Колоски - Елена Евгеньевна Павлова

конечно, что всё, домой пошла, а райя только рукой махнула — иди, мол, не отсвечивай. Ну и пошла. Ночевать там, что ли?

Только к ночи Лиса окончательно осознала — что она и где она. А вот тут она у окна стоит и тряпкой по витражу возит, и давно уже возит, видимо. Спасибо, хоть тряпка не половая, более-менее чистая. Обернулась. Корчма просто сияла чистотой. Это ж надо так нажраться! И чем, Жнец Великий! Сидром! Ну и ладно, а вот мы ещё кувшинчик нальём! Чтобы голова не болела. Налила и уселась посреди ярко освещённого абсолютно чистого зала. Вот, теперь можно и подумать. Значит, что же это получается? Получается, что вовсе не свой приход к ней имел он в виду, когда говорил, что всё сделал? И отговаривал не просто от восстановления памяти? Потому что обещал он ей не только вернуться и отдать память о том дне, а найти способ сделать её драконом, таким же, как он сам! А память он ей стёр халтурно. Недаром же осталось в теле это ощущение полёта, отсюда и её мечты! И привычка драться полотенцем не оттуда ли взялась? А главное — эта сволочь её изнасиловала! Когда он об этом рассказывал, она, конечно, возмутилась, но до конца не осознала. А теперь она именно вспомнила, что тогда пережила — и готова была его убить, просто убить! Выслушать рассказ о случившемся с тобой когда-то или вспомнить, прочувствовав всё полностью — это ну о-очень разные впечатления! Как она тогда с ума-то не сошла — непонятно! Да и вчера спасло её рассудок, видимо, только то, что пьяна была в зюзю. Хотя… Дети воспринимают мир несколько иначе, чем взрослые. И на шею ему она сама в результате повесилась, никто не заставлял — ой, стыд-то какой! С другой стороны — не сотвори он с ней такое, у неё, двенадцатилетней, и мыслей бы таких не возникло, и стыдиться было бы сейчас нечего. Но ведь повесилась, сопля такая, нахалка малолетняя! Покажи ей! Дура любопытная! И ведь показал! Лиса покраснела и хмыкнула. Хорошо показал, но Дон лучше умеет. И полёт. Он действительно извинился. Настолько, насколько вообще было в его силах, это он ей вчера объяснил. Ещё до того, как они стали выяснять оптимальную пропорцию сидра и коньяка, она тогда ещё что-то понимала. ТАКОЙ памятью действительно не мог похвастаться никто в Мире! А о том, что её Дар пробудится сразу после этого, он предвидеть не мог. И теперь он пришёл, чтобы сделать её драконом, как обещал. А как же Ника? А Дон? А корчма? Нет, от Дона она скрывать ничего, конечно, не будет, но как он на всё это отреагирует? Что же делать? Стать драконом потихоньку, летать тайком, как ребята с падолётом со своим, скрываться, то есть… врать. Ну, да, она уже не будет… Мать ваша Перелеска! Да она же перестанет быть Видящей!!! Она вскочила и забегала по корчме в страшном ажиотаже. Избавиться от ненавистного Дара! Новая жизнь, совсем другая! Свобода! Она сможет… Она сможет всё! Всё!!! Она раскинула руки, будто обнимая весь Мир! Кувшин слетел со стола и разбился, по полу растеклась лужа сидра. Лиса плюхнулась на опасно треснувший при этом стул и торжествующе захохотала. А потом заплакала.

Поиск удался, да ещё как! Мага — десятилетнего мальчишку — забрали вместе с матерью, молодой вдовой. Не сильно и убеждать пришлось. Устали они оба таиться от односельчан, а идти в другие края тоже боялись. Далеко, страшно, да и не на что. «За так» кто накормит-то? Молодец Роган, это он почуял неестественное отсутствие фона у мальчишки, Дон бы мимо прошёл. Искал-то повышенный — а тут… Вот, что значит — необученный маг: хотел, как он сказал, «быть, как все», а вместо самоблокировки нечаянно навесил на себя защиту, да ещё отражающую внутрь, а не наружу, как полагается. Ну, да, снаружи никаких проявлений не осталось, даже фон исчез. А потенциал-то внутри копился! За пару лет там уже такое накрутилось! Ходячая магическая бомба. Сами снимать защиту не рискнули, потащили мальца в Универ, там в него сразу вся магическая братия вцепилась. А Дон с Роганом занялись мамой, успокоили, более-менее одели за казённый счёт, и к вечеру её даже удалось пристроить неподалёку от Универа, чтобы с сыном видеться могла. Без образования, конечно, особо рассчитывать ей было не на что, но при ресторане посудомойка голодной никогда не останется, а мальца теперь Корона кормить будет! Ничего, всё образуется. Накопит женщина пару когтей — пойдёт на курсы, молодая ещё, всё у неё будет! Всё было сделано правильно, никто не обижен, можно было идти домой. Дон кивнул Рогану и шагнул в портал Найсвилла, на двор корчмы. И чуть не выпрыгнул обратно.

— Что? — по замершей и напрягшейся спине друга Роган сразу понял: что-то неладно. Дон тихо зарычал, уши оттопырились. — Пусти, — пропихнул его вперёд Роган, и тоже замер в портале. Вокруг гуляла мощь. Не обладающее магией существо ничего бы и не заметило. Обыкновенный вечер, тихий сад, яблоки на ветках дозревают, дверь бокового крыльца чуть приоткрыта — опять пружина ослабла, надо бы подтянуть. Но эти двое с магией были знакомы очень близко, и они почувствовали. Не следы творившихся когда-то заклинаний, а магическое поле настолько большой плотности, что беспечность владельца, даже не попытавшегося как-то замаскироваться, была вполне понятна. И совсем не похоже это было на браваду молодого мага, выставляющего свои способности напоказ. Тот, в чьём распоряжении имеется такая мощь, может позволить себе быть просто беззаботным! Чувствовалось, что этот кто-то — один, это не объединённая мощь нескольких магов. Но Дон, в отличие от Рогана, мог бы ещё с уверенностью сказать, что эта магия — не Перворождённых, с травянистым привкусом, не вампиров, с запахом крови, и не человеческих магов, энергия которых, по ощущениям Дона, всегда отдавала дымом, даже у целителей. Это кто-то совершенно незнакомый. Морская вода? Похоже. Соль и запах йода. И он в корчме, которой полагалось закрыться уже час назад! Дон опять зашипел, на руках появились когти. Лиса! Ника! Моё!!! Убить захватчика! Не получится, он явно сильнее и Дона, и Рогана вместе взятых. Испепелит, не чихнув. А пепел Дона Лисе уже ничем не поможет… Всё равно убить! Немедленно! Не получится! Убить…

— Дон! Дон!!! — тряс Роган друга за плечи. — Дон, прекрати! Мы ничего не знаем, а противопоставить нам нечего! Своих зови, кто у тебя