«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

— Да, пожалуй, вы правы, Джордж. Тогда давайте перейдем к нашим делам. Что у нас с переброской флота?

Ни президент Рузвельт, ни генерал Маршалл не знали, что немцам удастся поправить ситуацию только у Смоленска. Более того, в самом начале весны они даже перейдут в новое наступление, на Украине. Однако достигнутые в нем успехи будут их последними стратегическими достижениями. Уже летом сорок второго операция, разработанная Триандафилловым и Шапошниковым и блистательно воплощенная Жуковым и Рокоссовским, позволит Красной Армии заманить Вермахт в харьковскую ловушку, после которой начнется ее победоносное шествие на запад. И остановит она его лишь только в самом конце сорок четвертого.

Если бы президент США в тот момент это знал, то его решение о размерах ленд-лиза могло бы стать совсем другим.

Но он этого не знал.

Глава 13

Драгомирову хотелось застонать. Документ, названный "Стратегия развития общественного транспорта в крупных городах СССР" содержал в себе столько различных заумностей, что от них банально хотелось уснуть и не просыпаться. Вопросы там, конечно, поднимались важнейшие, но такими словами… "Трехэтажная латынь", не меньше.

Кое-как продираясь сквозь нагромождения канцеляризмов, Богдан вычленил одну из проблем, называемых в тексте важнейшими.

Надо было сделать выбор между метро и "дешевым метро", называемым также метротрамваем. Последнее гораздо более экономично в сравнении с первым и при этом ничуть не хуже в качестве общественного транспорта. А плюсов – полно. Во-первых, копать гораздо меньше. Во-вторых, можно использовать те же трамваи, что и для обычных городских линий – только вагонов сцеплять не по две штуки, а по четыре-пять, может, даже шесть. И нормально, для подавляющего большинства городов пойдет. Удобство токосъема, опять же – никаких тебе контактных рельсов, старые добрые провода. Что, помимо всего прочего, еще и безопаснее для пассажиров.

Драгомиров склонялся именно к этому варианту. Меньше затрат, меньше проблем, пусть и не так престижно. Ну и фиг с ним, с престижем. Главное – удобно и экономично. И вагонов для нормальной железной дороги больше останется. В смысле, мощностей для их производства…

Собственно, это становилось настоящим фетишем для главы советского государства: универсальные решения, работающие на перспективу – и при этом экономически выгодные. Зачем выдумывать что-то еще, если есть отличный выход, прекрасно подходящий по критерию соотношения затрат к эффективности?

Понятно, почему генсек стал фанатом унификации – это произошло еще на фронте. История была смешной и нелепой до невозможности: совершив вынужденную посадку из-за нехватки топлива на аэродроме соседнего полка, штурмового, с "Илами" на вооружении, молодой пилот-истребитель попросту не смог взлететь! И все почему: пусковые машины для Ил-2 не подходили к "Яку". Запуск двигателя стал целой историей, включавшей в себя поиски врача и добычу у него эфира, дерганье винта полуторкой и прочие приключения.

А таких случаев в армии и на флоте было полно! И это несмотря на то, что движение к унификации началось еще в тридцать девятом, с Кошкинско-Морозовского Т-42, на базе которого создали целую серию самых разных бронемашин – от разноклассовых танков и самоходок до тягачей и ЗСУ. Чего же говорить тогда про гражданские отрасли, если даже по идее строгая военная машина становилась подчас настоящим логистическим адом для снабжающих и планирующих органов?…

Тем не менее, Советский Союз стремительно двигался по шоссе стандартизации и унификации. И пусть на этом пути встречались частые и не всегда преодолимые препятствия, движение вперед СССР не прекращал.

Взять те же автомобили. Драгомиров последовательно добивался использования взаимозаменяемых агрегатов – как для бронетехники в войсках. Это позволяло значительно снижать темпы роста номенклатуры изделий и гораздо более логично подходить к созданию новых образцов, дабы они хоть как-то сочетались с предыдущими. Похожий подход был и для авиапрома – пусть там он ограничивался в основном требованиями к одинаковости или хотя бы похожести кабин летчика на разных машинах, отменяя разносортицу в системах управления.

Иными словами, генеральный секретарь нес в жизнь лозунг "эволюция вместо революции". Впрочем, революционные решения не отменяя.

Вообще, революции в технике нужны не всегда. Зачастую эволюционный путь гораздо выгоднее и дешевле, а бывает, что еще и намного эффективнее. Но иногда революция позволяет совершить буквально скачок, разом догоняя идущего далеко впереди тебя.

Ярким примером может служить история "Дредноута", ставшего настоящим основателем совершенно нового класса кораблей, заслуженно получившего название первого своего представителя. "Дредноут" был британским кораблем, но своим появлением едва не поставил на британском морском могуществе крест. Почему? Ответ прост. Новый тип военного корабля разом обесценивал всех его предков. А количественно англичане в додредноутных кораблях выигрывали у всех. И тут вдруг выяснилось – что не надо строить сотню кораблей, чтобы догнать британцев. Надо обогнать их только лишь в дредноутах – и все.

Именно этот простой факт породил дредноутную гонку начала века, когда этими, надо сказать недешевыми, кораблями обзавелись даже такие страны, как Бразилия и Аргентина… Англия тогда в этой гонке выиграла, но ее преимущество над Германией было уже не столь очевидным, как в случае с додредноутными крейсерами да броненосцами. И, как-никак, Британия на тот момент все еще была могущественнейшим государством планеты.

Но сам факт более-менее честного соревнования это не отменяет. Таким образом, всего один шаг может поставить вас с противником на одну ступеньку – и вы уже будете с ним на равных стартовых позициях, а не догонять его издалека…

— Ладно, — пробурчал генеральный секретарь. — "Метротрамваю" быть.

* * *

— Вы это видели? Нет, вы это видели? — Хрущев сорвался на крик и буквально швырнул газету на стол. — Это невозможно! Отвратительно!

Предлагаемая Драгомировым Конституция вызвала в груди Первого секретаря ЦК настоящую бурю возмущения. В том числе и потому, что хитрый интриган наперед видел, какие трудности создаст даже ее обсуждение.

Идиотом или дураком Никита Сергеевич не был. Интриганом, лизоблюдом, кем угодно – но только не идиотом. Потому что идиоты в окружении Иосифа Виссарионовича надолго не задерживались.

И сейчас он, на словах горячо Драгомирова поддерживающий, а сам потихонечку готовящий самый настоящий заговор с целью захвата власти, видел, какие проблемы начнутся у него и его сторонников, если Конституция будет принята.

С другой стороны, если ее заблокировать, Генеральный Секретарь в точности узнает, где его настоящие враги. И пока что с ним Хрущев сталкиваться лоб в лоб не хотел. Не чувствовал за собою достаточной силы, чтобы рискнуть. А лезть на рожон – увольте. Все прекрасно помнили судьбу Булганина, неосторожно решившего, что после смерти Сталина все можно. С другой стороны, тогда в силе был ныне покойный Берия, но даже и с его смертью Драгомиров вполне контролировал госбезопасность, НКВД и армию.

С армией было даже проще – теперь, после смерти "стального наркома", единственный крупный военачальник, способный поддержать заговорщиков – маршал Жуков – окончательно стал недоступным. А Малиновский, при всех его положительных качествах, надежно блокировался Рокоссовским и Черняховским, верным Драгомирову безоговорочно. Так что даже если наркома и удалось бы перетянуть на сторону "антипартийной группы", как заговорщиков, без всякого сомнения, назовут, если поймают или хотя бы заподозрят, сделать он все равно смог бы немного. Тем более что и воздушно-десантные части, и авиация стояли за Генерального горой. Но с другой стороны, хотя Триандафиллов в Генштабе был на стороне Богдана, вот там-то как раз и можно было половить рыбку в мутной воде сомневающегося и нередко недолюбливающего "выскочку" генералитета.

Но в любом случае, на поддержку военных "группа Хрущева" рассчитывать вот так вот запросто не могла. Генералы из Генштаба, в теории могущие выбрать сторону заговора, были пока призрачным и нестабильным фактором. Никаких гарантий – уж точно. Даже более того, Драгомиров имел, в принципе, реальную возможность призвать армию себе на помощь – и вот это надо было учитывать в полной мере.

На самом деле у партийцев, недовольных политикой нынешнего Генерального Секретаря (являвшейся, по большому счету, прямым продолжением политики Сталина), оставалось только одно поле, где еще хватало шансов на победу. Это поле партийное, партийного съезда.

По существу, всемогущий в условиях СССР съезд, однако, был не столь доступен для контроля. Почему Никита Сергеевич и злился – предлагаемая Драгомировым реформа однозначно вызывала усиление роли райкомов, коих в стране было значительно больше, чем обкомов. А значит, Генеральный Секретарь ЦК КПСС вполне мог рассчитывать на поддержку нижнего партийного звена.