Человек за спиной Гитлера - Лев Безыменский

Конец Геринга известен: он был приговорен к повешению в Нюрнберге, но отравился перед казнью. До сих пор не ясно, как он достал капсулу с ядом. Согласно одной версии, он хранил ее все время, согласно другой — получил от обергруппенфюрера СС фон ден Бах-Зелевского во время перекрестного допроса, третий вариант — от американского охранника.

Геринг весной 1945 года был человеком без власти. Этого нельзя было сказать о Гиммлере. В его руках еще был мощный аппарат СС.

Чем же прогневал Гиммлер Бормана, а затем — Гитлера?

История взаимоотношений Бормана с Гиммлером стара, как история всей нацистской диктатуры. Она началась еще в 30-е годы, когда не кто иной как Борман, обратил внимание Гитлера и Гесса на тогда малоизвестного неофита Гиммлера. Первые годы Гиммлера как главы СС были годами его союза с Борманом, ибо через Бормана лежал путь к Гитлеру. Да и по личной линии оба были дружны — вплоть до финансовых услуг Бормана рейхсфюреру СС для содержания любовницы Гиммлера Хедвиг Поттхаст. Гиммлеру было чем заплатить: он знал, что у примерного семьянина Бормана (жена, любимица фюрера Герда, и 10 детей) была постоянная любовница, дрезденская артистка Майя Берсих, и молчание рейхсфюрера было полезно Борману. Тогда два царства — СС и партийные дела — существовали рядом, не мешая друг другу. Не говоря уже о том, что «принципиальные» цели обоих царств были едины, Гиммлер и Борман использовали друг друга в придворных интригах — в частности, против Геринга (он был ненавистен обоим своими манерами и претензиями) и Геббельса (с риторическим мастерством которого они соревноваться не могли). Но по мере того, как рейх «съеживался» подобно бальзаковской шагреневой коже, стали сталкиваться бормановские и гиммлеровские интересы. Особенно после того, как встал вопрос о возможном преемнике фюрера. Претензии рейхсфюрера СС росли с каждым месяцем нового, 45-го года. Читатель наверняка заметил, что имя Гиммлера довольно редко упоминается в бормановской книжечке. Действительно, Гиммлер стал редко бывать в бункере. Он предпочитал собственную штаб-квартиру в санатории Хоэнлихен, занимаясь своим эсэсовским царством и принимая там высших чинов СС, дабы они видели — от кого они зависят.

Второе обстоятельство, которое разобщило Гиммлера и Бормана, касалось важнейшего вопроса — вопроса о перспективах войны. Роковая перспектива поражения не могла устроить обоих — и Гитлера. Военное поражение становилось очевидным. Помню, как об этом рассуждал перед советскими офицерами генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель.

«Нам стало ясно, что военными методами, — говорил он, — войны не выиграть. Оставались методы политические…»,

Но как? Гитлер все время отодвигал от себя подобную» необходимость, которая означала попытку сговориться с одной из вражеских сторон — либо с Западом, либо с СССР. Он уговаривал своих сподвижников ждать, пока Германии не улыбнется военное счастье (так он прямо говорил Карлу Вольфу, предлагавшему «западный вариант»). Борман, видимо, и в этом вопросе шел «за спиной» Гитлера. Но Гиммлер…

Сейчас историки третьего рейха сходятся в том, что еще в 1942–1943 годах в верхушке рейха (и СС) стали серьезно задумываться о возможности сепаратного соглашения с Западом. Благо, что у этого сговора была богатая предыстория (все еще помнили о полете Гесса). Что касается самого «ордена» СС, то в нем наиболее активным приверженцем «западного варианта» стал глава внешнеполитической разведки (т. н. VI управления Главного управления имперской безопасности СС) бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Его первая инициатива датируется весьма ранним сроком — августом 1942 года. Еще до Сталинграда, но после однозначного краха под Москвой, хорошо информированный о положении не только на фронтах, но и в тылу, молодой и преуспевающий бригадефюрер решился на смелую (по тем временам) акцию. Улучив удобный момент, он задал Гиммлеру неприятный вопрос:

— Разрешите, рейхсфюрер, задать вам рискованный вопрос: в каком из ящиков вашего письменного стола лежат альтернативные предложения об окончании войны?

Сначала Гиммлер разгневался:

— Как вы можете такое спрашивать?

Шелленберг был готов к подобной реакции. Он выждал, пока его шеф успокоился, и стал ему разъяснять, что речь идет о сугубо тайных переговорах с Западом. Гиммлер тогда спросил:

— А не обернется ли это бумерангом против нас? Ведь вполне возможно, что западные державы вслед за этим сами попытаются найти согласие с Востоком?

Шелленберг обещал, что будет действовать только через свои каналы. Гиммлер уже подхватил идеи Шелленберга.

— Но мы не должны в это посвящать Бормана. Он способен нас скомпрометировать и обвинить нас в попытке сговориться со Сталиным!

Так потихоньку Шелленберг превратил Гиммлера в своего союзника. Он даже набросал схему компромисса с Западом: уход вермахта из Северной Франции, восстановление Бельгии и Голландии; сохранение Прибалтики как немецкого плацдарма, создание на Балканах дружественных государств. А на Востоке?

— Компромиссный мир, — подытожил Шелленберг, — должен быть таков, что мы и в будущем будем в состоянии отстоять себя на Востоке!

И уточнил:

— Строительство новой Европы должно обеспечить возможность большой войны против России.

Гиммлер согласился и дал Шелленбергу «карт-бланш» на действия, заметив лишь походя:

— Но если вы допустите оплошности в ведении дел, то я от вас немедля откажусь!

Со времени этого разговора (он состоялся в Виннице!)[21] до весны 1945 года утекло много воды, но ведомство Шелленберга прилагало необычайные усилия, чтобы реализовать замыслы вбивания политического клина между союзниками. Вот, к примеру, 1944 год, когда 20 июля провалился неудачный генеральский заговор против Гитлера. «Штатский» и политический глава заговора Карл Герделер возлагал большие надежды на соглашение с Западом и принимал меры, чтобы заручиться контактами с США и Англией. Но заговор не удался, Герделер оказался в застенке СС.

Но оказалось, что Герделер еще пригодился… Гиммлеру. Вот что рассказал об этом Вильгельм Бранденбург, один из эсэсовских тюремщиков, охранявший Герделера:

«Однажды высшие власти, именно Гиммлер, сделали Герделеру предложение. Можно назвать это даже поручением. Дело шло о том, чтобы использовать его тесные политические связи с шведским финансистом Валленбергом в Стокгольме и с еврейским руководителем д-ром Вейцманом и установить контакт с английским премьер-министром Черчиллем и таким путем достичь быстрого и приемлемого мира. Герделер принял это поручение».

Бранденбург точно не знал, чем завершилось это поручение. Но во всяком случае известно, что 8 октября 1944 года Герделер написал Валленбергу письмо с просьбой выступить в качестве посредника между гитлеровской Германией и западными державами, дабы «Европа была спасена от большевизма». «Англия должна заключить перемирие с нынешней Германией, — призывал Герделер от имени Гиммлера. — Англия должна терпеть национал-социализм…» Герделер тут же предупреждал: «Сначала все надо подготовить за кулисами, втайне от России». На редкость ясное изложение концепции!

В это же время, в октябре — ноябре 1944 года Гиммлер поручил Вальтеру Шелленбергу пригласить самого Валленберга в Берлин для конфиденциальных разговоров. Валленберг не рискнул. Тогда Гиммлер направил по другим шведским каналам специальное послание правительствам США и Англии, в котором предлагал выслать эмиссара для переговоров. Это послание, как свидетельствует государственный секретарь Кордэлл Хэлл, достигло адресата. Но оно не нашло поддержки у Рузвельта.

Вскоре в переговоры вступил и сам Гиммлер. Так, в конце 1944 года состоялись секретные встречи Гиммлера с бывшим президентом Швейцарии Музи, официальным предлогом для которых были переговоры об освобождении группы евреев, заключенных в концлагеря, за что Музи от имени еврейских организаций предложил Гиммлеру 5 млн. швейцарских франков. Переговоры шли под флагом Красного Креста. Если вспомнить, что этой маркой активно пользовались эмиссары правительств США и Англии, то можно предположить, что и на этот раз Гиммлер обсуждал с Музи не только вопрос о судьбе заключенных. Об этом, кстати, стало известно в Москве (мы читали доклад Меркулова!).

Мы уже знаем, что 1945 год принес новые попытки найти общий язык между эсэсовскими эмиссарами и военно-политическими деятелями США и Англии. Оговорюсь сразу: как американские, так и английские участники переговоров выступали далеко не единым фронтом и не всегда имели прикрытие «наверху». Ведь шел год Победы, и лидеры западных держав не хотели рисковать завоеванным единством антигитлеровской коалиции, их вовсе не прельщала рисуемая немецкой стороной перспектива немедля после столь близкой Победы вступать в новую «горячую войну» — на этот раз с Советским Союзом. Это, безусловно, не нашло бы поддержки у народов демократических стран, и Йозеф Геббельс был прав в своем письме к Гитлеру, которое я приводил выше, когда — с сожалением для себя — констатировал зависимость западных правительств от мнения избирателей.