Путь к сердцу мужчины (СИ) - Кира Муромцева

миром, — маску с лица приподнял и руки вверх поднял в защитном жесте.

Вот, мол, я перед тобой стою, раскаявшийся. Делай, чего душеньке угодно. Ну, это я, конечно, сама домыслила, но посыл был понятен. Только я была непреклонной. В гробу я его чистосердечное видала.

Вот до чего мужики самоуверенные создания! Сначала нагадят, а потом прости-извини. Бес попутал. Легче от этого кому?! Его «прости» ночью слезы подотрет или сердце, разбитое в хлам, склеит?! А может «прости» обладает волшебной способностью стирать неприятные моменты из памяти? Ничего из этого оно не умеет. Тогда какого лешего сейчас взирать на меня глазами побитой собачонки?! Я не Мать Тереза. Прощать, в надежде, что возможно когда-то кто-то оценит и больше не вытрет об меня ноги. Плавали-знаем. Бесит, вот просто невероятно такая самоуверенность.

— И? Я слушаю, — руки на груди скрестила, перед этим поправив сползающую с головы башню.

Серов проследил за моим взглядом. Уголки губ дернулись в подобии улыбки. Только попробуй сейчас заржать. Четвертую без суда и следствия!

Георгий молчал. Я начинала закипать. То есть ума украсть меня со свадьбы хватило, а дальше фантазия не пошла. На что, спрашивается, надежда была?! Или самомнение достигло такой небывалой величины, что я непременно, просто обязана, кинутся в ноги своему «спасителю». Бегу, волосы назад.

— Начну с того, что… — Гоша прочистил горло и продолжил: — Мне тяжело говорить…

— Ой, правда, что ли?! Так и не скажешь. Помниться ты мне много чего «хорошего» сказал, только с какой-то такой лёгкостью, аж диву давалась откуда у тебя, Серов, такой слог. Напомни, что там тебе не нравилось? Самостоятельность моя, отсутствие изысканности, если не ошибаюсь. Так блондинка твоя все пункты выполнила? Или тоже что-то пропустила, раз ты тут.

— Валя, — глаза отвёл в сторону, а меня это еще больше раззадорило. Как с блондинками всякими шашни водить, так мы умеем, а тут поглядите на него. Бедный, несчастный. Валя его обижает, слово сказать не дает. Угнетает немощных! Ох, уж эта злая Валя. Совести у нее нет.

Так вот: советь у меня есть! А вот кое-кто ее явно на булочки в детстве променял. Иначе, не расстроил бы мою свадьбу. Рыцарь, чтоб его, на белом коне. Точнее на чёрном автобусе СОБРа.

— Гляди и имя моё выучил. Рычать разучился. Вот это воспитание! Уроки у твоей блондиночки что ли взять?!

— Валя! — громыхнул Серов.

— А нет, не разучился, — хмыкнула себе под нос. — Ну так ты меня сюда привёз, чтобы имя моё напомнить?

— Какая же ты невыносимая! — Серов снял полностью маску, нервно провёл рукой по ёжику темных волос. А не надо меня выносить. Меня любить, изначально, надо было. Тогда бы выносить не пришлось. — Я тут извинится пытаюсь…

— Плохо пытаешься. Недостаточно. Если это всё, что ты мне сказать хотел, можешь отвозить обратно. У меня, если ты не заметил, свадьба.

— Нет, — отрезал Гоша.

— Что нет то?

— Нет, не отвезу. Я не позволю тебе совершить ошибку и выйти замуж за Петю. Хочешь — ори! Бурёнки оценят твой вокал, но я тебя никуда не повезу.

— Ах, так?! Я пешком пойду! — нашла выход из ситуации я. Правда, выход такой себе. В какую сторону мне следует направляться я понятия не имела, к тому же свадебное платье не лучший наряд для начинающих путешественниц, как я. Поэтому я скорее блефовала, чем действительно собиралась идти пешком.

— Иди, — махнул он рукой великодушно, нагло ухмыляясь. До чего же противный, просто ужас!

Фыркнула, снова поправила башню на голове, посмотрела на уделанный подол своего платья и действительно пошла. Дело принципа, не иначе. Если меня кто-то решил взять на «слабо», то как-то паршиво вышло. Эх, Георгий! Совсем тебе твоя фифа голову задурила. Следовало помнить, что со мной такой номер не проходит. И орать я не буду. Велика честь, голосовые связки портить.

— Валя, — окликнул меня Серов.

— Чего тебе еще? — встала, но повернуться так и не соизволила. Пусть лицезрит мою прямую и гордую спину. Мы Бизоновы — предателей не прощаем.

— Возвращайся ко мне.

— Чего??? — пришлось оборачиваться. Надо же посмотреть в эту наглую морду, которая умудрилась до этого додуматься.

— Я был не прав. Каюсь. То, что я испытываю к тебе больше, чем жалость. Намного больше. Я…

— Стих! Глагол «стих»! — чеканя шаг, я стала медленно подходить к Серову. А когда встала очень близко, голову задрала в бесстыжие его глаза посмотреть и пальцем в грудь ткнула. Надеюсь, больно. — Я из-за тебя ночи не спала. Все глаза выплакала. Головой ударилась и замуж за Петю собралась! Продала пекарню, квартиру и душу. На последнее позарилась Роза Львовна. И сейчас ты мне говоришь: возвращайся? Так буднично и просто? А не пошёл бы ты на хутор бабочек ловить, Серов.

— Каких бабочек? — вычленил из всей моей речи только одно Гоша.

— То есть по остальному вопросов и претензий нет? — повысила голос я. Еще и пальцем стала тыкать его в грудь. Могла бы еще раз пяткой в нос заехала, но моя растяжка оставляет желать лучшего. Ненавижу его, ненавижу!

Серов мой палец на лету поймал. А потом к губам поднес и поцеловав, не отрывая от меня свой взгляд. Словно в душу заглядывал. Пусть смотрит, мне не жалко. Он, как никто другой, должен видеть всю мою боль, которую я так старательно сохранила и законсервировала. А вот целовать меня — лишнее. Я не таю от горячих поцелуев. Именно поэтому руку выдрала еще и об платье демонстративно вытерла. Ему же это явно не понравилось. Посмотрел на меня зло, с примесью какого-то отчаянья и пару шагов назад сделал, увеличивая между нами расстояние.

— Садись в машину. Поехали.

Значит так, да?! Как отказалась я с ним целоваться, так сразу он меня согласен обратно отвезти и вручить Петеньке. Вот и кто он после этого?! Плевать, что я сама, секунду назад, этого требовала. Я на то и женщина, чтобы хотеть диаметрально противоположного!

Молча развернулась и в микроавтобус забралась. Меня просить дважды не нужно. Вот и всё. Сейчас вернусь в свою тихую гавань, съезжу с Петей в ЗАГС, уговорю женщину регистратора нас поженить, а потом немцы, Берлин и никаких тебе Серовых! Всё четко, по плану, без ненужных чувств и сожалений. Именно так и не иначе!

***

— Ты меня больше не любишь? — спрашивала Аля, размазывая слезы по красным щекам. А Гоша не знал, что ей ответить. Потому что слишком сложный для него сейчас вопрос, а ее слезы совсем не способствуют разрешению ситуации.

— Аля, понимаешь, так бывает. Дело