Unknown - Бабулин Леонидович

Сразу после этого к ним в очередной раз подошла Лера, и пригласила подойти к съёмочной группе. Она, незаметно наклонилась к Наталье Артёмовой, и проговорила в самое ухо.

- Пожалуйста, отпусти на несколько секунд свою гостью, в кадре нужно побыть одной.

Художница неохотно выполнила её просьбу, но перед тем как выпустить руку Татьяны, пожала её, и попросила. – Только никуда не исчезайте, я быстро. – И пошла с Лерой к камере.

Татьяна осталась одна и стала осматриваться. Народу явно прибавилось, посетители чувствовали себя расковано, пили шампанское и громко обменивались мнениями. Публика была весьма состоятельная, одеты все были, и дорого, и стильно. В толпе то и дело мелькали известные лица. Многие друг друга знали. – «Похоже, это надолго - часа на три ещё, а то и больше. Надо же, как много любителей современного искусства. Интересно, они знают, каким способом сделаны эти картины?» - Артёмова оставила её возле большой работы, два на полтора метра, с названием «Скрытая страсть». Рассматривая её, Татьяна непроизвольно выискивала, сквозь пятна и линии, отпечатки разных частей тела художницы. Обнаружив их, она с интересом оглядела посетителей – «Они понимают, что это настоящие отпечатки её тела?». - Большинство гостей расслабленно прогуливались по залу, одновременно общаясь и рассматривая картины. – «Наверное нет.» - почему-то решила она. Тут её внимание привлекла одна интересная пара, а то, что это именно «пара» не было никаких сомнений. Пара состояла из двух женщин, эффектной блондинки, в белом, лет сорока. И её черноволосой спутницы до тридцати, в чёрном. Прямо инь и янь – красиво. Черноволосая девушка почувствовала взгляд Татьяны, и оглянулась на неё. Взгляд, который она бросила на детектива, оказался очень острым и пронизывающим. Татьяна невольно напряглась, от того, что почувствовала в нём угрозу. – «Ничего себе…» - За несколько секунд, что они встретились взглядами, они, словно дикие животные, на каком-то генетическом уровне, почувствовали, что являются природными врагами друг другу, и что им лучше не оказываться рядом. В этом молчаливом поединке, ни одна из них не уступила другой, но обе поняли, что если придётся встретиться всерьёз, то одна из них погибнет.

- А вот и я. Не успели заскучать? – Артёмова стремительно вернулась и сразу взяла Татьяну под руку.

Та, всё ещё находясь, под воздействием молчаливой схватки, неожиданно для себя спросила:

- Что это за пара?

- Которая? – художница проследила за направлением взгляда своей спутницы, и поняла о ком речь. – А, эта… Это известная галеристка Светлана Халитова, со своей подругой Еленой Тархановой, которую многие считают её телохранительницей. Отчасти так и есть, потому, что вопросами охраны у них, занимается, именно она. Я их давно знаю и люблю, они очень интересные люди и я сейчас вас познакомлю. - Артёмова поймала взгляд Халитовой и, приветливо махнув рукой, позвала её подойти.

- Вряд ли это хорошая идея.

- Почему?

- Тарханова не выглядит доброжелательной собеседницей…

Тем временем пара, которую позвала Артёмова, после некоторой дискуссии, смысл которой тоже был понятен Татьяне (Тарханова предлагала не ходить, а Халитова отвечала, что неудобно отказываться), направилась к ним. Протолкавшись сквозь толпу, они остановились друг напротив друга, Халитова по дружески обнялась с Художницей, после чего та представила ей Татьяну.

- Познакомьтесь, это Татьяна, а это Светлана Халитова и Елена Тарханова.

Халитова взялась было говорить дежурные слова о том, что выставка удалась, и что всё замечательно. Но неожиданно, перебивая её, заговорила Тарханова, обращалась она, как будто, к художнице, но смотрела исключительно на Татьяну. Голоса она не повышала, но тон был настолько веским и угрожающим, что все, кто стоял рядом, притихли, как умолкает лес в ожидании бури.

- Ты знаешь, что она мент? – Тон исключал возможность мирного исхода, а слово мент звучало синонимом враг.

Артёмова напряглась, и сильнее прижала к себе руку своей гостьи.

- Знаю, но она больше там не работает.

- Не имеет значения работает или нет – «бывших» там не бывает. – Тарханова отвечала художнице, но продолжала смотреть только на Татьяну. Обстановка наэлектризовалась настолько, что толпа вокруг них, невольно стала расступаться, как бы освобождая место для стычки.

Первая спохватилась Халитова, она попробовала вмешаться и утихомирить сою подругу.

- Давай не здесь и не сейчас. Что на тебя нашло? – Но Тарханова не обращала на неё никакого внимания.

- Это ОНА тебя спасла? – Всё также в упор, глядя на Танич, обращалась она к Артёмовой.

- Она.

- Камеры, говоришь, помогли… А ты проверяла, где она их ещё оставила? Душ, туалет проверяла?

- Какая разница? Она здесь, по моему приглашению и не важно, что…

Тарханова не слушала ответы художницы, потому что всё её внимание было сосредоточено на детективе, и она как гвозди в стену вбивала свои фразы, словно вызывая ту на дуэль.

- С ними нельзя иметь дело.

Танич надоело это слушать, она решила, что пора отреагировать и поставить Тарханову на место.

- А не слишком ли много вопросов, для первого знакомства? – Её голос, тоже, был жестким, таким обычно на допросах произносят сакраментальную фразу: - «Здесь вопросы задаю Я». Глаза чуть сузились, и смотрели прямо в глаза Тархановой. Электричество между ними начало искрить…

Халитова, поняла, что коса нашла на камень, и стала оттаскивать свою подругу, прикладывая недюжинные физические усилия. – Пойдём, пойдём, ты уже всё сказала. – И обращаясь к художнице. – Наташа, извини нас, неделя была тяжёлой и … - И не договаривая, увела Тарханову в толпу.

Артёмова выдохнула, и посмотрела на Татьяну, как бы извиняясь, за странный инцидент. – Не знаю, что на неё нашло, на самом деле мы в прекрасных отношениях и в таком агрессивном состоянии я вижу её в первый раз.

- Бывает, ничего страшного. – Ответила Татьяна, и вдруг, неожиданно для себя продолжила: - Отчасти она права и камеры остались не только на улице. В мастерской они тоже были и стоят там до сих пор.

Лицо Артёмовой изменилось, она осунулась и побледнела, и выпустила руку Татьяны, которую удерживала.

- Ты всё это время наблюдала за мной? - Её голос, тоже изменился, он стал холодным и чужим.

- Да, всё это время.

На лице художницы появилась брезгливость.

- Надеюсь, тебе понравилось. - И она, помахав кому-то невидимому рукой, пошла прочь от Татьяны.

Та осталась одна.

«Ну, вот и всё. Знала, знала ведь, что не нужно было приходить. Гадство». – И пошла сквозь толпу на выход, не глядя по сторонам. – «Гадство».

Кафешка. Воронина

- Не нужно туда ехать. – Марина серьёзно смотрела на Воронину. - Что ты собираешься там увидеть?

- Не знаю, но это уже сильнее меня, и я не могу не поехать.

- Ну, хорошо приедешь, ну увидишь свой рисунок. И что?

- Почему-то мне нужно увидеть всё самой. И главное торги, я хочу видеть, как он будет продан и кому.

- А вот это-то, как раз, ты можешь и не увидеть. Участникам торгов не обязательно сидеть в зале. Некоторые, ещё до начала аукциона, делают заочные ставки на интересующие их лоты, и за торгами не следят. За них, в этом случае, торгуется сам аукционист, он повышает ставки до тех пор, пока эту заочную ставку не перебьют, или наоборот, пока она не выиграет. Другие участники торгуются по телефону, в этом случае сотрудники аукциона, дозваниваются до них, когда подходит интересующий их лот, информируют, что происходит в зале и по команде делают ставки. Так что, две трети участников в зале нет, и ты не сможешь их увидеть. В зале же, обычно, сидит человек двадцать, из которых что-то покупают человек пять-шесть. Жаркие схватки за лоты, когда несколько человек смачно торгуются полдня, бывают редко. Чаще всего лоты уходят по заочке или в один два шага торгов.

- Я всё равно поеду.

- Ну как знаешь. – Марина решила сменить тему. - Как твои кошмары, прошли?

- Да, прошли. – Воронина с опаской посмотрела на Марину…

Неделя назад. Воронина

Она проснулась от оттого, что чья-то рука гладила её по бедру. – «Что происходит?» - Она окончательно проснулась и вспомнила, что они спят вместе с Мариной и значит, это её рука гладит её. – «Что делать? Сказать, чтобы прекратила?» - Почему-то это было неловко сделать, и она продолжала притворяться, что спит. К первой руке присоединилась вторая, она начала гладить живот, потом передвинулась на грудь, потом поднялась выше, и остановилась на горле. И вдруг стала сжимать его. Люба почувствовала, что теряет сознание, сильно дёрнулась в попытке освободиться, и… Проснулась. Она лежала с открытыми глазами, и тяжело дышала. – «Что это было? Это сон или правда?» - Люба осторожно повернула голову и посмотрела на соседнюю подушку – она оказалась пустой. – «Где же Марина? Я опять не проснулась что ли?» - Она оглядела комнату, прислушиваясь, и вдруг с ужасом заметила, что в кресле кто-то сидит. – «Опять тот же сон. Или уже нет?» - Фигура в кресле пошевелилась. – Марина ты где?