Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

В целом эта версия выглядела довольно убедительно, тем более что алиби у Чалого не существовало, но неизбежно напрашивался вопрос — какого рожна Черенков попёр ночью в коровник, к тому же без оружия?

По другой версии, выдвинутой Зинкой Почечуевой, убийцей участкового был Ложкин или кто-то из его приспешников. Называлась и причина — экономическая, а проще говоря, шкурная. Черенков будто бы мешал старосте обделывать всякие грязные делишки. Решетникова, очевидно что-то подозревавшая, была отравлена своим домохозяином. К последнему преступлению приложила руку и Дерунова.

Но у старосты имелось железное алиби, а из всех его приспешников Цимбаларь знал только Борьку Ширяева, больше похожего на деревенского дурачка, чем на хладнокровного убийцу. И опять оставалось неясным, почему Черенков оказался в коровнике, в то время как все сливки местного общества гуляли в избе у Ложкина.

Существовало ещё частное мнение старухи Парамоновны, утверждавшей, что участкового убили где-то в другом месте, а труп притащили в коровник с целью сокрытия следов преступления.

Но тогда откуда взялось столь странное орудие убийства, как вилы? В сельской местности преднамеренные преступления совершаются самыми разными способами: посредством ножа, топора, охотничьего ружья, обреза, даже косы — но вилами крайне редко. Чтобы убедиться в неэффективности такого оружия, достаточно ткнуть им в неосвежёванную говяжью тушу. Ведь вилы, в отличие от большинства других сельскохозяйственных орудий, никогда не точат.

Из этого проистекал вывод — убийца действовал спонтанно, в состоянии аффекта, используя первое, что подвернулось под руку. Для подобного преступления коровник был самым подходящим местом. Уж там-то и летом и зимой вил хватало.

К слову сказать, роковые вилы имели особую примету — кривой зуб, о чём свидетельствовало неодинаковое расстояние между ранами, группировавшимися, как и положено, по четыре в ряд.

В прошлом году эти вилы уже искали, но — увы — безуспешно.

Объективности ради следовало заметить, что работа тогда была проделана немалая — допрошено под протокол около сотни человек, проверены все вилы, имевшиеся как в частном, так и в общественном секторе, исследованы микрочастицы, обнаруженные на одежде трупа, проведены обыски во многих избах и подсобных помещениях.

Так и не составив себе никакого определённого мнения, Цимбаларь вновь приступил к изучению многотомного уголовного дела, компактно разместившегося на компьютерном сайте.

Ещё раз внимательно прочитав показания людей, видевших Черенкова незадолго до смерти (среди них фигурировала и Парамоновна), он пробежал глазами список личных вещей, обнаруженных в квартире покоимого.

Гражданской одеждой тот не баловался, впрочем, как и сам Цимбаларь.

В шкафу остался старый китель, потрёпанные брюки-галифе и полдюжины серо-голубых форменных рубашек. Возле печки — сапоги и валенки.

Удивлённый этим обстоятельством (лучшим спасением от мороза здесь были именно валенки, в крайнем случае сапоги, надетые на шерстяной носок), Цимбаларь вернулся к протоколу осмотра трупа. Если не считать полушубка и шапки-ушанки, наряд покойного состоял из нового кителя, брюк навыпуск, белой, то есть парадной, рубашки и тщательно начищенных полуботинок, совершенно неуместных в суровом северном климате.

— Похоже, он шёл на свидание, — пробормотал Цимбаларь. — Вот уж поистине шерше ля фам!

Претенденток на благосклонность Черенкова в Чарусе было не так уж и много — Зинка Почечуева, Жанна Решетникова да ещё несколько местных девушек, которых Цимбаларь уже взял на заметку, но чья причастность к тем трагическим событиям была весьма сомнительна.

Но с другой стороны, свидание с Почечуевой могло состояться и на её квартире, а Решетникову было проще пригласить к себе. Только дурак будет околачиваться на холоде, рискуя отморозить не только нос, но и кое-что поважнее.

Обманчивый просвет, ненадолго возникший во мраке неведения, вновь пропал.

Проверив сторожа, маячившего возле магазина, и обойдя вокруг опять бездействующего клуба, Цимбаларь от нечего делать вызвал по рации Людочку, но та довольно резко ответила, что занята по горло, а радиосвязь предназначена не для пустопорожней болтовни, а для особо экстренных случаев.

— Ну хоть сейчас нас не подслушивают? — осведомился Цимбаларь.

— Сейчас вроде бы нет. Но впоследствии нам придётся разработать какой-то условный язык.

Кондаков на вызов отреагировал ещё более желчно. Оказалось, что в настоящий момент он проводит весьма ответственную операцию — вправляет скотнику вывихнутый палец.

Нагуляв аппетит, Цимбаларь отправился к Парамоновне. Но на сей раз обед был удивительно скромным — перловая каша, холодец, остатки вчерашних пирогов. Столь наплевательское отношение к стряпне хлебосольной хозяйке было совсем не свойственно.

Впрочем, причина этой нерадивости выяснилась очень скоро. Старуха, уже заработавшая сегодня пятьдесят долларов — сумму, по её понятиям, баснословную, — теперь старательно вспоминала слышанные в далёком детстве песни, сказки и прибаутки своего народа.

— Чем же ваши частушки так понравились заезжей барыне? — поинтересовался Цимбаларь, без всякого энтузиазма ковыряя холодец, больше похожий на ещё не застывший столярный клей.

— А всем, — похвасталась Парамоновна. — В особенности словами.

— Неужто она по-зырянски понимает?

— Где уж ей. Да я потом перевела. Вот уж хохотала! Чуть не лопнула... Хочешь — я и тебе пропою?

Песни были слабой альтернативой сытному обеду, но Цимбаларь из приличия согласился.

Старуха немедленно приняла позу, приличествующую знаменитой частушечнице — приподняла плечи и ухватилась за кончики головного платка, — после чего закатила глаза и визгливым голосом пропела:

Девки бегали по льду,Простудили ерунду.А без этой ерындыНи туды и ни сюды.

Не дождавшись от Цимбаларя похвалы, она с прежним надрывом продолжала:

На окошке два цветка,Голубой да аленький.Милому давать не буду,Сам возьмёт — не маленький.

Мой милёнок генералЛечь-отжаться приказал.Я легла, а он забралсяНа меня и отжимался.

— Частушки весьма забавные, — заметил Цимбаларь. — Хотя и не совсем пристойные. Вот не думал, что зыряне были такими весельчаками.

— Ты что! — Парамоновна замахала на него руками. — Нас частушкам русские научили. Мы таковской стыдобушки отродясь не знали... Да это ещё детские забавы! Ты дальше слушай.

Взмахнув платочком, старуха пустилась в пляс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});