Титановая Лоза - Андрей Ливадный

Воцарилась тишина, длившаяся лишь миг. Все невысказанные мысли промелькнули и исчезли, оставляя лишь растущее напряжение во взглядах.

За секунду (как могло показаться) между командором и Титановой Лозой наэлектризовался сам воздух.

Такая же уверенная в себе, дерзкая, непримиримая, как и сам Хантер, Лоза, в отличие от командора, все еще сохранила свойственные юности черты. Ее решительность во многих случаях диктовалась упрямым максимализмом, она еще не закоснела во взглядах на мир, порой демонстрируя гибкость в оценке различных явлений и событий. Она еще искала себя, хотя ее преданность Ордену не вызывала и тени сомнения.

Дверь бесшумно скользнула на место.

— Здравствуй, Дарлинг.

Титановая Лоза лишь кивнула в ответ, протянула руку, положив на столик тяжелый боевой шлем, который держала до этого на согнутом локте.

— Я уже начал беспокоиться.

Ее губы сжались в тонкую линию.

— У меня много вопросов. — Она заставила себя сесть в кресло напротив.

— Отвечу. — Командор принял холодный тон, как поднимают брошенную перчатку. — Но прежде хочу узнать, что произошло?

— Издеваешься? — мрачно сверкнула глазами Дарлинг.

— Нет. Я ведь вижу, как ты устала.

— Это не имеет сейчас значения. Что тут случилось?!

— Было нападение. Фанатики «Пламенного Креста» уничтожили три блокпоста на территории тамбура и, воспользовавшись одним из тоннелей, пытались прорваться к Цитадели, но погибли, — спокойно, даже безразлично осведомил ее командор.

— Приор Глеб не предупредил тебя о готовящейся атаке? — Глаза Дарлинг потемнели.

— Он не выходил на связь. Наш капитул в Сосновом Бору недоступен вот уже несколько дней. Мнемотехники занимаются выяснением причин сбоя коммуникационного канала. Произошло непонятное возмущение силовых линий Узла, мью-фонная сеть не работает, связь между пространствами нестабильна.

Взгляд Дарлинг потемнел. Она порывисто встала, протянув командору чип:

— Вот, посмотри!

Он взял его, на пару секунд замер, сканируя носитель информации, затем спросил:

— Отчет?

— В том числе, — скупо ответила Дарлинг. — Прочти, там запись одного разговора, сделанная мной за Барьером.

— Ты выходила во Внешний Мир?! — Впервые в интонациях Хантера прорвались явные эмоции. — Дарлинг, я же тысячу раз запрещал тебе это!

— Оставь! — резко ответила Лоза. — Я нашла базу наемников синдиката!

— Победителей тоже судят! — так же резко отреагировал командор. — Зачем было выходить за Барьер?! Тебе ли не знать, что существует предел оправданного риска!

— Как и предел здорового цинизма, верно?

— О чем ты?

— Посмотри запись, узнаешь!

— Хорошо. — Хантер не стал продолжать спор. Двумя пальцами он взял чип и вдруг… начал погружать его в участок металлизированной плоти на запястье правой руки!

Бледная кожа, инфицированная скоргами, внезапно подернулась искажением, от микрочипа в стороны побежали круговые волны, затем все стабилизировалось, командор на несколько секунд машинально прикрыл глаза и лишь подергивание лицевых мышц выдавало ту жгучую, нестерпимую боль, что неизбежно сопровождала процедуру прямого доступа к информации.

Титановая Лоза, неотрывно глядя на него, побледнела. Ее черты чуть смягчились, в этот миг она испытывала сострадание, но когда Хантер открыл глаза, во взгляде Дарлинг вновь читался дерзкий вызов.

— Ты считаешь, я обязан что-то пояснять тебе? — хрипло спросил он.

На щеках Дарлинг вспыхнули пятна румянца.

— Мы ОРДЕН, а не банда! — резко ответила она. — Ты проповедуешь одно, а делаешь другое! Как я могу верить тебе? Ты — командор Ордена — связан с работорговцами, ты оплачиваешь услуги техносиндиката, отдавая им собранные с огромным риском для жизни н-капсулы в обмен на партии рабов! Рабов, которых ты затем превращаешь в послушников, дурманя им головы!

Хантер молча выслушал ее гневные тирады, затем встал, стараясь скрыть за движениями жестокую внутреннюю борьбу.

— Нет никакой религии, Дарлинг, — наконец произнес он, тяжело опираясь одной рукой о спинку кресла. — Постулаты устава Ордена — это не догматы веры, а РЕАЛЬНОСТЬ, адаптированная и сформулированная для понимания ее простыми сталкерами! Ты только что обвинила меня в работорговле. Почему?! Разве ты не слышала обвинений, направленных в мой адрес представителем техносиндиката?

— Слышала.

— Но избирательно проигнорировала их! Да, я принимал и буду принимать людей из Внешнего Мира, какими бы путями те ни проникли в Пятизонье! Спросишь — зачем? Чтобы дать им шанс на контролируемое изменение! Техносиндикат — не единственная криминальная структура, занимающаяся импортом н-капсул и доставкой людей через Барьеры. В уставе Ордена не сказано, что использовать врага в своих интересах — это предательство! Открой глаза, Дарлинг, оглянись вокруг! Ковчег, «Пламенный Крест», военные, наемники, свободные сталкеры, десятки других, еще не окрепших группировок принимают в свои ряды пришельцев из Большого Мира! Что же они дают взамен этим несчастным? Возможность подохнуть в корчах? Только у Ордена и Ковчега есть необходимые знания и оборудование, дающие возможность контролировать процессы изменений, осуществлять их в рамках осознанно проводимого вмешательства!

— Это не оправдывает…

— Работорговли?

— Да!

— Твои суждения необъективны! — Хантер с трудом сдерживал горечь. — Ты самоустранилась от руководства капитулом, добровольно стала разведчиком и теперь мыслишь узко! Ежедневно в Пятизонье проникают караваны. Сюда прибывают люди, считающие, что готовы встретиться лицом к лицу с новой реальностью. Но ты сама прекрасно знаешь — им не прожить и нескольких дней! Я, по-твоему, буду чист, если стану свысока взирать на их муки? Разве в этом смысл существования Ордена?

— А в чем? Скажи мне, что Орден чужд грязной торговле!

— В тебе говорит юность, — вздохнул командор. — Напомню, — он повысил голос. — Напомню: наша цель — создать устойчивый анклав, контролируемо изменить достаточное количество людей, дать им способности и навыки, которые позволят не просто выжить в условиях Пятизонья, но и положить начало новой цивилизации, когда Барьеры внезапно исчезнут и Зона поглотит Землю!

— Я знаю.

— Тогда в чем смысл твоих претензий?! Мы принимаем столько добровольцев, сколько способны! Из десяти так называемых сталкеров, попавших в Пятизонье по нелегальным каналам, выживает в лучшем случае один! А теперь освободи свой рассудок от домыслов и голословных обвинений, взгляни на ситуацию непредвзято, сравни хотя бы цифры — среди послушников Ордена смертность после имплантаций не превышает пятидесяти процентов! Мы спасаем жизни людей, даем им шанс выжить, но разве Орден насильно удерживает сталкеров, имплантированных в наших лабораториях? Разве мы не отпускаем колеблющихся? Разве я, раскусив истинные намерения техносиндиката, не сделал единственно верный шаг?

— Какой?

Хантер подошел к одному из стоящих у стены контейнеров, откинул крышку, схватил горсть н-капсул.

— Вот! — Он яростно посмотрел на Титановую Лозу. — Они, вне Пятизонья — прах! Мы платим ими за человеческие жизни! Синдикат хочет получать имплантированных сталкеров обратно? Он их не получит! — Щека командора внезапно начала подергиваться, живо напоминая о прошлом, когда имя «Хантер» звучало для командора резко и неприятно.

Зона все расставила на свои места.

Как жаркое прикосновение весеннего солнца топит ноздреватый снег, вытаивая из него черные разводы грязи, так и измененное катастрофой пространство срывало горячим дыханием все напускное, обугливало плоть, уродовало рассудок. Те, кто пережил катастрофу пятьдесят первого года, были вынуждены измениться либо погибнуть. Их осталось очень мало. Горстка. Но те, кто выжил и не сошел с ума при спорадических имплантациях, навек лишились всего напускного, прошлые взгляды сожгла Зона, обнажая стержень характеров, вбивая в мозг элементарную истину: слабая, неустойчивая психика — удел сталкеров-однодневок. Либо ты объективен и адекватен, либо ты — ходячий труп, пораженный серебристой проказой.

Путь Хантера был извилист и долог.

Он познал столько боли и страха, сколько не предполагал выдержать.

Сейчас, глядя на Дарлинг, он мучительно переживал те, прошлые воспоминания.

Приступ гнева ширился, и он хрипло произнес:

— Дарлинг, зайди ко мне позже.

— Но… — Она резко встала.

— Я прошу — позже!

Глаза Титановой Лозы сузились.

— Тебе больно?

— Оставь меня! — уже не попросил, а выкрикнул Хантер. На его губах внезапно выступила пена.

Дарлинг шагнула к двери, открыла ее:

— Дежурного мнемотехника! Срочно!

Командор без сил рухнул в кресло. Он уже практически ничего не видел, дикая боль вкручивалась в мозг раскаленной спиралью, кромсая личность, смешивая воспоминания в адский, фрагментированный коктейль.