Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания - Валентин Фалин

Сеанс связи с Сахаровским в 24.00 еще 20 августа – все развивается, как ожидалось. Он выйдет на меня снова в 1.00 21 августа.

На что бы приспособить шестьдесят тягучих минут? Запросил из 10-го отдела (шифрсвязь) копии указаний совпослам. Тексты с оттенками, а вдохновения, или, выражаясь иначе, фантазии не чувствуется, за исключением, понятно, рефрена – Чехословакия стала объектом происков сил политического и социального реванша, она взывает о поддержке, союзники спешат на помощь. Не захват, не оккупация, не свержение режима, а везде «помощь» – красной строкой.

Мне интересна в этот момент география циркуляра и предписанный час исполнения. Послы и шифровальщики вводились в курс графика акции прежде, чем «ответственный дежурный» по МИДу. Отключиться, что ли, и мне, чтя неистребимую и обожаемую игру в секретики?

А. М. Сахаровский молчит, хотя стрелки часов перешагнули четверть второго. Набираю его номер. Он встревожено сообщает – возникли осложнения. Как только что донесли из Праги, один из членов руководства сменил фронт. У противников обращения теперь на один голос больше. Намеченный проект решения голосоваться не будет.

Акция стопорится? Сахаровский в ответ:

– Операции фактически дан ход. Ввиду особенностей развертывания (установлен режим радиомолчания, приказы фельдсвязью и через порученцев) войска остановить невозможно. Принимаются энергичные усилия к тому, чтобы не допустить столкновений с личным составом Вооруженных сил ЧССР.

Уточняю, какие из союзных стран непосредственно участвуют своими боевыми соединениями и частями в операции?

А. М. Сахаровский реагирует так:

– В принципе это не моя компетенция. Военная сторона операции за Генштабом. Насколько я в курсе происходящего, Румыния держится особняком. По соображениям другого порядка, не задействованы боевые подразделения армии ГДР. Я не уверен, что в данный момент весомо представлена армия Болгарии.

– Можно ли считать, – перепроверяю для доклада министру, – что первоначальный сценарий отпал?

– Если не обманываться, то надо исходить из самого неблагоприятного допущения. Весьма осложняется исполнение плана операции в самой Чехословакии. О. Черник, А. Дубчек, не говоря о И. Смрковском, не пойдут на сотрудничество.

Отправляюсь к Громыко. Судя по всему, он принял изрядную дозу снотворного и перенесся из безумного в безмятежный мир. Слегка покашливаю. Никакого эффекта. Произношу: «Андрей Андреевич». Он открывает глаза, просит прибавить света, спрашивает: который час? Услышав, что скоро два часа ночи, с тревогой вопрошает:

– Стряслось что-нибудь?

– Да, стряслось.

Излагаю все только что услышанное от Сахаровского и его прогноз. Громыко уже стряхнул сон. Думает о чем-то невеселом.

– Гладко было на бумаге… Известил ли Комитет (госбезопасности) высшее руководство?

– Этого аспекта Сахаровский не касался. Надо полагать, известил.

Министр интересуется, не напрашиваются ли поправки в указания послам или в текст сообщения об операции? И сам же отвечает: нет, ни времени не осталось, ни необходимости не возникает, благо особой конкретики там нет.

– Продолжайте нести вахту. Я же переговорю кое с кем. Держите меня в курсе дел. Впереди у нас веселый денечек.

– Боюсь, сегодняшним не обойдется.

– Не каркайте.

Звонок Сахаровского:

– Войска вступили на территорию Чехословакии. На пражском аэродроме высаживается десант, берутся под контроль важнейшие объекты столицы. С министром обороны генералом Дзуром удалось договориться – солдаты остаются в казармах, организованного сопротивления вооруженные силы ЧССР оказывать не будут.

Прошу сотрудников приемной министра включить приемники и настроить их соответственно на волны Би-би-си, «Свободной Европы» и «Немецкой волны», а также без задержек снимать и давать мне ленты информационных агентств. С Гостелерадио и ТАСС условливаюсь, что они будут отслеживать передачи средств массовой информации самой Чехословакии.

Около четырех утра по московскому времени каждый, кто читал в это время сообщения Чехословацкого телеграфного агентства (ЧТК), мог узнать – иностранные войска с разных направлений вторглись в Чехословакию, советские части овладели пражским аэродромом. Несколькими минутами позже в эфир вышли голоса дикторов Би-би-си, известившие примерно о том же. Затем поток вызывавших дрожь вестей захлестнул все частоты.

Иду к Громыко. Он лежит на диване. Лицо усталое. В глазах нескрываемое беспокойство.

– Как там?

Обрисовываю картину. Если судить по ЧТК, которое функционирует в прежнем режиме, не все ключевые пункты даже в Праге под контролем. Запасной вариант идет, по-видимому, с накладками.

Министра удивило и, мне показалось, чуть ободрило, что Запад тотчас не обрушил на нас массированных обвинений. Догадок накануне строилось много, и все же ввод войск застиг НАТО врасплох. Хоть тут обещания сбываются, замечает Громыко. Что-то прояснят сообщения советских послов по итогам бесед с руководителями стран пребывания.

– Особо полезного занятия в ближайшие часы у вас не будет. Попробуйте систематизировать первые отклики и комментарии. К утреннему заседанию политбюро, а оно наверняка состоится, мне бы это пригодилось, – закончил министр сеанс связи со мной.

В Москве 4.30 утра. Время петухам опробовать свои голоса.

Телеграммы послов из европейских, азиатских, африканских столиц. Не вспомню, уходило ли указание в Пекин и, если посылалось, каков был ответ. В донесениях нюансы читались. Одобрения, право, никто не предполагал.

Один государственный деятель, поднятый послом из постели, сначала возмущался, почему его будят.

– Чехословакия – часть Советского Союза. Меня совсем не интересует, что вы у себя дома делаете.

Советский посол доказывает, что ЧССР – наш союзник, но самостоятельное государство.

– Тогда я с вами не согласен. В этом случае ваши действия неправильны.

Другой иностранный руководитель характеризует случившееся как «дорожный инцидент».

– Чем быстрее вы с ним разберетесь, тем меньше будут издержки для всех.

Третьи не отрицали значения сохранения стратегического статус-кво в военно-политическом противостоянии, но находили акцию СССР чрезмерно прямолинейной. Почти все предсказывали длительное помрачнение международных отношений.

Заседание политбюро в кабинете Л. И. Брежнева на Старой площади. Мое рабочее место на это время в его приемной за столом с батареей телефонов. Интерес концентрируется на аппарате ВЧ-связи. Двенадцать часов намеренного молчания или светского лепетания кончились. К утру военные связисты развернули на территории посольства СССР в Праге свои ретрансляторы, и можно было разговаривать, минуя чехословацкие проводные линии, считавшиеся ненадежными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});