Море смерти, берег любви - Светлана Владимировна Успенская

тут такое случилось… Хоть уезжай.

– Ну-ну, ничего, – снисходительно заметил Антон. – Теперь я буду лично эскортировать вас и никому не дам в обиду. Вы согласны, Оля?

– Согласна…

Ему показалось, что она еще теснее прижалась к нему. Он чувствовал, как под его собственной рубашкой мягко и тревожно бьется ее сердце. И это ощущение нравилось ему.

Они остановились около калитки частного дома, увитого виноградом до самой крыши.

– Давайте встретимся утром на пляже, – робко предложил Загорский. – У камней, там, где разрушенный волнорез.

– Хорошо, – легко согласилась Оля.

Они постояли немного, помолчали. Кажется, девушка чего-то ждала от него.

– Какая великолепная лунная ночь, – выдал банальность Антон.

– Да, очаровательная, – с готовностью подтвердила Оля.

Они помолчали.

Вдалеке шуршали колёсами по шоссе машины, за забором надрывался лаем сторожевой пес. Наконец, видя, что ее спаситель ни на что не может решиться, Оля приникла к его губам осторожным поцелуем. Антон обрадовался: зеленый свет дан, а дальнейший путь ему хорошо известен. Он поднял ее на руки и, ударом ноги распахнув калитку, внес в дом…

Просто великолепно, что у нее оказалась комната с отдельным входом!

Они встретились утром на пляже. Оля при солнечном свете выглядела на все сто, правда, чуть старше, чем ночью, – и это тоже понравилось Антону.

– О, да у тебя боевые шрамы. – Она ласково провела пальцем по его щеке.

– Да ну, ерунда, – отмахнулся Загорский.

Царапины от колючих кустов разукрасили его лицо багровыми полосками. Он снял очки, теперь они были ему не нужны – во внешних данных своей подруги он был уверен, а до остального ему нет дела…

Шли дни.

Они валялись на пляже, вечером ходили в ресторан или в бар, долго сидели за бутылочкой вина, болтая обо всем на свете. Оля обладала редким для женщины даром – она умела слушать. Она слушала терпеливо и внимательно, изредка задавая вопросы, которые показывали ее заинтересованность. А Загорский рассказывал ей обо всем: о своей работе, о своей доброй и ласковой маме, о своей бабушке, о своих друзьях, о своем лучшем друге Кольке Ломакине, владельце шикарного ресторана «Красный петух» – лучшая французская кухня, повара из Франции. Раззадоренный ароматным вином «Изабелла», он разливался соловьём, рассуждая о том, что нет ничего прекраснее на свете настоящей мужской дружбы…

– Ну уж, – неожиданно скептически как-то отозвалась Оля. – Знаю я вашу мужскую дружбу… Всё это только на словах, за бутылкой водки, а на деле вы, мужчины, готовы друг другу перегрызть горло почище зверей. Из-за всего – из-за женщин, из-за карьеры, но прежде всего из-за денег! В основном из-за денег!

Антон возмутился. Неужели можно подвергать сомнению их с Ломакиным дружбу? Да они с детского сада не разлей вода! Да они друг за друга горой!

– Тем не менее твой друг, владелец ресторана, – богатенький буратино, – парировала Оля, отпивая из бокала багровое, как тучи на закате, вино. – А ты бедный программист!

Тщетно Загорский доказывал, что не в деньгах счастье, что, кроме денег, в жизни есть еще и интересная работа, и миллион других прелестей, которые невозможно купить за деньги. Что Коля тысячу раз предлагал ему стать администратором ресторана «Красный петух» в надежде обрести верного и надежного помощника, но Антон отказался. Зачем это ему надо? Зачем ему головная боль? Зачем ему становиться на скользкую дорожку, обстреливаемую со всех сторон? Нет, ему и так хорошо… А что до денег, то что может быть более ярким примером доверия, чем та кругленькая сумма, которую отдал ему на хранение его друг…

Оля фыркнула:

– Подумаешь, пару миллионов дал тебе подержать, а ты уже раздуваешься от гордости.

– Между прочим, – гордо парировал Загорский, – эта пара миллионов занимает стандартный дипломат почти доверху. И это не деревянные, а натуральные грины!

Он с удовольствием увидел, как глаза Оли изумленно расширились. Но она тут же пренебрежительно дернула плечиком и скептически заметила, подливая ему вина:

– Если это и так, то уж извини, не понимаю, чем твоя квартира надежнее банка? Или сейфа? Что-то мне мало верится!

– Верь не верь, а оказывается, что надежнее… Во-первых, всю сумму можно забрать сразу и наличными, в любой момент – хоть днем, хоть ночью. А в банке могут и не выдать ее по первому требованию. Да еще и тайна вклада, сама понимаешь, не слишком-то у нас соблюдается… Во-вторых, сейф в банке априори означает место, где хранятся ценности, и, следовательно, представляет лакомый кусок для воров. А кому придет в голову грабить бедного программиста?

– Ну, знаешь, есть такие квартирные грабители, которые не гнушаются стащить драную кофту у столетней старушки, а уж таким чемоданчиком точно не побрезгуют!

– А кто тебе сказал, что я храню его дома?

Пары вина сгущались в голове разошедшегося Загорского. Он уже не мог остановиться… Бархатные ласковые глаза смотрели на него так внимательно и нежно… Мягкая рука доверчиво покоилась в его ладони, а впереди была ночь, полная страсти и неги…

– Я держу его в надежном месте, специальный тайник в подполе, на даче… Никто об этом не знает. Надёжнее, чем в банке…

– Верю, верю… Послушай… – Оля придвинулась к нему ближе.

Он чувствовал, как прядка волос щекочет ему лицо, от этого Антону становилось жарко и весело.

– Пойдем отсюда, а? Пошли купаться! Ночью, голыми… Хочешь?

– Хочу, – с готовностью согласился Загорский. – Пошли!

Он встал, слегка покачнулся. Ресторанные столики завертелись вокруг, а стойка бара почему-то придвинулась вплотную. Ритмичный гул музыки звучал как будто вдалеке, хотя динамики стояли около столика.

– Ты знаешь, у меня первый разряд по плаванию, – слегка заплетающимся языком говорил он Оле, которая выводила его из ресторана. – Меня, между прочим, на Всесоюзные соревнования брали, а я не поехал!.. На фига мне эти соревнования сдались, если я и так плаваю, как… как… – Он почему-то не мог вспомнить, как кто.

– Как топор? – рассмеялась Оля.

– Да, как топор, – покорно согласился Загорский. – Ой, нет, что ты… Как рыба!.. Да, как рыба!.. Селёдка!

– Пряного посола?

– Ну почему сразу пьяного? Я не пьяный. Просто мне весело…

Они быстро спускались по тропинке к морю. По той самой тропинке, около которой недавно состоялось их романтическое знакомство. Антона слегка заносило вправо, но справа был забор, и поэтому он, ударившись плечом, сразу же возвращался на первоначальную траекторию.

Наконец спуск закончился, и они вышли на пляж. Морской берег был совершенно пуст. Немного штормило, волны с шипением накатывались на берег, потом нехотя отползали, оставляя клочья пены, чтобы в следующую минуту обрушить на гальку новый удар. Огромные валуны около пристани были почти полностью скрыты