Трилогия тумана (сборник) - Карлос Сафон

– Есть тут кто-нибудь? – прошептал на ухо другу Йен.

Бен, не моргая, кивнул в сторону девушки.

– Почти полночь, – заметил Йен. – Мы собираемся во дворце через несколько минут. Напоминаю, прощальная вечеринка.

Бен с отсутствующим видом наклонил голову.

– Подожди секундочку, – сказал он и решительно зашагал к девочке.

– Бен, – крикнул ему в спину Йен. – Только не сегодня, Бен…

Бен не обратил внимания на призыв друга. Его одолевало любопытство, и желание разгадать загадку возобладало над протокольными тонкостями этикета общества «Чоубар». С ангельской улыбкой примерного ученика он кратчайшим путем направился к гостье. Заметив его приближение, девочка потупилась.

– Здравствуй. Я помощник мистера Картера, ректора Св. Патрика, – торжественно объявил Бен. – Я могу что-то сделать для тебя?

– Вообще-то нет. Твой… коллега уже проводил мою бабушку к директору, – отозвалась девочка.

– Твою бабушку? – переспросил Бен. – Понятно. Надеюсь, ничего страшного не произошло. Я имею в виду, что уже полночь, и я подумал, что, может, что-то случилось.

Девочка слабо улыбнулась и покачала головой. Бен улыбнулся ей в ответ. Она оказалась крепким орешком.

– Меня зовут Бен, – вежливо представился он.

– Шири, – ответила девочка, пристально глядя на дверь, точно ожидала появления бабушки с минуты на минуту.

Бен потер руки.

– Отлично, Шири, – сказал он. – Пока мой коллега Банким провожает твою бабушку в кабинет мистера Картера, позволь тебе предложить наше гостеприимство. Шеф настаивает, что мы должны быть любезны с гостями.

– А ты не слишком молод для помощника ректора? – поинтересовалась Шири, избегая взгляда Бена.

– Молод? – переспросил юноша. – Я польщен, но с сожалением вынужден признать, что мне скоро стукнет двадцать три.

– Никогда бы не сказала, – парировала Шири.

– Это у нас семейное, – пустился в объяснения Бен. – У всей родни кожа не стареет. Например, маму, когда мы вместе идем по улице, принимают за мою сестру.

– Неужели? – воскликнула Шири, подавив нервный смешок. Она не поверила ни единому слову из его болтовни.

– Но что плохого в том, чтобы принять приглашение? – не сдавался Бен. – Сегодня у нас прощальный вечер для тех ребят, кому уже пора уходить. Печально, но перед ними открывается жизнь. Кроме того, это интересно.

Шири подняла на Бена глаза, влажно блестевшие в темноте, и на губах у нее медленно выступила недоверчивая улыбка.

– Бабушка просила меня ждать здесь.

Бен указал на дверь.

– Тут? – уточнил он. – Именно тут?

Шири кивнула, не понимая, куда он клонит.

– Послушай, – начал Бен, всплеснув руками, – мне неприятно об этом говорить, я ведь думал, что не придется вдаваться в подробности. Такие вещи портят репутацию заведения. Но ты мне не оставляешь выбора. Есть проблема – фасад осыпается.

Девушка пораженно уставилась на собеседника.

– Осыпается?

Бен кивнул с серьезным видом.

– На самом деле, – с огорчением на лице подтвердил он. – К большому сожалению. Месяца не прошло, как на том самом месте, где ты стоишь, на миссис Поттс, нашу престарелую кухарку, да хранит ее Господь, упал кусок кирпича, свалившийся с чердака.

Шири расхохоталась.

– С твоего позволения, мне не кажется, что этот несчастный случай может служить поводом для веселья, – холодно заметил Бен.

– Я совершенно не верю тому, что ты наболтал. Ты никакой не помощник ректора, тебе не двадцать три года, и кухарка не попадала под камнепад месяц назад, – бросила ему в лицо Шири. – Ты обманщик и не произнес ни одного правдивого слова с того момента, как заговорил со мной.

Бен тщательно обдумал ситуацию. Первая часть его хитрого плана, как и следовало предполагать, провалилась. И для достижения цели требовалось предпринять обходной маневр, осторожный, но достаточно решительный.

– Хорошо, признаю, что у меня разыгралась фантазия. Но не все из сказанного мною – ложь.

– О, неужели?

– Я не солгал насчет своего имени. Меня зовут Бен. И то, что мы приглашаем тебя в гости, тоже правда.

Шири широко улыбнулась.

– Я с удовольствием приняла бы ваше приглашение, Бен, но я должна ждать здесь. Серьезно.

Мальчик потер руки и сделал вид, что невозмутимо принял отказ.

– Ладно. Я подожду с тобой, – объявил он торжественно. – Если суждено упасть кирпичу, пусть падает на меня.

Шири безразлично пожала плечами и кивнула, вновь обратив глаза к заветной двери. Молчание длилось целую минуту, за это время никто из них не шевельнулся и не открыл рта.

– Жаркая ночь, – промолвил Бен.

Шири повернулась и наградила его довольно сердитым взглядом.

– Ты собираешься простоять тут до утра? – спросила она.

– Давай заключим договор. Пойдем выпьем по бокалу чудесного холодного лимонада со мной и моими друзьями, а потом я оставлю тебя в покое, – предложил он.

– Я не могу, Бен. Правда.

– Мы отойдем всего на двадцать метров, – продолжал уговаривать Бен. – Можем повесить на дверь колокольчик.

– Для тебя это так важно? – спросила Шири.

Бен кивнул.

– Я живу тут последнюю неделю. Я провел в этом доме всю жизнь, а через пять дней останусь совершенно один. Один в полном смысле слова. И я не знаю, доведется ли мне вновь когда-нибудь провести такую же славную ночь в компании друзей. Ты не понимаешь, каково мне.

Шири долго смотрела на него.

– Еще как понимаю, – сказала она наконец. – Веди меня пить лимонад.

Как только Банким – не без колебаний – покинул кабинет, оставив директора наедине с гостьей, Картер налил рюмочку бренди себе и предложил посетительнице. Ариами отказалась и подождала, пока Картер усядется в кресло, спиной к большому окну, под которым дети во дворе продолжали веселиться. Они не подозревали, как неуютно стало в кабинете, где воцарилось ледяное молчание. Картер смочил губы алкоголем и обратил вопросительный взгляд на пожилую женщину. Жизнь нисколько не смягчила властность ее черт, и в глазах все еще отражались отблески внутреннего огня, запомнившегося Картеру по тем временам, когда Ариами была женой его лучшего друга – в эпоху, казавшуюся теперь бесконечно далекой. Они долго сидели лицом к лицу, не вымолвив ни слова.

– Я вас слушаю, – произнес наконец Картер.

– Шестнадцать лет назад мне пришлось доверить вам судьбу мальчика, мистер Картер, – тихим, но твердым голосом начала Ариами. – Принятое мною решение стало одним из самых трудных в моей жизни, и мне известно, что за истекшие годы вы не обманули возложенных на вас надежд. За это время мне ни разу не хотелось изменить ситуацию, ибо я осознавала, что лучше всего мальчику будет именно здесь, под вашим покровительством. Прежде я не имела возможности поблагодарить вас за все, что вы сделали для ребенка.

– Я только выполнял свой долг, – отозвался Картер. – Но сомневаюсь, что вы пришли ко мне среди ночи, чтобы выразить свою признательность.

– Я хотела бы ответить утвердительно, но не могу, – сказала Ариами. – Я пришла потому, что жизни мальчика угрожает опасность.

– Бену?

– Да, раз вы его так назвали. Всем, что он умеет, самим своим существованием, он обязан вам, мистер Картер, – сказала Ариами. – Однако есть нечто, от чего ни вы, ни я больше не сможем его защитить. Прошлое.

Стрелки на часах Томаса Картера сошлись в одну вертикальную линию, показывая двенадцать часов пополуночи. Картер допил бренди и через окно бросил взгляд во двор. Бен разговаривал с какой-то незнакомой девочкой.

– Итак, я вас слушаю, – повторил Картер.

Ариами подобралась, скрестила руки и начала рассказ…

– Целых шестнадцать лет я путешествовала по стране, меняя одно тайное убежище за другим. Две недели назад я получила письмо. Оно застало меня в доме родственников, где я на тот момент прожила около месяца, поправляясь после болезни. Никто не знал о нашем с внучкой временном пребывании в Дели. Открыв письмо, я обнаружила чистый лист бумаги, не испорченный ни единой буквой. Сначала я решила, что произошла ошибка, или кто-то неудачно пошутил. Но рассмотрев конверт, я изменила мнение. На конверте стояли штемпели почтового отделения Калькутты. Чернила на штампе расплылись, и потому часть надписи невозможно было прочесть, но мне удалось разобрать дату: 25 мая 1916 года.

Я спрятала письмо, которому потребовалось шестнадцать лет, чтобы пересечь Индию и найти меня в укромном месте, известном лишь мне. До нынешнего вечера я к нему не прикасалась, и снова взяла в руки сегодня. Слабеющее зрение меня не подвело: на смазанном штемпеле стояла та же самая дата, которая поразила меня в первый раз. Но кое-что изменилось. На листе, в свое время абсолютно чистом, выступил текст, написанный свежими красными чернилами. Они были влажными, так что от легкого прикосновения пальцев появлялись кляксы. «Они уже не дети, старуха. Я вернулся за тем, что принадлежит мне. Уйди с дороги», – эти слова я прочитала в письме до того, как бросить его в огонь.