными рыданиями.

– Да что с тобой происходит? – окончательно растерялась Лола. – Кого ты так оплакиваешь?

– Стыдно мне! – Лида высморкалась в салфетку и перестала наконец рыдать. – Совесть меня мучает. Ведь это из-за меня Илона погибла! Точно тебе говорю!

– Ну уж! – усомнилась Лола. – Давай рассказывай по порядку. Только сперва я что-нибудь себе закажу, а то есть ужасно хочется. И тебе советую – сладкое отлично снимает стресс.

– Ты думаешь? – Лида задумалась. – Наверное, ты права… хотя я на диете…

– Что хуже – прибавить лишних сто грамм или окончательно впасть в депрессию?

– Это как поглядеть… – Лида вздохнула. – И тут не сто грамм, тут… тут не скажу, сколько лишнего… ну ладно, закажу «Земляничную поляну», она все же не такая калорийная!

Лола выбрала себе овощной салат «Коммандо», десерт «Сладкая жизнь» и кофе «Вспомнить все».

Официантка приняла заказ и удалилась. Лида проводила ее голодным взглядом и приступила к рассказу.

– Значит, вышла Илона на работу третьего дня, и сразу же они здорово поцапались с Ленкой Семихвостовой, которая на ее месте в приемной сидела.

– А Илона долго болела? – вклинилась Лола.

– Ну, недели две или около того… – подсчитав что-то на пальцах, сообщила Лида.

– А что у нее было-то? В больнице лежала?

– Да не знаю я! – отмахнулась Лида. – Что ты все перебиваешь? Если тебе неинтересно, так и скажи!

– Молчу! – Лола прикрыла рот рукой.

– Значит, что она с Ленкой поругалась, никто не удивился, потому что вся студия знает, что Ленка – дико скандальная девка. Ее Мимоходов держал за то, что она его какая-то дальняя родственница…

В это время к столику подошла официантка с подносом. Лида замолчала, сглатывая слюну, потом набросилась на еду. Только через несколько минут она продолжила:

– Вот, а в конце дня многие удивлялись, что Илона какая-то не такая. Была, в общем, нормальная женщина – спокойная, вежливая, а вернулась с больничного – как подменили. Злющая, как ведьма, прямо шипит на всех, как кобра, только что ядом не плюется. Ну, мне-то что, я с ней не сталкиваюсь. Но на следующий день сижу это я у себя в гримерке, как раз должны были три девицы подойти из «Мести сколопендры». Они там играют мать, дочь и бабушку, так режиссеру вздрогнуло, что они все должны быть похожи, раз родственницы.

– На кого похожи, на сколопендру? – не выдержала Лола. Она плохо представляла, как выглядит сколопендра, но не сомневалась, что отвратительно.

– Да нет, Сколопендрой там главного героя зовут, он женится на матери, а с дочкой у него настоящая любовь, а бабушка его в самом конце убивает… но это неточно, если сериал хорошо пойдет, то его оживят. Короче, жду я девчонок, вдруг звонят – срочно беги на съемочную площадку, там у Черепицыной грим потек! Режиссер рвет и мечет, так это бы еще ладно, но сама Черепицына такая баба злопамятная, может и уволить, если ей что не понравится. Я собрала свои причиндалы, да и бегом на площадку. А в коридоре наткнулась на Илону. Как она меня двинет плечом – так все на пол и полетело. Я – ты что, рехнулась? А она усмехнулась так гадко, да еще ногой два тюбика растоптала и все спонжики раскидала. У меня аж в глазах потемнело. Ну, драться с ней, что ли? Время дорого. Стала я вещи собрать, а ей пожелала, конечно… что б ты, кричу, провалилась! Вот она и провалилась в окно.