Вена. Полная история города - Франц Райнельт

в российском сознании с новым искусством рубежа веков. Но вот в русской словесности не были заметны посвященные этому городу сочинения.

Поэты Серебряного века не писали о Вене стихов, обошли ее стороной даже авторы мемуаров <…> Если же она все-таки присутствовала в рассказах или описаниях, то чаще в виде слова-обозначения, куда едут или откуда приезжают.

МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА НАЩОКИНА, российский искусствовед

«Блистательность» космополитичной Вены стала альтернативой националистичному и педантичному Берлину. Отсюда следовало бесконечное множество сравнений Берлина и Вены, и практически все они были не в пользу германской столицы.

Вена и Берлин – это был излюбленный формат сравнения, и практически все сравнения были в пользу австрийской столицы. Кстати, эту тему активно разрабатывал французский писатель Виктор Тиссо (1845–1917), книги которого были переведены и имели большую популярность в России. А он писал, что Вена – это «аристократический шик и древнее происхождение», а Берлин – «город выскочка, с небогатым прошлым». Граф П. Василий (Екатерина Радзивилл) отмечала, что повседневность Берлина – это мир бюрократии, педантизма и прагматизма, а повседневность Вены – это «мир кафе». И из этого делался вывод: «Как трудно полюбить Берлин, так легко любить Вену».

Россияне не очень комфортно чувствовали себя в германской столице, поэтому Вена с ее стремлением к удовольствиям и поликультурностью является лучшим свидетельством европейскости русских, прежде всего для них самих, и показателем того, что они вполне гармонично могут жить в Европе.

ИГОРЬ ВЛАДИМИРОВИЧ КРЮЧКОВ, российский историк

Как справедливо отмечает культуролог А. П. Люсый, «в Вене, в сравнении с Берлином, не было настоящей политики и политической борьбы, все выглядело буднично и по-домашнему. „Кофе“ вытеснил политику, эстетика подавила революционность». Ну, а позднее Вена стала для части советской интеллигенции просто эмигрантским «окном в Европу». И здесь перед преодолевшим эмигрантские препоны «богатырем» открывались три дороги: либо, как обычно заявлялось, в Израиль, либо далее на Запад, либо попытаться осесть в самой Вене.

Типичный пример. Для поэта Иосифа Александровича Бродского (1940–1996) Вена стала окном в новую жизнь, и именно туда он, лишенный советского гражданства, прилетел из Ленинграда, отметив в своих дневниковых записях первые впечатления:

Сначала [Вена] похожа на Литву (от аэропорта до Вильнюса). Потом – слишком для Литвы промышленно. Потом ясно, что планировка все-таки Восточно-Европейская. Похоже на все прибалтийские столицы. На Ленинград непохоже ничуть. Впрочем, это окраина, а все окраины одинаковы.

И еще:

Город поразительный. Имперское наследие. Монументы и монументы: людям, вещам, всему. Генералам и их лошадям. Также – поэтам. Понятно, почему не завоеван: высокая плотность культуры обеспечивает свободу. Может быть, только она. Трамвай катится по Рингу: дворцы, парки, монументы, кафе, соборы. Иногда – комбинация всего вместе.

Рудольф фон Альт. Греческая церковь Святой Троицы. 1859

4 июня 1972 года Бродский прилетел в Вену, а уже в июле 1972 года он переехал в США и принял пост «приглашенного поэта» (poet-in-residence) в Мичиганском университете.

И что удивительно, в русскои литературе в целом о Вене сказано гораздо меньше, чем о других европеиских столицах. Наверное, потому, что Вена воспринималась как символ австриискои монархии, как сила, враждебная всему славянскому. В это трудно поверить, но ни в одном известном русском романе действие не разворачивается в Вене.

В частности, в творчестве Федора Ивановича Тютчева (1803–1873), в молодости надеявшегося на карьеру дипломата при австрииском дворе, Вена не оставила ни следа, хотя он и писал о снежных Альпах и Дунае. В более поздние годы поэт не раз клеимил «бесстыдство» австриискои политики, вражду к славянам. В стихотворении «По случаю приезда австрииского эрцгерцога на похороны императора Николая» он даже употребил такие выражения, как «австрийский Иуда» и «предательские лобзания».

Дмитрий Инсаров, герои романа И. С. Тургенева «Накануне», по пути в Венецию почти два месяца пролежал больнои в Вене, но о самои австриискои столице в романе нет ни слова. Да и в «Моцарте и Сальери» А. С. Пушкина Вена нигде не указана как место деиствия «маленькой трагедии». Зная биографии Моцарта и Сальери, мы можем только догадываться об этом.

Глава четырнадцатая

Венский «Рингтеатр»: разрушенная в пожаре красота

Венский «Рингтеатр» (буквально – «Театр на Кольцевой»), располагавшийся во Внутреннем городе, открылся 17 января 1874 года. Здание театра было построено в 1872–1874 годах по проекту архитектора Эмиля Фёрстера, и в день открытия театра там давали «Севильского цирюльника» Россини. В противовес серьезным оперным постановкам в придворной опере новый театр позиционировал себя в более «легком» жанре.

Земельный участок, отведенный под здание театра на 1700 мест, был небольшим. Эмилю Фёрстеру пришлось увеличивать высоту здания и вводить в проект многочисленные вестибюли и лестницы, что в конце концов имело катастрофические последствия. 8 декабря 1881 года перед самым началом оперы Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана» за сценой начался пожар. Его причиной стал взрыв, произошедший при зажигании газового освещения. Огонь быстро распространился по всему зданию. Запасное освещение из масляных ламп не сработало: лампы оказались пустыми, так как в целях экономии их наполняли маслом только на время проверок. Все двери запасных выходов открывались внутрь, что значительно замедлило, а где-то и сделало вообще невозможным бегство зрителей.

Те, кого не задавили в толчее, погибли в пламени, и обугленные останки людей удалось вытащить из развалин только на следующее утро. Удивительно, но полиция в вечер катастрофы совершенно неверно оценила ситуацию, окружила здание и отсылала спешащих на помощь спасателей прочь, объявляя, что все уже спасены…

Неизвестный автор. Рингтеатр. Гравюра. 1870-е

А ведь как прекрасно все начиналось! Всю первую неделю декабря 1881 года жители Вены приобретали билеты на новое театральное представление. 7 декабря состоялась премьера полного варианта оперы Жака Оффенбаха. И сам спектакль в тот вечер прошел грандиозно. Директор «Рингтеатра» Франц фон Яунер безошибочно рассчитал, что повторный показ представления, заявленный на 8 декабря, будет иметь стопроцентный аншлаг. Так и произошло: 1760 билетов раскупили еще до обеда!

К 19.00 зрители заполнили все пространство. Занавес был еще опущен, когда один из рабочих заметил, что четвертый ряд газовых светильников не горит, и попытался зажечь его дополнительно. Произошел взрыв, и образовался огненный газовый шар, сметающий все на своем пути.

Число жертв возникшего пожара составило, по разным данным, от 449 до 600 человек, однако встречаются оценки и в 1000 человек. Спроектированный на 1700 мест, прекрасный по внешнему виду театр, как уже говорилось, был построен