Рорк – искатель приключений - Джоу Росс

– Кажется, что в своей жизни я достаточно наобщалась с двуногими змеями, – сказала она. – И не стремлюсь обогащать свой опыт, знакомясь с ползучими.

Он рассмеялся:

– Не волнуйся. Майк часто здесь уединяется. И мой дядя Клод приезжает сюда каждый раз, когда ему хочется побороться с дикой природой и пожить отшельником. Я позвонил ему перед вылетом из Москвы, и он сообщил, что полностью подготовил дом и наполнил кладовую всем необходимым.

Дария даже не потрудилась скрыть облегчение.

– Извини. Я понимаю, ты, вероятно, считаешь меня нервной женщиной, но…

– Заткнись. – Когда он наклонился к ней, Дария приготовилась к еще одному поцелую, но он просто слегка прикоснулся губами к ее лбу. – Ты самая храбрая женщина из всех, каких я когда-либо встречал.

Комплимент, который, казалось бы, приятно услышать. Но он почему-то ее не обрадовал.

– В самом деле?

Ее лучистая улыбка растопила корку льда, покрывшего его сердце намного раньше, чем случилась та катастрофа в Москве. Еще в самом начале своей карьеры Рорк осознал, что если принимаешь все близко к сердцу, если позволяешь себе слишком остро переживать, то боль и страдания могут сожрать тебя заживо. Некоторые военные корреспонденты сильно пили, чтобы забыть ужасы, очевидцами которых они были. Другие стремились заглушить свою память сексом или наркотиками. Некоторые, не выдержав, кончали самоубийством.

Еще с того дня, когда Рорк обнаружил репортера известной корпорации Эй-Би-Си, который был ему чем-то вроде наставника, повесившимся на стропилах в руинах разбомбленного Бейрута, лед стал покрывать его сердце, как защитный панцирь. За прошедшие годы ледяной слой затвердел и стал намного толще, и, хотя время от времени в нем появлялись трещины, он никогда не подвергался такой опасности растаять, как сейчас.

Ему очень хотелось ее поцеловать – даже хуже, ему необходимо было ее поцеловать, но он отодвинулся подальше.

– Тебе приходила в голову мысль, что, приехав сюда, прямо в сердце безлюдной глухомани, с совершенно посторонним человеком, ты рискуешь быть убитой?

– Ни на секунду. – С ее губ исчезла улыбка, а выражение лица стало таким надменным, какого он у нее никогда не замечал. На бледном, полупрозрачном, как лепесток водяной лилии, лице Рорк вдруг заметил даже морщинки от напряжения. – Не с тобой.

Она действительно была самой безрассудной и одновременно самой отважной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал. Либо немного сумасшедшей. Как бы то ни было, Дария против его воли всколыхнула в глубине его души, под ледяным панцирем, нечто новое. А точнее, решимость мужчины, самца, защитить свою женщину. Любой ценой.

Чувствуя, что он ступил на зыбкую почву, Рорк обдумывал, не отвезти ли ему Дарию обратно в город, прямо в ФБР, куда он, вероятно, должен был привести ее в самом начале их знакомства. Но внезапно, по закону коварства судьбы, угрожающее громыхание на горизонте превратилось в зловещий грохот, раздавшийся прямо над головой. Через несколько секунд небеса разверзлись, и на них хлынул проливной дождь.

Глава десятая

Рорк подхватил чемоданы и вместе с Дарией пробежал небольшое расстояние, отделявшее их от ступенек высокой веранды. К моменту, когда они вошли в комнату, оба промокли до нитки.

В комнате было темно как в могиле. И так же тихо. Единственными звуками были стук дождя по жестяной крыше и раскаты грома. Вспышка молнии осветила комнату зеленовато-желтыми отблесками.

– Ты промокла насквозь, – сказал Рорк, проводя руками по ее плечам и рукам.

– Ты тоже. – Дария не удержалась и, по примеру Рорка, прикоснулась к его мокрым плечам.

– У нас здесь нет электричества, но снаружи, за домом, есть цистерна с пропаном, так что минимальные удобства обеспечены. Я могу устроить тебе горячую ванну. – Ладони Рорка скользнули вниз по ее трикотажной рубашке и обхватили груди. – Или, если тебе не хочется долго ждать, можно попробовать согреться своими силами.

Они уже этим занялись… Дария почувствовала, как маленькие язычки пламени в крови начали обжигать ее изнутри. Не собираясь играть роль скромницы, она расстегнула его рубашку и ахнула, увидев, что кровоподтеки из фиолетовых стали почти черными.

– Ты уверен, что способен на это? – Когда Дария прикоснулась к самому темному синяку на его ребрах, она почувствовала, как он невольно вздрогнул и задержал дыхание.

Он ухватил ее за запястье и медленно провел ее рукой по своему телу сверху вниз: по побитым ребрам, по упругому, подтянутому животу, а затем еще ниже.

– Тот день, когда я окажусь неспособным уложить красивую женщину с собой в постель, – прошептал он, – станет днем, когда меня положат в гроб и засунут в фамильный склеп семейства Бруссаров.

– Бруссары? – Под ее ладонью он твердел, как кованая сталь, но, хотя кровь ее уже стала вскипать, природное любопытство взяло верх. – Но ведь твоя фамилия О'Мэлли.

– Это фамилия отца. А мама – креолка французского происхождения. Раньше все эти земли фактически были владением Бруссаров, до того как мой дедушка оставил все это, заинтересовавшись соляными шахтами на острове Джефферсона. Он перевез свое семейство в город, где моя мама и познакомилась с моим папочкой, когда тот приехал на Юг, чтобы отснять серию фотографий о буме вокруг нефти.

Рорк вспомнил историю, которую ему рассказывали всю его жизнь, о том, как оба его родителя в момент встречи почувствовали, что их словно ударило молнией. И как его мать уже была беременной, когда они с отцом поженились. Майк родился спустя девять месяцев после этой встречи, но Патрик О'Мэлли, получивший задание снимать на мысе Канаверал запуск ракеты-капсулы «Меркурий-Свобода-7», ознаменовавший первый выход американцев в космическое пространство, не присутствовал при рождении сына. Точно так же, как позднее пропустил и рождение двух своих младших сыновей.

– Что случилось? – Заметив потемневший взгляд и хмурое выражение, омрачившее лицо Рорка, Дария нежно прикоснулась рукой к его щеке.

– Ничего, – резко ответил он. Ничего, о чем ему хотелось бы поговорить прямо сейчас. – Ты уже начинаешь стучать зубами. Давай я разведу огонь. – Не успела она возразить, как он уже вышел на крытую веранду и взял несколько поленьев из штабеля дров, очевидно заготовленного для него дядей.

Дария обхватила себя руками, ежась и от холода, и от резкого перепада в его настроении. Она наблюдала, как он складывает дрова конусом в черной печи, которая при открытых дверцах могла служить и камином. Его обычно гибкие движения стали какими-то топорными. Да и весь он казался окостеневшим. Впрочем, учитывая последствия вчерашнего избиения, это не удивляло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});