Адская кухня - Джеффри Дивер

— Так, дела. А ты чем занимался?

— О, а у тебя есть пушка. Ты ходишь с «железом».

— Нет.

— Ого, не ври! Ты как раз за ней потянулся. Пеллэм, дай посмотреть. Что у тебя? «Глок», «браунинг»? Или дамский пугач калибра пять и семь? Знаешь, а я хочу раздобыть где-нибудь «дезерт игл». Разнесет всю задницу так, что потом не соберешь. Пятидесятый калибр, твою мать!

— Я протянул руку за бумажником. Я принял тебя за уличного грабителя.

— Ты что, я тебя не трону!

Казалось, Исмаил был искренне оскорблен.

— Так все же где ты был? — спросил Пеллэм.

— Да так, болтался. Ну, сам знаешь.

Пеллэм рассмеялся.

— Дружок, у тебя джинсы не достают до колен. И я дам тебе десять долларов, если ты покажешь мне какие-нибудь отличительные знаки банд.

Однако мальчишка тотчас же что-то изобразил. Пеллэм понятия не имел, что означают эти жесты, но выглядели они вполне правдоподобно. В Лос-Анджелесе Исмаил бы запросто сошел за члена подростковой банды. Пеллэм протянул ему десятку, искренне надеясь, что Исмаил потратит ее на еду.

— Спасибо, приятель.

— Как дела у твоей матери?

— Понятия не имею. Она смылась. И сестра тоже.

— Смылась? Что ты хочешь сказать?

Исмаил пожал плечами.

— Смылись, и все тут. В приюте их больше нет.

— А ты где обосновался?

— Пока что ничего себе не подыскал. Эй, Пеллэм, куда это ты пялишься? Что ты задумал?

— Пошли. Я хочу познакомить тебя с одним человеком.

— Да? И с кем?

— С одной женщиной.

— Она клевая телка?

— Лично я так думаю. Как отнесешься к ней ты, я не знаю.

— Пеллэм, с чего это ты вздумал знакомить меня со своей шлюхой?

— Следи за своим языком.

— И не подумаю.

— Исмаил!

— И не подумаю, твою мать! — проворчал мальчишка.

Схватив Исмаила за руку, Пеллэм потащил его в Центр помощи нуждающимся подросткам.

— Исмаил, прекрати сквернословить.

— Слушай, приятель, я наперед знаю, что хочет эта сучка. Клянусь, она попытается затащить меня к себе в постель…

— Как его зовут? — спросила Кэрол Вайандотт, невозмутимо глядя на маленький сгусток ярости, бушующий перед ней.

— Исмаил.

— Привет, Исмаил. Меня зовут Кэрол. Я здесь хозяйка.

— Ты грязная стерва, и я не останусь здесь ни минуты…

— Исмаил, заткнись! — строго рявкнул Пеллэм.

Его окрик нисколько не подействовал на мальчишку.

— Убери от меня эту белую шлюху!

Пеллэм решил переменить подход.

— Послушай, Исмаил, — спокойно произнес он, — воспитанные люди считают, что произносить это слово вслух очень неприлично.

— Ну хорошо, хорошо, — поморщился мальчишка. — Я больше не буду говорить слово «белая».

— Очень смешно!

— О, он употребляет слово «шлюха» не в буквальном смысле, — небрежным тоном заметила Кэрол, откидываясь на спинку стула и внимательно оглядывая молодого негритенка. — Это просто словесная шелуха.

— Эй ты, шлюха, не учи меня, что и как употреблять!

— Ты хочешь оставаться моим другом или нет? — взорвался Пеллэм. — Следи за своим языком!

Плюхнувшись на подоконник, мальчишка угрюмо скрестил руки на груди.

— Его мать и сестра исчезли, — объяснил Пеллэм.

— Исчезли? — переспросила Кэрол.

— Покинули приют, — уточнил Пеллэм.

— Исмаил, расскажи, что произошло?

— Не знаю. Я вернулся туда, а они уже смылись. Куда — не знаю.

Заметив в углу стопку комиксов, Исмаил жадно схватил потрепанный экземпляр «Человека-паука» и принялся увлеченно его листать.

— Вы ему можете чем-нибудь помочь? — спросил Пеллэм.

Кэрол пожала плечами.

— Конечно, можно связаться со Специальной детской службой. Мальчишку поместят на двадцать четыре часа в особый приют. На двадцать пятый час он сбежит. Предлагаю оставить его здесь на несколько дней, подождать, не объявится ли его мать… Исмаил!

Мальчишка оторвался от комикса.

— А бабушка у тебя есть?

— Слушай, а ты ни хрена в жизни не понимаешь. Бабушки есть у всех.

— Я имела в виду, в живых есть?

Мальчишка молча пожал плечами.

— Где живут твои бабушки?

— Не знаю.

— Хотя бы одна? Или тетки? Вообще у тебя еще есть родные?

— Не знаю.

Пеллэма резанула острая боль, когда он понял, что мальчишка не знает своих ближайших родственников. Но Кэрол спокойно произнесла:

— Тебе понравились эти книжки? У нас таких много.

Презрительно фыркнув, Исмаил с вызовом ответил:

— Дерьмо! Если я захочу, я натырю себе тысячу комиксов, твою мать!

Подойдя к мальчишке, Пеллэм присел перед ним на корточки.

— Мы с тобой ведь друзья, верно?

— Я так думал. А сейчас не знаю.

— Ты останешься здесь на некоторое время? И не будешь поднимать много шума?

— Мы поможем тебе отыскать мать, — добавила Кэрол.

— Мне она не нужна. Она потаскуха и ширяется. Все время сидит на игле. Водит к себе всех мужиков подряд, лишь бы раздобыть деньги. Они трахают мою мать, вы это понимаете?

Помолчав, Пеллэм сказал:

— Ладно, останься здесь на некоторое время. Ради меня, хорошо?

Исмаил отложил книжку.

— Ладно, ради тебя, Пеллэм, останусь. — Он смерил взглядом Кэрол. — Но ты, шлюха, послушай меня внимательно…

— Исмаил! — крикнул Пеллэм. — Еще одно грубое слово — и я тебя выдеру!

Мальчишка заморгал, удивленный этой вспышкой. Он неуверенно кивнул.

— Нам бы хотелось, чтобы ты остался здесь надолго, — сказала Кэрол. — У нас есть ребята, с которыми ты сможешь подружиться. Пройди внутрь. Спроси мисс Санчес. Она покажет тебе кровать в палате для мальчиков.

Исмаил нерешительно посмотрел на Пеллэма.

— Я смогу проведать тебя?

— Здесь у нас не тюрьма, — объяснила Кэрол. — Ты сможешь приходить и уходить когда вздумается.

Не обращая на нее внимания, Исмаил продолжал:

— Пеллэм, мы с тобой еще побродим по Кухне?

— С удовольствием.

Исмаил хмуро обвел взглядом тускло освещенное помещение.

— Ну хорошо, — пробормотал он, — но только чтобы никто здесь не лез ко мне, слышите?

— Никто тебя пальцем не тронет, — заверила его Кэрол.

Посмотрев на Пеллэма удивительно взрослыми глазами, мальчишка сказал:

— До встречи, приятель.

— До встречи.

Исмаил ушел, резко распахнув дверь, ведущую в соседнее помещение, словно ковбой из вестерна.

Кэрол рассмеялась.

— Значит, вот чем ты занимаешься в этих трущобах? Помимо того, что разыгрываешь из себя социального работника?

Взглянув на свою футболку, она пухлым пальцем смахнула с нее какую-то соринку. Этот жест подчеркнул одновременно ее силу и уязвимость.

— Да нет, я просто брожу по району. Ищу ракурсы для съемки. Ищу людей, с которыми можно поговорить. Ты об Алексе ничего не слышала?

— Ничего. Извини. Сюда он не возвращался, никто его не видел. Я поспрашивала у наших.

Некоторое время оба молчали. В комнату вошла молоденькая девчушка на последнем месяце беременности, нянча плюшевого динозавра.

Поправив очки, Кэрол обменялась с ней парой слов. Когда девчушка ушла, Пеллэм спросил:

— Как ты смотришь еще на одну политически некорректную чашку кофе?

Минутное колебание. Пеллэму показалось, Кэрол была приятно удивлена. Но, возможно, дело было в чем-то другом.

— Ну да, конечно.

— Если ты занята…

— Нет, только дай мне переодеться. Подождешь пару минут? Я весь день таскала коробки, — виновато добавила она, снова стряхивая с рукава соринку.

— Без проблем.

Кэрол исчезла в соседней комнате. Вышедшая оттуда молодая женщина-латиноамериканка кивнула Пеллэму и заняла место за столом.

Кэрол вернулась через несколько минут: свободная зеленая блузка сменила футболку, а черные брюки стрейч — джинсы. На ногах у нее вместо кроссовок появились короткие черные сапожки. Латиноамериканка с удивлением взглянула на этот наряд и пробормотала что-то невнятное в ответ на слова Кэрол о том, что она вернется попозже.

Когда они вышли на улицу, Кэрол спросила:

— Ты ничего не имеешь против того, чтобы заглянуть ко мне домой? Это всего в четырех кварталах отсюда. Я сегодня утром забыла покормить Гомера.

— Кота, боа-констриктора или возлюбленного?

— Сиамского кота. Я назвала его Гомером Симпсоном. Нет-нет, не подумай, эти Симпсоны тут ни при чем.

— На самом деле, я вспомнил одного героя «Дня саранчи», — ответил Пеллэм.

— Вот как? — удивленно спросила Кэрол. — Ты его знаешь?

Пеллэм кивнул.

— Так или иначе, сначала я завела кота, и только потом появился телесериал о Симпсонах. Тогда я пожалела о том, что назвала Гомера так.

Пеллэм ощутил тот самый огонек в груди, который испытываешь, столкнувшись с человеком, разделяющим твое увлечение каким-либо шедевром, известным лишь узкому кругу специалистов. Пеллэм смотрел «День саранчи» двенадцать раз и готов был посмотреть его еще двенадцать. Значит, в Кэрол он нашел родственную душу.