Музы дождливого парка - Татьяна Корсакова

Арсений вздрогнул от неожиданности, скосил глаза в сторону. Покойный коллекционер Мережко, одетый в некогда щегольское, а сейчас старое, вышедшее из моды пальто, с умилением смотрел на кладбищенскую собаку Альму.

— Я, собственно говоря, поинтересоваться, как продвигается наше дело, — сказал он виноватым шепотом, словно Селена или могильщик могли его слышать. — Вам, наверное, говорить неудобно. Может, мы в стороночку отойдем?

В стороночку… Арсений мысленно чертыхнулся, слегка сжал руку Селены:

— Я на минуточку, ты извини. Дело одно есть.

Она не стала спрашивать, какое такое дело могло вдруг у него приключиться, задумчиво посмотрела поверх его плеча, как раз туда, где в нетерпении переминался с ноги на ногу усопший, будто тоже могла видеть этот еще не изученный Арсением мир.

— Только осторожно, — сказала наконец и отвела взгляд.

Они отошли за ближайший могильный памятник. Арсений, после травмы еще не привыкший к большим нагрузкам, присел на припорошенную снегом скамеечку, Мережко остался стоять на пронизывающем ветру. Только сейчас парень заметил, что, несмотря на ветер, редкие волосы коллекционера совершенно неподвижны.

— Я уже договорился о встрече с клиентом, — сказал Арсений, баюкая в здоровой правой руке полупарализованную левую. — Послезавтра мы с ним встречаемся.

— Замечательно! Просто великолепно! — Мережко радостно потер ладони. — Мне невероятно повезло с вами, молодой человек. Если бы…

Договорить он не успел, потому что из-за могильной плиты вынырнула красноглазая тень. Кладбищенская псина Альма, припадая на передние лапы и принюхиваясь, направилась прямиком к Мережко. Оказавшись у самых ног коллекционера, она запрокинула голову к затянутому тучами небу и завыла. От ее утробного, почти волчьего воя по спине Арсения побежали мурашки.

— Она вас тоже видит? — спросил он шепотом.

— Поразительно! — Мережко протянул руку, кончиками пальцев коснулся черной шерсти. Псина встрепенулась, перестала выть. — Я читал о них в юности.

— О ком? — Арсений опасливо покосился на собаку.

— О гримах. Это из средневековых европейских легенд… Существа, принимающие облик черной собаки с красными глазами, обитающие на кладбищах. Они являются смертным в ненастную погоду у разрытых могил. Это грим, молодой человек. Самый настоящий грим.

— А по виду — обыкновенная собака. — Арсений мотнул головой, прогоняя наваждение. Хватит ему призраков. Какие еще гримы! — Собака, к тому же щенная. Или ваши гримы тоже бывают беременными? — спросил он не без ехидства.

— Не знаю. — Мережко пожал сутулыми плечами, еще раз коснулся шерсти Альмы. — Но как бы то ни было, это существо меня видит. И чувствует!

Словно в подтверждение его слов, собака упала на спину, обнажая беззащитный розовый живот. Точно, щенная…

— Арсений! — послышался приглушенный ветром голос Селены. — Арсений, ты где?

— Нам уже, наверное, пора? — с тоской в голосе спросил Мережко. — Вы только про книгу не забудьте, молодой человек.

— Не забуду, не волнуйтесь, — пообещал Арсений и тут же добавил, стараясь перекричать ветер: — Селена, я уже иду!

— А грим пусть со мной пока побудет. Любопытный экземпляр, очень любопытный… — Мережко больше не смотрел на Арсения, присев на корточки, он с детским удивлением разглядывал Альму.

Розу, которую Арсений положил на невысокий могильный холмик, тут же засыпало снегом. От холода и ветра руки посинели и окончательно утратили чувствительность.

— Это он к тебе приходил? — спросила Селена шепотом. — Мережко?

— Он. — Арсений кивнул, подышал на руки.

— Что ж ты без перчаток?! — Селена расстроенно покачала головой. — Замерз совсем. Давай я тебя домой отвезу, если все вопросы решены.

О том, что решены еще не все вопросы, Арсений понял, когда они с Селеной поравнялись с вагончиком смотрителя. Посаженная на цепь кладбищенская собака Альма рвалась с привязи и заходилась тревожным лаем. Рядом, всего в нескольких шагах от беснующейся псины, опираясь на лопату, с задумчивым видом стоял могильщик. В снегу у его ног копошилось что-то крошечное, угольно-черное. Щенок!

— Уходите уже? — просипел могильщик. — И правильно! Что тут сидеть-то в такую погоду!

— А вы что делаете? — Арсений замедлил шаг, здоровой рукой поудобнее перехватил трость. — Кто это у вас?

— Это? — Мужик пнул носком сапога черный комочек, и жалобный щенячий визг потонул в грозном вое Альмы. — Так это захребетник! Гульнула, падла, — он погрозил кулаком собаке, — а зачем мне лишний рот? Вот я его сейчас…

Арсений и сам не понял, как в своем полубеспомощном состоянии успел среагировать, тростью отбить занесенную для удара лопату.

— Ты охренел, паря?! — Могильщик растерянно поглядел на валяющуюся в снегу лопату. — Ты чего это размахался?! Я ж говорю — лишний рот! Тут и делов-то: раз — и пополам…

— Раз — и пополам?.. — Из-за кровавого тумана, плывущего перед глазами, снег казался розовым, а растерянное лицо могильщика поплыло и потеряло четкость. И аура его грязно-коричневая тоже потускнела. — А если я тебя сейчас раз — и пополам?!

— Арсений! — Напуганная Селена ухватила его за рукав куртки, оттаскивая прочь от этого урода.

— Пусти! — собственный голос казался незнакомым. — Селена, отойди…

— Добренький, значит? — Могильщик попятился. — Собачку пожалел? Так если пожалел, забирай! Мне не жалко! — Как и прежде, сапогом, он подтолкнул к Арсению щенка.

Щенка била крупная дрожь. Его лохматое тельце казалось едва ли не холоднее, чем ладони Арсения.

— Все нормально, — Арсений смотрел не на могильщика, а на Альму. — Все будет хорошо, я его не обижу.

Наверное, она его поняла, а может, просто почувствовала по голосу, потому что перестала рваться с цепи, посмотрела внимательным, почти человечьим взглядом.

— Иди уж, гринписовец хренов! — Могильщик подобрал с земли лопату. — Иди, пока не передумал. Ходят тут жалостливые, работать мешают!

— Пойдем! — Селена потянула его за рукав, уводя прочь от вагончика и притихшей Альмы.

— Сейчас. — Арсений сунул щенка за пазуху, дернул вверх молнию куртки, оставляя лишь узкую щель для вентиляции. — Он, наверное, маленький еще совсем.

— Маленький-маленький! — злорадно подтвердил могильщик. — Гляди, какой заморыш! Все равно сдохнет!

Щенок не умер. Он долго болел, приноравливался к бутылочке с молоком, дичился нового хозяина, а потом как-то резко пошел на поправку. Арсений назвал его Гримом: вспомнился вдруг рассказ Мережко. В заботах и хлопотах о щенке он и не заметил, как сам начал выздоравливать. Не так быстро, как хотелось бы, но все же гораздо быстрее, чем прогнозировали врачи. К тому времени, как Грим из беспомощного малыша вымахал в огромного пса, Арсений чувствовал себя уже почти сносно. Денег, вырученных за продажу книги Мережко, хватило и на оплату лечения, и на то, чтобы снять собственное жилье, а на горизонте уже замаячили странные и призрачные перспективы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});