Антикиллер-3: Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

Действительно, Катя выглядела шикарно. Она шла подиумным шагом, скромно потупив глаза. Дорогое черное платье обнажало узкие матовые плечи и мягко струилось по фигуре, подчеркивая все линии, выпуклости и впадинки девичьего тела. Дымчатые колготки и туфли на высокой «шпильке» подчеркивали стройность ножек, а тщательно подобранный и очень умеренный макияж придавал красивому личику совершенно детский вид. Ее облик раздваивался, и этот тщательно продуманный контраст между телом светской дамы и лицом ребенка горячил кровь собравшихся в зале милиционеров. На фоне большинства присутствующих женщин Ребенок выглядела выпускницей института благородных девиц, случайно оказавшейся в компании челночниц. Поэтому взгляды милицейских жен выражали прямо противоположные чувства.

Лис поздоровался за руку с коллегами, поставил на подоконник коробку от пистолета.

– Ну что, разливайте!

– Екатерина Викторовна, вы как всегда неподражаемы, – Волошин подкатил глаза.

– Фурор! – поддакнул Гусаров. – Анджелина Джоли!

Лейтенант Сигаев был с девушкой, а потому благоразумно промолчал. А Галина Смирнова вообще отвернулась, будто никакой Кати тут не было. Ребенок едва заметно улыбнулась.

– Давайте за наш праздник! – сказал Лис. – Сегодня наш день. Мы и есть милиция. Хорошие и плохие, разные. Такие же, как шахтеры, водители, учителя, чиновники. Только в тех не стреляют, те не воюют, не раскрывают преступления и не задерживают бандитов. А мы все это делаем! Ваше здоровье, друзья!

На столах, в основном, стояла водка, реже – коньяк, еще реже – виски. Там, где компании украшали дамы, присутствовало шампанское. Пили из картонных стаканчиков. Закусывали бутербродами – с колбасой и сыром. Красная икра почти не пользовалась спросом.

Очень быстро градус веселья поднялся. Зал наполнился шумом, хохотом и звоном бутылок. Крамской и его замы посидели за стоящим в стороне длинным столом, сказали в микрофон несколько официальных поздравлений и по-английски исчезли. Все-таки негоже руководству пить на глазах подчиненных. Да и подчиненным на глазах у руководства – тоже. Сразу же заиграл оркестр. Начались танцы.

Лис пил «Белую лошадь», которую для выпендрежа купил Сигаев. Смирнова – водку, как все. Девушка Сигаева и Катя довольно быстро уговорили бутылку «Тиходонского игристого». Щеки у них раскраснелись.

– Привет коллегам! Поздравляю! Вас, Филипп Михайлович, особенно! – К ним подошел майор Арсеньев – самый молодой из начальников отделов в РУБОПе. Он руководил оперативно-техническим проникновением в преступную среду. Поговаривали, что карьера майора развивается столь стремительно благодаря родству с кем-то из городской администрации. Но справедливости ради надо отметить, что Арсеньев и сам был цепким, толковым оперативником. Ему тут же налили.

– За наш праздник! – Майор поднял стаканчик. – За достойные награды! Оружие у нас в стране зарежимлено до предела. Поэтому награждение боевым пистолетом – высочайшая степень доверия… За вас, Филипп Михайлович!

Они выпили.

– Можно посмотреть? – Арсеньев кивнул на резную зэковскую коробку.

– Конечно, – улыбнулся Лис. У него шумело в голове, и это было приятно. Алкоголь расслабил постоянно натянутые нервы.

Арсеньев поднял крышку, отпрянул, развернулся на напряженных ногах.

– Украли! Кто подходил?! – крикнул он, прищуренным взглядом фотографируя зал.

– Да нет, – вспомнил Лис и распахнул пиджак. – Вот он. Разве б я поставил его на подоконник!

Арсеньев махнул рукой и рассмеялся.

– По схожему поводу есть такой анекдот…

Через несколько минут за столами оперативного отдела кипело буйное веселье. Высокий черноволосый майор отлично смотрелся в пошитом на заказ кителе. Он был явно в ударе и безостановочно рассказывал анекдоты, произносил остроумные тосты. Очарованные дамы хохотали. Их супруги одобрительно кряхтели и продолжали бороться с алкоголем путем его уничтожения. Лис пил и веселился вместе со всеми. Но вдруг ему показалось, что Арсеньев стал слишком часто и маслено поглядывать на Ребенка. Его голос приобрел едва заметную призывную хрипотцу. Показалось или действительно так? По управлению ходили слухи об амурных похождениях майора. Но невнятные. Оперативники, как правило, не дают подтверждения слухам о себе. Но чего он так вырядился? И почему Катя весело смеется его пошлым анекдотам?!

У Лиса вдруг заныло в груди. Душа болит, что ли? Ощущение было знакомо. И подозрительно напоминало ревность. Он протянул размокший стакан Сигаеву и тот выплеснул остатки виски.

– Давайте выпьем за нашего друга и коллегу майора Арсеньева! – неожиданно предложил он. – С его помощью мы реализовали разработку банды Великана. И произведем еще много реализаций!

Когда все выпили, Лис обнял майора за плечи и отвел в сторону. Тот был заметно удивлен.

– Мне надо поставить простушку в несколько квартир, – сказал Лис.

– Поставим, Филипп Михайлович! – улыбаясь, кивнул майор. – Сегодня отдохнем и поставим.

– Только так, чтобы никто не знал, – продолжал Лис, отводя его все дальше и дальше.

Кругом танцевали разгоряченные пары. Какой-то участковый забрался на стул, поднял мокрый стакан и что-то говорил. Наверное, тост. Но ничего слышно не было. Да и Лису приходилось кричать прямо в ухо майора. От него пахло тонким одеколоном.

– Чтобы только я и ты. Больше никто!

– Да конечно! Только зачем сейчас об этом? Праздник ведь? Завтра и поговорим!

Но Лис уже подвел Арсеньева к столам отдела ОТП, и в майора сразу же вцепились несколько рук.

– Ну, где вы ходите, Александр Алексеевич! Давайте за нас, за ментов!

Лису тоже всунули в руку стакан, и он выпил, не чувствуя вкуса водки. Это был верный знак, что пора «завязывать».

Поболтав немного с коллегами, Лис пошел через зал обратно. Его останавливали знакомые, кто-то жал руку ему, кому-то жал руку он, с кем-то обнимался, с кем-то выпивал…

Когда он вернулся к своему столику, почти все бутылки были пустыми. И стулья тоже. Музыка стала громче. Просканировав взглядом толпу, он нашел Сигаева, лихо пляшущего со своей девушкой. Потом увидел Смирнову, танцующую с Веревкиным из отдела кадров. А вот и Ребенок! С кем это она?! Слегка пошатываясь, Лис медленно пошел между парами, сокращая дистанцию. Это Волин. А ты еще откуда тут взялся? И почему увел жену без спросу? Нет, брат, я у тебя заберу Ребенка! Нам уже и домой пора! В приличный семейный дом!

Рука Волина скользнула по черному платью – с талии на ягодицу Незаметно описала круг, будто разглаживая незаметную складку… Люстры пыхнули черным светом. Лиса переклинило. Расталкивая танцующих, он бросился вперед, схватил Волина за плечо, рванул на себя, разворачивая, и с маху ударил в челюсть. Тот отлетел назад, несколько пар расступились, на одну он налетел, чуть не сбив с ног, и, наконец, опрокинулся на гладкий паркет.

Музыка смолкла. Народ расступился, и Лис оказался в центре круга. Сотни глаз буравили его со всех сторон. С удивлением, недоумением, растерянностью… Но он смотрел в глаза Ребенка. Она была заметно испугана. Волин зашевелился, сел, осторожно пощупал челюсть.

– Пойдем домой! – Лис взял Ребенка за тонкую руку и повел к двери.

Майор Арсеньев задумчиво погладил себя по скуле.

– А ведь и я чувствовал, что могу получить в морду… Только за что?

* * *

Осень все плотней накрывала Тиходонск опавшей листвой и мелким бисером нескончаемой мороси. В шесть часов было уже темно. Город будто завяз в промозглой сырости. Желтые пятна фонарей заштриховали густые тонкие линии дождя. С раскисших газонов на тротуары потекла грязь. Она чавкала под ногами и пачкала не только обувь, но и души коричневым осенним унынием. В такую погоду резко возрастает число самоубийств. Неимущие граждане, втянув голову в плечи и съежившись, спешили по домам. Но и в квартирах их ждала холодная сырость, ибо отопительный сезон, как всегда, запаздывал. Оставалось надеяться на безумно жрущие электроэнергию калориферы, более экономичные одеяла или универсальный напиток, помогающий во всех случаях жизни.

Подполковник Коренев вышел из здания РУБОПа. Фонари плыли в мареве ледяного дождя. Капли стекали с зонта и падали на ботинки. Он посмотрел на лужи и вдруг вспомнил, как любил бродить по улицам в такую же погоду, но много лет назад.

Тогда он только вернулся из армии. Жизнь сверкала радужными перспективами. Казалось, что впереди открываются невероятно интересные дороги. Верилось, что возможно все. Например, он мог стать поэтом, писателем или даже артистом… Много лет назад жизнь начиналась. С неба также лил дождь. Но мир не давил серостью и безнадежностью осени.

Тогда у него текли ботинки. В них противно хлюпало. Зонта, естественно, не было. Волосы намокли, за шиворот капало. А он не обращал внимания, улыбался встречным девчонкам и обдумывал планы на жизнь. Планы, надо сказать, были наполеоновские. А вылилось все в обычную ментуру ментовку, легашку…