Превращение - Дженнифер Арминтраут

— Что смешного?

Он воспринял эту новость слишком хорошо.

— Ничего, ничего, — Натан потер щеки руками, растягивая покрытую щетиной кожу. — Знаешь, примерно месяц назад в моей жизни все было абсолютно нормально. Понадобился всего лишь один факс из «Движения», и я снова по уши в дерьме, — Натан вздохнул. — Итак, Далия напала на меня. Она никогда не делала этого прежде.

— Она пыталась заслужить одобрение Кира, — пояснила я ему.

— Ладно, народ, — позвал Зигги, когда фургон со скрипом остановился. — Солнце как раз встает. Советую вам бежать как проклятым.

Через секунду задняя дверь распахнулась. Тусклый утренний свет обжег мои глаза. Натан отпрянул.

— Возьми ключи! — крикнул Зигги.

Я схватила их и выскочила наружу.

К моему величайшему облегчению здание все еще стояло. Пламя было погашено, покрытые сажей пожарные толклись около своего автомобиля.

Две полицейские машины с вращающимися мигалками загородили тротуар. Казалось, книжному магазину нанесен значительный ущерб. Молодой нагловатый офицер полиции с важным видом прохаживался рядом, когда заметил нас.

— Немного опоздали, не правда ли?

Прежде чем я смогла ответить, Зигги вышел из задней части фургона: Натан, тяжело опирался на его плечо.

— Ух! Нам нужно втащить его наверх, пока он снова не начал блевать. О, Боже!.. что случилось с книжным магазином? Мы живем прямо над ним.

Я увидела, как Натан свесил голову набок как будто был пьян. Коп нахмурился:

— Здесь был пожар, но нам удалось потушить его. Ваш друг придет в себя?

Его вопрос адресовался мне. Слишком усталая, чтобы лгать, я открыла и закрыла рот, издав несколько нечленораздельных звуков. Настойчивый взгляд Зигги прожигал мой затылок. Он, должно быть, передал какой-то импульс в мой мозг, чтобы я снова могла говорить, потому что слова начали изливаться из меня:

— Все будет в порядке. Я знаю. Я врач.

— А-атлично, — офицер полез в карман своего пальто и вытащил блокнот. Очевидно, я пока никуда не пойду. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Кожа на задней части моей шее начала вздуваться волдырями от солнечного света. Я услышала, как Натан начал издавать звуки, как будто его сейчас вырвет. Я повернулась, и Зиги встряхнул своего друга, толкая его ко мне.

— Твоя очередь разбираться с блевотиной. Я останусь и поговорю с офицером. Если понадобиться тебя о чем-то спросить, я приведу его наверх, — Зигги широко улыбнулся полицейскому. — Вас это устроит?

Натан снова застонал на этот раз более убедительно, и коп отошел.

— Хорошо, уведите его, прежде чем мне придется арестовать его за нарушение порядка в нетрезвом состоянии. Наверху безопасно. Пожарная бригада расчистила завалы в здании. Квартиру тоже привели в порядок.

Натан неуклюже повис на моем плече, и мы заспешили к двери. Как только она была закрыта, Натан кинулся вверх по лестнице и направился прямиком в ванную. Очевидно, он был актером, работающим по системе Станиславского.

— Святые небеса, — присвистнув, сказала я, когда он обхватил руками унитаз и начал блевать. Я сдернула полотенце с вешалки и смочила его под краном.

— Какая мерзость, — опустившись на колени рядом с ним, я прижала компресс ко лбу, обхватив рукой его дрожащую спину. — Не борись с ней.

— Тебе надо было стать няней, а не доктором, — прохрипел он. Его тело содрогалось от озноба, который неминуемо следует за рвотой. — Или мамой.

Я громко рассмеялась:

— Да. Я не уверена, что была предназначена для этого.

— Ты не хотела иметь детей? — Он не сказал это обвиняющим тоном, как мог бы сделать кто-то, кто в это время толкает детскую коляску, например. Мне всегда приходилось объяснять, почему у меня нет желания иметь детей. Я собиралась сказать ему это, когда он снова заговорил: — В любом случае, это вопрос, который не имеет значения, поскольку теперь ты не можешь сделать это.

Ледяная боль пронзила мою грудь, остановив дыхание. Я встала и оперлась на раковину:

— Что?

Его лицо стало зеленее, чем это было возможно, но я знала, что это не имело ничего общего с действием лекарства.

— Прости. Я думал, ты знала.

— Нет, я не знала. Все… все в порядке, — я махнула рукой, надеясь, что выгляжу достаточно циничной. — Я никогда на самом деле не думала об этом. Никогда не планировала быть мамой. Да и, вероятно, не очень хорошо справлялась бы с этим.

Но сейчас, когда у меня не было выбора, я оплакивала потерю этой возможности. «Ты смешна, Кэрри».

— Я думаю, ты была бы прекрасной мамой, — его слова звучали измученно, но, возможно, лишь из-за сильной тошноты.

— Да, конечно. Скажи это моему последнему бойфренду.

Натан сел, оперевшись на стену, чтобы не упасть. Капельки пота усеивали его кожу, но он уже не выглядел таким бледным, как несколько секунд назад. Пристальным взглядом он исследовал мое лицо.

— Почему ты так говоришь?

Отвернувшись, чтобы снова намочить полотенце, я пожала плечами. Не нужно было упоминать Эрика. Хотя мы расстались девять месяцев назад, рана внезапно оказалась невероятно свежей.

К своему удивлению, я начала рассказывать всю глупую историю.

— Потому что он ругал меня за то, что я не была бы достаточно хорошей мамой для его предполагаемых детей, — несмотря на болезненную правду этих слов, я все же смогла сдержать смешок. — По существу, он, казалось, был убежден, что мы закончим медицинский колледж, я останусь дома и буду печь пироги, пока он будет делать карьеру. Он решил, что купит дом рядом с Бостоном. Я сказала, что приеду туда после интернатуры, и он предъявил мне ультиматум. Когда я сообщила ему, что все же собираюсь закончить интернатуру, он ответил, что это к лучшему. Он хотел детей и не мог представить меня хорошей матерью. Вот так.

Я смотрела на свои руки, на занавеску в душе, на вешалку для полотенец, куда угодно, лишь бы избежать взгляда на лицо Натана. Но он молчал слишком долго, и мне пришлось снова посмотреть на него. Вампир не опустил глаз.

— Он идиот, — Натан произнес эти слова так, как будто на самом деле так думал. И его глаза говорили, что это правда.

Я и забыла, как это, когда тебя ценит другой человек. Это было прекрасно, даже если мне было не совсем понятно, что вызвало такую эмоциональную реакцию у Натана. И все же я не привыкла к такому чувству. Я откашлялась:

— А ты когда-нибудь хотел детей?

Он не ответил сразу же. Но когда сделал это, его слова были аккуратно взвешены, как будто он подсчитывал, сколько может мне рассказать, не выдав слишком много.

— Да, хотел. Но мне также не было предназначено иметь своих детей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});