Тайна казачьего обоза - Сергей Свидерский

Утром, бушевавшая всю ночь вьюга угомонилась. В пещеру вошли гости. Три крепких упитанных мужчины. Поздоровались, справились о здоровье. Отец повёл себя странно, он, будто раболепствуя, заговорил с ними. Согнал жену и сына от места возле костра, пригласил их сесть. Мужчины отказались, жестом приказали следовать за ними. Отсутствовал отец недолго, вернулся один. Сказал, собирайтесь, пора идти.

Снег родины слепил и резал глаза. Мама и маленький У прослезились; на лице отца отсутствовали эмоции, с закаменевшим лицом он, провёл взглядом по заснеженным горам и виднеющейся вдали равнине, прощаясь с Родиной молча.

В России их ждали. Выправили документы: отец носил новое имя — Косиндо Алексей Семёнович; мама — Татьяна Ивановна; сыну дали красивое имя Эдуард.

С тех пор у семьи Косиндо пошла совершенно другая жизнь. Отец выучился на киномеханика, работал в кинотеатре «Центральном»; мама работала учётчицей на овощной базе треста столовых и ресторанов; Эдик подрос и пошёл в школу: октябрёнок, пионер, активная жизнь внутри класса; комсомол, избрали комсоргом класса, затем — школы. Всё у них было, как и у всех. Жили одной жизнью огромной и прекрасной страны.

Срочную службу отслужил Эдик на Тихоокеанском флоте. Хотел учиться дальше, мечтал стать инженером-строителем.

Планы подкорректировал отец. Он поведал истинную историю бегства с родины, сказал, чем должен заниматься сын. В семействе Косиндо слова главы семьи оспаривать не принято. Эдик поступил в университет на исторический факультет; выучился и остался преподавать в родных стенах Alma Mater.

В девяностых занялся бизнесом. Платили преподавателям мало; чтобы как-то прокормить семью, научился торговать. Месяц спустя в дом ворвались рэкетиры. Требовали денег. Угрожали расправиться с женой и сыновьями. Требуемой бандитами суммы не оказалось, Эдик попросил отсрочки, её собрать.

Вот тут-то и свела Судьба Эдуарда Косиндо, преподавателя истории, с Виктором Рябцевым, с состоявшимся главарём местной ОПГ Витей Рябым. Он выручил горе-предпринимателя, отвёл грозы от его головы и стал надёжной «крышей». Впоследствии они даже подружились. К тому времени Эдик Косиндо вернулся к преподавательской деятельности. Завещанное отцом крепко вырезано на скрижалях памяти, а ослушаться отца, равносильно самоубийству. Все эти годы выполнял тайное поручение отца.

Нисколько не удивился, когда поздней дождливой осенью ночью раздался звонок в дверь. Он открыл. На площадке стояли три мужчины-азиата. Резкая вспышка памяти вызвала давнюю сцену в пещере, вот также в неё вошли трое крепких мужчин. Поздоровавшись, один из них закатил рукав плаща и показал внутреннюю сторону локтя. Рассмотрев знакомые иероглифы, такие же были и у отца, пропустил гостей в дом.

Они прошли в зал. Эдуард Алексеевич приготовил чай, бутерброды. Накрыл стол.

К еде ночные гости не притронулись. Чаю выпили. Затем каждый по очереди выходил с Эдуардом на кухню, и передавали свою часть информации.

Час спустя гости ушли, пожелав радушному хозяину удачи; они бесследно растворились в дождливой мгле ночи.

Эдик благодарил бога, что обошлось без свидетелей: жена с детьми ночевала на даче, соседи спали.

С той ночи ускорился темп жизни обычного преподавателя, он начал более активно, чем приятно удивил коллег, интересоваться летними археологическими экспедициями; выезжать на летние полевые раскопки.

Незнакомцы перед ним поставили цель, ослушаться их, всё равно, что ослушаться отца, равносильно самоубийству.

На внутренней части руки, возле локтевого сгиба красовалась красная татуировка изготовившегося к прыжку тигра и несколько иероглифов.

Бросив бизнес, Эдик не разорвал отношений с Витей Рябым. Они подружились, чувствуя, подспудно друг в друге некое родство душ. Подружившись семьями, устраивали совместные праздники. Однажды, рассматривая семейный фотоальбом Косиндо, жена Вити Рябого случайно обратила внимание на один групповой снимок: дородные бородатые мужчины в строгих костюмах и шляпах на головах, степенные женщины в нарядных платьях с рюшками и летними зонтиками в руках с маленькими детьми на коленях. Поинтересовалась у Эдуарда, откуда у них снимок. Родня жены, — с разрешения матери, отца уже не было, Эдик женился на русской девушке, — ответил он и спросил, в чём дело. Жена Вити крикнула мужу, чтобы он подошёл, ткнула ему снимок в лицо; спьяну (отмечали день рождения старшего сына Эдика) Витя ничего не заметил, сказал, ну, фотка и что. А то, повысила голос жена, у нас дома в альбоме есть точно такая! Так распорядилась судьба, что жёны историка и маститого бандита оказались родственниками, хоть и дальними. Это событие закрепило дружбу двух разных мужчин и ещё больше сблизило семьи.

Во время прошлогодней поездки со студентами на летние раскопки, обострившимся чутьём, интуиция временами обострялась до предела, взвинчивая Эдуарда Алексеевича, лишая покоя до нервного срыва, он, проснувшись среди ночи в палатке, понял, что многолетние поиски приближаются к концу.

Час, поворочавшись в узком и неудобном спальном мешке, он уснул. Перед пробуждением приснился сон.

Возле деревянного потемневшего сруба стоял умерший отец в традиционном народном костюме, молодой и красивый, таким он запечатлён на ранних фото, чудом сохранившихся при бегстве. Рядом стоит Эдик. Дверь дома без звука открывается, на крыльцо выходит красивая русоволосая девушка в кожаной накидке с луком и стрелами в руках, и направляется прямо к ним. Эдик хотел посторониться, пропустить девушку и не смог сдвинуться с места, стоял, будто пригвождённый. Не шевельнулся и отец.

Девушка прошла сквозь них, пройдя пару метров, обернулась и крикнула, в окне дома появилась седая голова мужчины. Ей ответили. Девушка махнула рукой, развернулась и пошла через большую поляну в лес, густой стеной, подступавший к самому дому.

Почувствовав взгляд отца, Эдик повернул голову. Отец безмолвно протянул руку в направлении дома, и услышал в голове его голос: — Здесь.

Не произнеся больше ни слова, отец повернулся лицом к сыну, прошёл сквозь него и, отойдя на пару шагов, растворился.

Эдик хотел попросить отца остановиться, подождать, не уходить, он хотел пойти вместе с ним, но с места не сдвинулся. По лицу от бессилия потекли слёзы, исказив от усилия лицо, он с трудом поднял правую ногу и … проснулся. Впервые в жизни судорога свела мышцы голени.

Заманить Витю Рябого на дачу проще пареной репы. Приглашение попариться в бане и сытно отобедать, решительно отмели насущные дела; одно то, с каким энтузиазмом он принял эту весть, стоило потраченного времени. Одно условие выдвинул Витя, его удовлетворили, без баб. Жён, то есть. Пойми, аргументировал он, они создания хрупкие, наших грубых шуток не поймут, их беречь надо, это, во-первых; в остальном же, ни попариться от души, ни выпить вволю не дадут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});