Цитадель души моей - Вадим Саитов

— Что — «еще»? — спросил я, не дождавшись продолжения.

Дерек встряхнулся, отгоняя думы — далеко не веселые, судя по выражению лица.

— Сегодня в двух шагах от квартала Скорцо чекалку подстрелили. Вроде как письмо шифрованное у неё с собой было. Там сейчас как раз колдуны возятся, пытаются понять, как это посреди бела дня бестия могла незамеченной в центр города пробраться. Нечисто там что-то. Пожалуй, стоит тебе самому туда сходить, посмотреть. Поделишься потом своими впечатлениями.

VIII. Docendo discimus[18]

Вышел я от капитана, пошёл школяров своих искать. Пусть прогуляются. На чекалку вблизи посмотрят, с ситуацией ознакомятся. Да и мне они не помешают — взгляд у них свежий, и разум нашими рамками еще не ограничен. Взять вот ремесленников или ту же армию — новичкам обычно ни оружие, ни инструмент в руки сразу не дают и от самого ремесла как будто даже оберегают — все больше по кухне да по двору делами их нагружают. У нас не так. Мы своих школяров всегда стараемся к реальным делам привлекать при каждой возможности — и не только для того, чтобы свой опыт им передавать. Но и наоборот — чтобы их идеи выслушивать, к их — пусть неуклюжим — действиям приглядываться, тактику их анализировать. На всех советах первое слово — за самым молодым. И пусть девятнадцать раз из двадцати он такое ляпнет, что не всегда смех сдержать удается. Бывает, и все двадцать из двадцати — но, однажды, отсмеявшись, задумаешься, и понимаешь — а ведь есть в этом что-то. Что-то такое, до чего мы своими закоснелыми умами и не догадались. Вот и получается, что не только школяры у нас, но мы у них учимся.

Геза я нашел сразу за казармой — с маской вселенской скорби на лице (слегка помятом, кстати) он дубасил Болвана — обмотанную тряпьем и закрепленную на вращающемся столбе толстенную дубовую доску, обводами смутно напоминающую не то человека, не то — нечеловека. Рядом, прислонившись к рассохшейся от дождей и солнца стене казармы, стоял Хромой Эд и следил за Гезом, ритмично постукивая о стену деревяшкой, заменявшей ему левую ногу. Был Эд, как всегда, нечесан-небрит и выражение его лица под густой растительностью разглядеть было непросто — но я видел, что он недоволен, и понимал, почему. Между доской и столбом есть несколько маленьких мехов со свистульками, и, когда удар нанесен правильно и с надлежащей силой, Болван издает звук, похожий на стон. Сейчас же, несмотря на все потуги Геза, Болван молчал.

Эд молча кивнул мне и почесал бороду.

— А где Феларгир? — спросил я.

Гез в мою сторону и не взглянул, но избиваемый Болван вдруг коротко свистнул. Эд хмыкнул и махнул рукой в сторону густых яблоневых зарослей.

— Там. В общем порядке тренируется.

Болван издал еще серию криков. Мы с Эдом переглянулись, я усмехнулся, он, по-моему, тоже.

— С упорством у него всё в порядке, — сказал он, кивнув на Геза, — и с ловкостью тоже. Но вот силёнок не хватает. Да и техника никуда не годится.

Эд оттолкнулся от стены.

— Ну что ты граблями дрыгаешь, как припадочный?! — рявкнул он, — удар должен идти от плеча! Представь, что у тебя рука гибкая, как кусок каната, и ты бьешь ей, как кнутом.

Смотри! Вот!

Эд с размаху треснул тренажер в «плечо», и Болван, с громким стоном провернувшись на столбе, стукнул не успевшего отскочить Геза по ноге. Эд сплюнул, и, развернувшись, похромал вдоль казармы.

— После обеда продолжим, — бросил он, не оборачиваясь, — на яйца налегай и на сметану.

— Я его заберу, — быстро сказал я, — часа на два-три.

— Хоть навсегда, — согласился Эд, и скрылся за углом казармы.

Гез, спрятав от меня лицо, усиленно растирал ушибленную ногу.

— Терпение, — сказал я, — и прилежание. Задатки у тебя есть, и, я тебе обещаю, через два месяца ты будешь тренироваться наравне с остальными.

Гез со вздохом распрямился.

— Да я верю, — сказал он, — а эти два месяца мне как жить?

— Радуясь тому, что жив. У нас — только так. Рожу тебе кто помял? Неужто Эд?

— Споткнулся, — мрачно сказал Гез, выпрямляясь, — и упал.

— Угу, — кивнул я, — и так пять раз. Или шесть?

Он отвернулся.

— Я не смогу стать егерем. Извини, Шелест. Но где уж мне с бестиями сражаться, когда меня может побить даже еле стоящий на ногах пьяница?

— И зачем же ты подрался с пьяницей?

— Он плохо говорил о… неважно, — юноша резко обернулся, яростно сверкнул глазами, сжал кулаки, — я даже ударить его толком не смог! Он меня бил, а я… как будто в патоке завяз — весь целиком, даже мыслями. Стоял и…

Гез мотнул головой, несколько слезинок сорвались с его ресниц и сверкающими капельками упали в песок.

— Что вот вы на меня силы тратите — всё равно без толку. Я просто тряпка и трус, так ведь?

— Не замечал, — спокойно сказал я, — хотя, если тебе нравится так думать, то я не стану мешать тебе быть тряпкой и трусом.

— Нет! Не нравится! Но тогда почему? Почему я только и мог, что снова вставать на ноги и ждать, когда же ему надоест меня избивать?

— Потому что ты не был готов к драке. Это не твоя вина. Именно этим боец отличается от обывателя — постоянной готовностью. Не беспокойся, со временем — само придёт.

— А до этого времени, значит, терпеть всех грубиянов и забияк?

— Вовсе нет. Пусть ты не был готов к драке, так у тебя почти всегда есть время подготовиться. Если твой противник — не безумец и не опытный боец, заранее на тебя нацелившийся — время у тебя есть всегда. Потому что обыватель, даже самый драчливый и задиристый — тоже не готов к драке. И поначалу он будет себя заводить. Ругаться, провоцировать на агрессию. Это — твоё время. Пока он треплет языком — молча ищи самый эффективный способ сразу нанести ему удар, от которого он не сможет оправиться.

Никогда не слушай слов. Слушай интонацию. Если видишь, к чему идёт дело — бей сразу и наверняка.

Гез хмыкнул пренебрежительно, но это он уже только из упрямства. Вижу — уши навострил и каждое слово впитывает. Вот и хорошо.

— Себя не заводи. Оставайся спокойным и холодным. Эмоции убьют и вынудят проиграть, поддался — считай, что он тебя вытащил на свое поле где у него уже преимущество. Не смотри пристально. На руки, лицо там или еще чего. И не стой, как пень вкопанный. Чем дольше стоишь, тем трудней будет начать двигаться. Как почуял недоброе — расслабься и руками-ногами незаметно поигрывай-перебирай. Начатое движение в удар превратить всегда легче. Пошли, прогуляемся. Тут неподалеку чекалку подстрелили — посмотришь.

— Чекалку? Здесь, в Бурдигале?! Откуда?

— Вот это нам и предстоит выяснить.

— А… — Гез помялся, — а Феларгир?

— Что у них сегодня? Схватка «косым веером»? Пусть его. Ему здесь полезней будет.

Гез нахмурился, явно пытаясь сообразить — оценивать это как похвалу в адрес Феларгира, или, наоборот, как порицание — но не сообразил и тряхнул головой:

— Я готов. Идем.

Квартал Скорцо от егерских казарм минутах в десяти ходьбы — это все ещё окраины, и дома там не теснятся друг на друге, как на центральных улицах. Здесь у каждого домика еще и дворик обычно есть — с сараем, птичником, огородом, а то и с садом, с конюшней или скотным двором — если земли хватает. Хотя, опять же — у кого как.

В самом квартале Скорцо, например, участки немаленькие, но скотину держать там как-то не принято. Впрочем, до него нам идти и не пришлось — еще на подходе я заметил в чьем — то дворе сбоку подозрительное оживление, пригляделся, и завернул сквозь приоткрытые ворота прямо во двор.

Планировка была классической — одноэтажный дом белоснежного камня стоял в дальнем, самом высоком, углу огороженного участка. От дома отходила мощеная известняком дорожка в обрамлении двух полос невысокого кустарника. Расширяясь, полосы кустарника выходили к стенам и образовывали сам дворик — югер утоптанной земли, коновязь с одной стороны от ворот и широкий, увитым диким виноградом, навес — с другой. Под навесом стоял длинный стол. То есть — раньше стоял. А сейчас стол лежал у самой стены, а на его месте вытянулось нечто, похожее с первого взгляда на труп средних размеров волка. Разве что морда поострее, да шерсть посветлее — вот и все отличия. Над чекалкой же стоял, будто бы в задумчивом созрецании, человек в небесно-голубом хитоне.

Сдавленно охнул из-за спины Гез — а, ну да, я же его не предупредил, что здесь колдуны орудуют. А кстати, ведь я его знаю — колдуна-то. Это ж Серджио. Удачно, ничего не скажешь. Но подошел я сначала не к нему.

Трое милитов переминались с ноги на ногу у самого края навеса, на почтительном расстоянии от колдуна и, похоже, только палящее полуденное солнце не давало им отойти еще дальше. А четвертый милит — не старый еще, но седоволосый мужчина стоял за спиной у колдуна и, услышав наши шаги, сразу же поспешил навстречу, явно намереваясь выставить нас вон. Впрочем, тут он заметил наши жетоны, и выражение его хмурого лица стало самую малость приветливей.