Большая шляпа средних размеров - Михаил Лившиц

— Пап, пока я там сижу вечерами на лекциях, в Москве всех баб перетрахают, — заявляет он отцу, — все, если хочешь, учись сам.

И отец, который с малолетства любил учиться, охотно начинает ходить на занятия — благо это никого из администрации не интересует. Более того, он сдает все экзамены и получает диплом на имя сына. Сыну — корочки, отцу — знания, которыми он и не преминул воспользоваться, организовав фирму по оказанию юридических услуг. Вот тут и свела его судьба с неким армянином — Самвелом Тиграновичем Ароняном, мастером спорта по теннису, заслуженным тренером СССР. Самвел недавно перебрался в Москву, перебивался случайными тренерскими заработками, как лицо «кавказской национальности» имел ряд проблем с властями. Михаил помог ему, свел с нужными людьми, они подружились — помимо всего прочего их объединяла любовь к бильярду и музыке. У них это называлось «большой спортивный день», который обычно протекал так. Сначала они заваливались в один из бильярдных залов, вдоволь накатавшись шаров, отправлялись в некий «приватный» теннисный клуб на Рублевке, где подвизался Самвел — там сначала они проводили полчасика на корте, затем парились, причем в парилке устраивался «небольшой музыкальный фуршет» — обильный и, как правило, очень вкусный стол с великолепным армянским коньяком. Туда же, в парилку, приносили музыкальный синтезатор, и друзья, по очереди присаживаясь к клавиатуре, с удовольствием пели мелодичные песни советских времен. Так как оба они были заняты, то встречи их становились все реже и реже, но дружба от этого не страдала. Так прошло пару лет. Самвел, будучи человеком очень энергичным, обаятельным в общении и чрезвычайно способным организатором, сумел «закадрить» некоего олигарха, увлек его своими идеями и, получив неограниченное финансирование и поддержку властных структур, построил в ближнем Подмосковье клуб, который отец, посетив его первый раз, сразу же окрестил «Дворцом Шехерезады».

В архитектурном плане он выглядел как средневековый замок со стилизованными башнями по периметру, огражденному высоченным каменным забором. За забором, преодолев многоступенчатую систему охраны, вы попадали во внутренний уютный дворик и далее в основной трехэтажный корпус. В центре каждого этажа располагался теннисный корт — грунтовый, травяной и хард. А далее каждый этаж был стилизован в определенном оригинальном стиле. Непременными атрибутами этажа были разнообразные парилки с бассейнами, ресторан и номера. Номера были только представительского класса, шикарно отделанные и обставленные — не было одной вещицы, которая бы не была лучшей в своем классе, как и не было двух одинаковых по интерьеру номеров.

Клуб был закрытого типа — система членства в клубе, основанная на очень высоком ежегодном взносе и достойной общественной репутации, исключала возможность попадания в клуб всякой шпаны и братков. Это была обитель высоких государственных чинов, видных деятелей культуры, науки и спорта. Система была организована таким образом, что у каждого из посетителей клуба создавалось впечатление, что в данный момент он находится в клубе один.

«Тиграныч», как называл его отец, имел внутри клуба и свой небольшой личный бизнес, который заключался в следующем. Просматривая по всей стране одаренных — в теннисном плане — девочек, он отбирал себе порядка восьми-девяти девочек в возрасте десяти-двенадцати лет, которых брал в клуб на полный пансион — девочки жили и учились в клубе, отдавая основные силы тренировкам. Как рассказал отцу Тиграныч, каждая девочка обходилась ему примерно сорок тысяч долларов в год.

— Если хоть одна из них «выстрелит», — говорил он, — все расходы окупятся с лихвой.

Тиграныч объяснил также, почему он работает именно с девочками:

— Понимаешь, — говорил он, — девочки значительно раньше мальчиков — уже в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет — выходят на международный уровень.

— А как их родители, не волнуются за девочек, часто ли приезжают проведать их, посмотреть, как они тут, все-таки — девочки ведь, — спросил Михаил.

— Волнуются! Очень! Боятся, как огня, что я отчислю кого-нибудь! Как правило, одаренные девочки оказываются из малообеспеченных семей — и для родителей это зачастую единственный шанс.

— А ты мог бы глянуть моего внука Кирилла, он занимается теннисом, посмотреть, есть ли в нем божья искра?

— Божья искра последний раз наблюдалась только у Сампраса да, пожалуй, у Агасси, а все остальные — это работа, работа и еще раз работа! Тебе не жалко парня, не чужой ведь?

— Значит, посмотришь?

— Об что речь, — улыбнулся Тиграныч, — привози, конечно!

В ближайший же четверг джип Олега въехал в ворота замка. Их встречал сын Тиграныча — Артур. Вся команда вошла внутрь и попала в объятия Тиграныча — он был в спортивных брюках, ковбойке навыпуск, босые ноги — в домашних тапочках. Перезнакомились, и Тиграныч объявил программу:

— Артурчик, ты берешь молодежь, показываешь им клуб, и потом подгребаете к нам. А мы с Мишаней начинаем с бильярдной, — и, обняв отца, он удалился.

Через сорок минут они уже переместились на корт. Здесь программа выглядела следующим образом: у краешка корта стоял маленький столик с фруктами и бутылочкой отборного армянского коньяка — напиток привозили ему непосредственно из Армении. Друзья уселись за столик, налили по первой, слегка закусили, обменялись парочкой новостей, выпили по второй и вышли на корт: Михаил уже переодел кроссовки, а Тиграныч так и выходил в тапочках на босу ногу — квалификация позволяла ему играть в таком виде. Тиграныч нахваливал успехи Михаила и вздыхал:

— Эх, встретиться бы нам лет на двадцать раньше, ты бы иград как бог!

Покидали мячики минут тридцать и снова уселись за столик, начиналась вторая серия соревнований. Тиграныч доставал прибор для измерения давления: проигравшим считался тот, у кого артериальное давление было меньше. Хотя Михаил и был наследственным гипертоником, выиграть ему не удавалось еще ни разу. В это время в зале появилась вторая часть компании: Олег с Кириллом и Катькой в сопровождении Артура.

— Ну что, — встретил их отец, — как Дворец Шехерезады?!

Олег картинно упал на колени:

— Самвел Тигранович, дорогой, снимаю шляпу, супер, ну просто супер! Не ожидал, я думал, папа слегка преувеличивает!

— Действительно, Самвел Тигранович, нет слов, — вступила Катька.

— Дружише, а можно показать им твоих девочек? — попросил Михаил.

— Артурчик, позови кого-нибудь, — обратился Тигра-ныч к сыну, — а ты малыш, — уже к Кириллу, — переоденься и тоже выходи на корт!

Через несколько минут на корте появились две девочки из числа воспитанниц.

— Покидайте немножко — сначала справа направо, а потом слева налево, — скомандовал Тиграныч.

Девочки начали перекидывать мячи. Катька взглянула на Олега, выразительно закатив глаза.

— Интересно, сколько они тренируются? — спросила она.

— Только на корте — два раза в день по три часа, но есть еще и другие занятия, — ответил Тиграныч.

— Да, здорово, — протянула Катька, — ничего не скажешь, сильны девочки!

Подошел Кирилл, в кроссовках, с ракеткой в руках.

— Становись! — скомандовал ему Тиграныч. — Девочки, свободны! Поближе к сетке, поближе, — это Кириллу, — смелее, смелее, не смотри на папку, на меня смотри!

Он покидал с мальчиком мячи, все время похваливая и подбадривая его.

— А теперь положи ракетку и иди ко мне. Похлопай так, — и он ритмично отстучал ладошками.

Кирилл повторил.

— А так?

Кирилл отстучал, как мог.

— Умница! — снова похвалил Тиграныч. — А петь ты любишь?

Не дожидаясь приглашения, Кирилл затянул:

— Шаланды полные кефали, в Одессу Костя привозил…

Развеселившийся Тиграныч махнул остальным:

— Все вместе! И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил! Отлично, а теперь все за стол! Артурчик, проводи гостей, а мы с Мишаней на секунду в парилку!

И уже когда они сидели на верхней полке, отвечая на немой вопрос Михаила, Тиграныч начал:

— Мишаня, тебе ведь нужно мое честное мнение, без обид, надеюсь?!

— О чем ты, именно честно, поэтому я и обратился к тебе!

— Так вот — нормальный мальчик, пробовать можно, хотя, сам понимаешь, что-то обещать, а тем более гарантировать… Для тебя я, безусловно, мог бы сделать исключение и взять его к себе. Но посуди сам: возить его каждый день — практически невозможно, отдать как этих девочек — вряд ли на это согласятся твой сын и его жена — не для того они заводили ребенка! Ну и что мы имеем в сухом остатке?

— А имеем вот что, — и Михаил поведал Тигранычу о своих «германских» планах.

Тот задумался, помолчал и с паузой:

— Ну что ж, если вы с женой пойдете на это — может быть, может быть. Там совсем другие условия, я уже не говорю о деньгах. Многие пытаются идти таким путем, причем на гораздо более худших условиях, чем будут у тебя. Правда, я точно знаю, кто пострадает при этом.