Уважаемый господин дурак - Сюсаку Эндо

Томоэ решила выбрать подарки для семьи и купила маленький железный чайник для матери и куклу, изображающую крестьянскую девушку префектуры Ямагата, для Матян. Когда Такамори спросил продавщицу, не видела ли она иностранца, похожего по описанию на Гастона, та ответила, густо покраснев:

— Похоже, этот иностранец приходил в общую баню.

Общая баня — это баня, где жители деревни, независимо от пола, могли принять ванну в большом бассейне в любое время дня всего за две иены. Такамори мог себе хорошо представить эту картину: Гастон посещает такое место.

— Как вы думаете, где он остановился?

— Я слышала, в отеле «Хосиока».

Деревня была настолько мала, что такой заметный иностранец, как Гастон, сразу должен был стать предметом всеобщего обсуждения. Но когда брат и сестра пришли в отель «Хосиока», их ждало разочарование. Иностранец действительно остановился в нем, но он работал преподавателем в университете Сэндай.

Был уже вечер, когда они вернулись в Ямагату, устав от бесполезных поисков. Когда они подъехали, у входа их ждал хозяин гостиницы.

— Я полагаю, вы не нашли его. — О результатах их поиска он знал еще раньше, чем Такамори успел ему рассказать. — Я только что слышал, что иностранец огромных размеров останавливался вчера ночью в гостинице «Косемати».

***

Они прошли последние пятьдесят метров от автобуса. Кобаяси, натянув на голову плащ, стал спускаться по склону к болотистому пруду. Вслед за ним Эндо и Гастон прокладывали себе путь по мокрой от тумана и дождя траве. Их ноги и брюки были мокры и грязны. От зарослей травы книзу тянулась красно-черная полоса земли, ее омывали черные волны заболоченного пруда.

— Это здесь, — тихо сказал Кобаяси, внимательно наблюдая за лицом Эндо. — Посмотрите туда, где из воды высовывается дерево. Это находится внизу, под ним.

Кобаяси показал на мертвое дерево, поднимавшееся из покрытой туманом воды. Оно, видимо, было остатком рощи криптомерии, что росла здесь до появления болот. Сейчас же оно превратилось в торчащий из воды белый ствол, лишенный коры и напоминающий ребро человека.

— Я буду здесь охранять, — сказал Эндо, повернувшись к Кобаяси, стоявшему немного позади. — Идите и доставайте.

— Я?.. — нарочито удивился Кобаяси. — Такой старый человек, как я... я не могу входить в такую холодную воду. У меня слабое сердце.

— Вы получите кое-что похуже слабого сердца, если не будете делать то, что я говорю. — С презрительной улыбкой Эндо сунул руку в карман и вытащил оттуда черный блестящий предмет.

— Я понял, я понял...

— Так идите в воду, чего вы ждете?

В этот момент Гастон, не спускавший глаз с них двоих, сел на землю и принялся развязывать шнурки своих старых ботинок.

— Что ты делаешь, Гас? — с подозрением спросил Эндо.

— Кобаяси-сан старый человек. В воду пойду я, — объяснил Гастон, опуская ногу в болотную жижу. — О, вода холодная как лед... Эндо-сан, что вы ищете?

— Вот под тем деревом лежит ящик, — с облегчением сказал Кобаяси. — Привяжите к нему веревку и вытащите.

Поднялся сильный ветер, и туман так сгустился, что даже высохший ствол дерева в воде перестал быть виден. Гастон погружался все глубже в воду — сначала до колен, затем до бедер. Двое на берегу наблюдали, как его силуэт постепенно исчезает в тумане.

И тут крысиные глазки Кобаяси заметили лопату, которую Гастон оставил на берегу. Эндо, все еще державший в руке револьвер, на мгновение отвел глаза от своего врага и повернулся к Гастону, продолжавшему брести по воде.

Несмотря на свою огромность, Гастон не умел плавать. Он родился и вырос в горной стране и был знаком лишь с горными речками, которые легко можно было перейти вброд. Где бы он мог научиться плавать по-настоящему? Более того, он не знал, какими коварными бывают болота. И лишь когда вода дошла ему до пояса, он заметил, что дно под ногами — мягкое и всасывает его. Но было уже поздно. Когда ему удавалось выдернуть одну ногу, другая погружалась еще глубже.

— Мои ноги! — испуганно закричал он. — Эндо-сан, мои ноги!

Однако туман полностью окутал берег, и Гастон потерял ориентацию. Когда он переставал двигаться и стоял неподвижно, казалось, что он погружается все глубже в ил. И чем больше усилий он тратил, тем труднее было освободиться от плена грязи.

Эндо слышал крик Гастона, но со своего места, к несчастью, не мог различить его фигуру. Он поднес руку, в которой держал «кольт», ко рту и начал кричать ему. Но как раз в этот момент уголком глаза он заметил, как Кобаяси быстро схватил лопату, лежавшую на берегу. Отвлекшись на Гастона, Эндо лишь на мгновение ослабил внимание, и Кобаяси воспользовался этим, чтобы изо всех сил броситься на Эндо. Хоть он и был стар, отчаяние придало ему энергии. Пытаясь увернуться, Эндо поскользнулся на мокрой земле и упал, по-прежнему держа револьвер.

Кобаяси наносил удар за ударом по его руке с оружием, пока револьвер не выпал из окровавленной руки в воду, но эхо глухого выстрела пронеслось над болотом.

— Сдохни, сдохни, сволочь! — кричал Кобаяси, продолжая бить Эндо. Тот, уклоняясь от ударов, старался подняться на ноги, но никак не мог найти точку опоры. В левом плече он чувствовал острую боль и видел перед собой возбужденное лицо Кобаяси. Он схватил землемера за ноги и не отпускал их, даже когда получил несколько ударов лопатой по бедрам и рукам.

Когда Эндо, наконец, удалось подняться на ноги, его одежда была разорвана в клочья, как будто ее изрезали острым ножом. Из дыр текла кровь, окрашивая его руки и грудь красным.

Враги, тяжело дыша, какое-то время стояли, с ненавистью глядя друг на друга и стараясь восстановить дыхание. У Эндо отказало левое плечо. Он стоял спиной к болоту, а затем начал медленно отступать. Кобаяси, не выпуская лопаты из рук и тяжело дыша — так, что его плечи ходили ходуном, — надвигался на него.

— Эндо-сан! — громко крикнул Гастон, услышав выстрел. Ноги из болотной грязи вытащить никак не получалось.

В этот момент ветер, по-прежнему дувший над поверхностью воды, разорвал около берега туман, и Гастон увидел, как Кобаяси с лопатой наступает на Эндо, уже зашедшего в болото.

При виде этого зрелища Гастон инстинктивно рванулся вперед, к берегу — там шла борьба не на жизнь, а на смерть, — но болото все еще удерживало его и ноги не слушались его. Потеряв равновесие, он, как телеграфный столб, с громким всплеском рухнул в воду. Болото было не очень глубоким, но, не умея плавать, Гастон наглотался грязной воды. Когда он вновь поднялся на поверхность, голова его походила на тропическую рыбу, которая, выпучив глаза, всплыла за глотком воздуха. Француз принялся отчаянно барахтаться, он бил руками и ногами, как брошенная в воду дворняжка. Вперед он немного продвинулся, но когда поднял голову еще раз и попытался докричаться до Эндо, опять потерял равновесие и ушел под воду.

Тем временем на берегу Эндо и Кобаяси, тяжело дыша, с ненавистью смотрели друг на друга. Эндо метнулся было к револьверу, но Кобаяси бросился вперед, подняв над головой лопату.

Кобаяси бил, целя в противника, но Эндо удавалось увертываться от ударов, и лопата каждый раз со звоном врезалась в землю.

Шаг за шагом Эндо отступал все дальше в воду. Из разорванных брюк текла кровь — струйками она падала в болотную воду, по которой расплывались темные чернильные пятна.

Расчет Эндо был ясен. Земля на берегу была твердой, поэтому Кобаяси легко мог вытаскивать лопату после каждого удара. Но в болоте ему помешает давление воды, и тогда они схватятся врукопашную.

Однако если бы Эндо зашел в воду слишком далеко, ему самому было бы труднее увернуться от ударов Кобаяси, поэтому он остановился примерно в двух метрах от берега. Кобаяси, не спуская с него налитых кровью глаз, двигался вправо вдоль берега с коварной улыбкой на лице. Он не зря был солдатом в армии и разгадал маневр противника.

— Сдохни, гад! — Кобаяси махал лопатой над головой и постепенно приближался к тому месту, где лежал револьвер. Эндо очень не хотелось, чтобы противник добрался до оружия, и он держался подальше от кругов лопаты, ожидая удобного момента броситься вперед.

К этому времени Гастон смог доплыть почти до берега — если его ползучие движения можно было назвать плаванием. Встав между врагами, он вытянул длинные руки и закричал громко и протяжно:

— Нет, нет, нет! Вы не должны этого делать!

Лопата Кобаяси с силой опустилась на его голову, ибо француз не обладал проворством Эндо, чтобы увернуться от нее. Раздался глухой тяжелый звук. Удивительно — Гастон не упал от удара, а остался стоять с расставленными ногами, подобно колоссу. Руки его безжизненно повисли. Он закрыл глаза — словно, чтобы лучше перенести боль. Кобаяси и Эндо на какой-то миг замерли. Их глаза были прикованы к Гастону.

Красная жидкость хлынула из раны на голове Гастона и медленно потекла по его лицу. Но он еще не сделал никаких движений и даже не пытался стереть кровь. Оробевший было Кобаяси при виде крови вновь потерял разум и, как дикий зверь, впервые отведавший человеческого мяса, вновь поднял лопату и со всей силой опустил ее на неподвижного гиганта. В этот раз Гастон зашатался, и Кобаяси с еще большей яростью набросился на него, нанося удар за ударом. Он не мог понять этого, но чувствовал что-то невыносимо сверхъестественное в стоявшем перед ним человеке. Под его ударами Гастон, как тяжелое бревно, плашмя упал в болото и погрузился под воду.