Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

Ответом Жукова на это была телеграмма командарму-16: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».

Позднее Георгий Константинович соглашался, что отвод 16-й армии за Истру, действительно, облегчал ее войскам выполнение боевой задачи. Однако при этом оголялся правый фланг соседней 5-й армии, что открывало противнику кратчайший путь к советской столице. Так что общая ситуация на Западном фронте вынуждала его идти на такие жесткие действия, продиктованные категорическим требованием — стоять насмерть.

Небезынтересны взгляды самого маршала на полководческое искусство. «Для того чтобы называться полководцем, — говорил Жуков, — надо при всех других положительных личных качествах обладать еще стратегическим талантом и — что не менее важно — бесстрашием брать на себя ответственность за разработанное и принятое решение, отстаивать это решение, чего бы тебе это ни стоило. Полководец не должен бояться риска. Если бы военное искусство заключалось в том, чтобы избегать риска, то лавровые венки, вероятно, украшали бы весьма посредственные таланты…

Мудрость и мужество полководца, — добавлял он, — это прежде всего мужество и здравый смысл при принятии решений. Полководец, который заглядывает в уставы, чтобы найти там решение стоящей перед ним задачи, так же мало заслуживает доверия, как врач, который при определении диагноза стал бы заглядывать в справочник».

Чтобы высказаться столь веско и убедительно, надо было не только взять, но с достоинством пронести через всю войну колоссальную тяжесть ответственности за судьбу страны. Тяжесть редкую, неимоверную, но оказавшуюся по плечу Жукову.

…Но вернемся к практическим боевым делам маршала. Если Московская битва была его первой стратегической операцией, то Берлинская — последней. Споры вокруг роли в ней маршала, начавшись сразу же по окончании войны, не стихают до сих пор. Надо признать, что он и сам давал к этому повод. Сакраментально, но факт: маршал был сыном своего времени…

В конце марта 1945 г. в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующие 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами маршалы Жуков и Конев. Вопрос, заданный им Сталиным, был лаконичен: кому удастся первым взять Берлин — советским войскам или их западным союзникам? Верховный получил заверения: наши сумеют опередить. При этом Жуков заявил, что поставленную задачу готовы решить войска его фронта, поскольку они имели достаточно сил и находились от Берлина ближе всего. Об этом же заявил и Конев, понимая, что его вовсе не для проформы вызвали в Ставку.

Наши прославленные маршалы при всех их достоинствах все же не были, что называется, выкованы из стали, и их так же, как и простых смертных, обуревала банальная страсть к соперничеству. Война шла к концу, за спиной каждого из них числилось немало побед, но завершить боевой путь эффектным восклицательным знаком, взяв столицу противника, было бы верхом полководческой карьеры.

Тем более, что в этом отношении пример подал им сам Сталин. Вовсе не случайно на завершающем этапе войны он отстранил своего заместителя Жукова от руководства важнейшими операциями в масштабах групп фронтов, «приземлив» его на конкретный фронт, дабы самому обрести славу руководителя победоносных сражений Великой Отечественной. Конкурента на этом поприще он не терпел. По справедливым словам Георгия Константиновича, «Сталин хотел завершить блистательную победу над врагом под своим личным командованием, то есть повторить то, что сделал в 1813 году Александр I, отстранив Кутузова от главного командования и приняв на себя верховное командование».

Жукова он поставил вместо Рокоссовского, передвинув того на 2-й Белорусский фронт, заведомо освобождавшийся от непосредственного штурма Берлина. По признанию самого Жукова, с тех пор между ним и Рокоссовским уже не было прежней дружбы. Верховный сознательно стравливал полководцев. «И чем ближе был конец войны, — вспоминал позднее тот же Жуков, — тем больше Сталин интриговал между маршалами — командующими фронтами и своими заместителями, зачастую сталкивая их «лбами», сея рознь, зависть и подталкивая к славе на нездоровой основе».

Начиная Берлинскую операцию, вождь явно посчитал, что конкуренция не будет лишней между двумя маршалами, чьи фронты отвечали за успех сражения. По канонам военного искусства, ставя задачу подчиненным, воинский начальник помимо всего прочего обязан назвать соседей справа и слева, а также указать линию разграничения, чтобы каждый ясно представлял, где находится сосед, и выполнял только «свой маневр», не допускал как неприкрытых стыков, так и перемешивания боевых порядков. Поставив задачу 1-му Белорусскому фронту охватить Берлин с севера, а 1-му Украинскому — с юга, дабы замкнуть кольцо окружения западнее столицы рейха, Верховный пренебрег этим требованием. Почему, с какой целью?

В своих «Записках командующего фронтом» на этот вопрос попытался дать ответ маршал Конев: «Ведя эту линию карандашом, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен[13]… Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы должны были выйти к третьему дню операции. Далее (очевидно, смотря по обстановке) молчаливо предполагалась возможность проявления инициативы со стороны командования фронтов. Был ли в этом обрыве разграничительной линии на Люббене негласный призыв к соревнованию фронтов? Допускаю такую возможность».

Дальнейшие события лишь подтвердили обоснованность такого допущения. Берлинская операция началась 16 апреля. И по сути сразу же в действиях командующих — из песни, как говорится, слова не выбросишь — стали проявляться элементы соперничества. Поскольку 1-й Белорусский фронт не смог, как планировалось, уже в первый день взломать главную полосу обороны противника, замедлив движение перед Зееловскими высотами, инициатива перешла к 1-му Украинскому фронту. Противостоящая ему оборона немцев оказалась значительно слабее, поэтому наши войска здесь могли наступать быстрее. Маршал Конев уже на следующий день после начала наступления потребовал от подчиненных ему командующих 3-й и 4-й танковыми армиями генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко не ввязываться в затяжные лобовые бои, а населенные опорные пункты решительно обходить: «Стремление только вперед. Наши войска должны быть в Берлине первыми, они это могут сделать и с честью выполнить приказ великого Сталина».

К утру 19 апреля, перемолов основные силы обороняющихся на Зееловских высотах, уже и войска Жукова получили возможность стремительно рвануться к фашистской столице. Соперничество командующих перешло в новую фазу, их борьба развернулась уже не за выигранные дни, а буквально за часы. При этом факт соперничества перестал быть секретом для подчиненных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});