Кайкен - Жан-Кристоф Гранже

Он расплатился с таксистом и двинулся вдоль решетки в поисках входа. В парке было безлюдно. Он шагал аллеями, засаженными деревьями редких пород: гингко, секвойями, гледичиями, плакучими софорами. В планировке парка ощущался монументальный стиль 1930-х годов: просторные площадки, симметричные линии, широкие лестницы. Порядок и строгость пейзажа благотворно подействовали на его нервозность. В самой организации пространства чудилось что-то нацистское или сталинское. Ему нравилось.

Он добрался до каменной Евы, от которой, несмотря на устрашающие размеры, веяло томностью. В глубине души он ощущал свое родство с женскими изваяниями той эпохи. Широкие плечи, маленькая грудь, тяжелые ноги — в примитивности этих форм, более характерных для Ассирии, чем для Древней Греции, он узнавал себя. Образцы подобного искусства навевали мысль о титанах, согласно эллинской космологии, убитых или изгнанных более близкими человечеству богами Олимпа.

Мальчишкой, во времена «воровской школы», он часто приходил сюда по средам, прихватив любимую книгу. Он буквально проглатывал миф за мифом, сам не понимая, что ищет оправдания собственному существованию. В приюте Жюля Геда он пережил настоящий ад. Его нещадно лупили, мочились ему в тарелку, насиловали. Но в памяти остались лишь одинокие вечера в этом парке. Тогда жизнь представлялась ему гранитным барельефом, отполированным веками.

Он стал копать глубже. Прочитал миф о Гермафродите, рожденном от брака Гермеса и Афродиты, — в него была влюблена нимфа Салмакида. Узнал об андрогинах — исчезнувшей разновидности человека, о которой в диалоге Платона «Пир» упоминает комедиограф Аристофан. О дочери царя лапифов Кениде — после того, как над ней надругались, она упросила богов сделать ее мужчиной. А потом он наткнулся на Феникса…

Он не сразу узнал себя в огненной птице. Понимание пришло позже, после второй операции и курса инъекций тестостерона. От каждого укола тело начинало гореть — он возрождался. Вот кто он такой — Феникс. Не мужчина и не женщина, вернее сказать, то и другое сразу. Ни на кого не похожее бессмертное существо. У этой птицы не было прародителя, не было признаков пола. Она порождала самое себя в пламени, служившем ей саваном и маткой одновременно. Вот и ему никто не нужен. Он сам по себе. В нем одном — целая Вселенная.

Он продолжал читать и находил в книгах все новые подтверждения своей правоты. Да, он — наследник не только древнегреческой красной птицы, возрождавшейся из пепла, но и египетского Феникса — гигантского орла с огненными перьями. А еще — Симург персидских мифов, Фэн-хуан китайской космологии, Громовая птица американских индейцев и птица Минка австралийских аборигенов. Эти хищные создания, рассеянные по разным уголкам мира, и составили его генеалогическое древо. На земле он воплощал римское могущество в образе легендарного двуполого и бессмертного орла. Позднее он появился и на средневековых заалтарных картинах и полотнах времен Возрождения, изображавших Христа.

Он оглянулся: вокруг никого. Встал на колени спиной к улице Марешо. Извлек из пакетов перчатки и опрокинул на них принесенный с собой флакон спирта. Зажигалка «Зиппо» довершила дело. Всего одна искра, и обе нитриловые кисти в тот же миг оказались во власти другой руки, пылающей жаром. Пара секунд, и от улик остались обугленные веревочки.

Он сжег листки с результатами анализов, закрыл глаза и прошептал молитву, обращенную к его божеству:

— Я родился под знаком отвращения и пренебрежения, вырос посреди оскорблений и гнусностей. Но, подобно Христу, я обратил свое убожество в величие. Страдание изменило меня и открыло мне глаза. Я един. Я есть огонь и мир. Смерть и спасение…

Он высыпал пепел в воду и поднялся. В этот самый миг на солнце набежала туча. Потемнело. Вокруг стало тихо, как перед грозой. Он больше не слышал ни звуков уличного движения, ни строительного шума на трамвайных путях. В голове раздавался нестройный хор голосов, напоминающий об античной трагедии. В воздухе словно было разлито электричество. Покалывало кончики пальцев.

Он бросил взгляд на часы: 13:00. В офисе начинается обеденный перерыв, но уже не успеть.

Он дернул плечом, отметая проблему как несущественную. Отныне уже ничто не имеет значения. Миг отмщения близок.

48

Выходя из лифта, Пассан увидел Фифи, который ждал в холле третьего этажа. В этой безликой обстановке он напоминал курьера, заблудившегося в коридорах страховой компании.

— Слышь, глянь-ка вот на это. — Панк протянул сложенную бумагу.

Это была карта юго-восточной части Франции: Пака, Лангедок-Русийон, Рона-Альпы… Города, где жил Гийар, были обведены зеленым; красные кружки наверняка отмечали места пожаров. Те и другие значки располагались парами, образуя некие подмножества, которым на подготовительных курсах обучают будущих математиков.

— В восемьдесят седьмом году Гийара — ему тогда было шестнадцать — поместили в специализированный центр близ Вигана. — Фифи ткнул пальцем в один из кружков.

— Ле-Амо.

— Ага. Через полгода в результате поджога вспыхнул пожар, уничтоживший пятьсот гектаров леса между Виганом и Сент-Ипполит-дю-Фором. Виновных не нашли, дело закрыли. — Палец переместился. — Восемьдесят девятый год. Гийар поступил учеником в автомастерскую Лагарда, в окрестностях Сомьера. В конце августа на юге Ганжа вспыхивает пожар. Выгорело несколько сот гектаров, уничтожен целый кемпинг. Чудо, что никто не погиб. Следствие велось, но зашло в тупик. Были подозрения, что это тоже поджог.

Они стояли посреди коридора, под лампой. Пассана снова бросило в жар. Он чувствовал себя грязным и помятым, от него разило потом. Костюм срочно нуждался в химчистке, а он сам — в холодном душе.

— Девяностый год, — продолжал Фифи. — Опять пожар, на сей раз между Киссаком и Нимом. Дул сильный ветер, что усугубило масштабы бедствия. Площадь пострадавшей территории — тысяча гектаров. Пожарные бились двое суток, чтобы положить конец распространению огня. И опять — ни виновных, ни мотивов. Но эксперты высказались яснее ясного: причиной возгорания был поджог. А оттуда до Сомьера меньше тридцати километров.

Пассан смотрел на карту, усеянную кружками. Казалось, он держит в руках рентгеновский снимок безумия Гийара. Впрочем, пока еще можно было объяснить случившееся совпадением.

— Тебе мало? — Помощник словно прочитал его мысли. — Ну, тогда вот еще. Девяносто первый год. Гийар укрылся в Безье.

— Автомастерская Соккара.

— На следующий год загорается больница Шам, что в самом центре города. Жертв нет. Расследование, как всегда, кончается ничем.

Пассан хотел вставить словечко, но не тут-то было — Фифи закусил удила:

— Девяносто седьмой. Гийар управляет автомастерской Роша в Монпелье. Шесть месяцев управляет, а потом в роддоме Нотр-Дам-дю-Салю, что в квартале Моссон, вспыхивает пожар. И опять-таки почти чудом удалось спасти всех пациентов. Судя по всему, Гийар переключился на больницы.

Пассан сделал шаг вправо, прячась от света лампы. С годами пиромания Гийара обрела четкую направленность. Всю свою ярость, всю свою страсть к разрушению он нацелил на те места, где на свет появлялись дети. Нетрудно понять почему.

— Но это еще не самое интересное. — Фифи сложил свою карту сокровищ. — В девяносто девятом Гийар свернул бизнес и уехал в Америку. Работал в нескольких штатах. В двухтысячном году попал в Солт-Лейк-Сити, в Юте. Ровно через полгода в пригороде Таксона, штат Аризона, зарегистрировали пожар. Гийар как раз накануне туда перебрался.

Пассан вспомнил о серийном убийце, в 1980-е охотившемся на проституток в Германии. За главным подозреваемым наладили постоянную слежку, и вскоре было установлено, что похожие убийства совершались в Лос-Анджелесе, и как раз в то время, когда он там находился. Этого совпадения оказалось достаточно, чтобы арестовать преступника. Но могут ли совпадения служить основанием для обвинения гермафродита? Слишком давно все это было. И слишком далеко.

Но он нащупал нечто важное — связь Гийара со стихией огня. Скорее всего, этот монстр никогда не был знаком с сексом, и единственным доступным наслаждением для него оставалось созерцание пламени. Он не мог иметь ни эрекции, ни тем более эякуляции, и женского оргазма испытать не мог. Зато обожал наблюдать за тем, как полыхает гигантский костер — как огонь разрушает, очищает и преобразовывает все, до чего может дотянуться.

— И никто никогда не связал воедино эти факты?

— Имевшие место на расстоянии тысяч километров? Чтобы найти иголку, надо, как минимум, располагать стогом сена.

Уже первые пожары наполнили Гийара сознанием собственного могущества. Тысячи гектаров выгоревшей земли, обезлюдевшие деревни. Затем он стал наносить точечные удары, но в общем и целом его деятельность приобрела даже больший размах. Поджигая роддома, он стремился положить конец существованию человеческого рода как такового.