Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

«Мне здравый смысл тоже самое посоветовал.»

— Наследствами поверенные обычно занимаются, — заметил недоверчивый Лин.

— Подушки поверенный продавать за меня не будет, — Алька даже развеселилась, представив себе почтенного юриста с её подушками.

«У нас нет поверенного.» — Заволновалась наследница.

«Ничего страшного, подушки мы и сами продадим. Вот если бы тебе вздумалось продать дом…»

«Мне не вздумается!..»

«Значит и поверенный нам не нужен.»

— Так ты подушки на продажу принёс! — догадался наконец Нил, — так бы сразу и сказал, а то топчешься тут, подозрения вызываешь.

— Тебе к тётушке Фатире надо. Она здесь одна постельным торгует.

Тётушка Фатира была толстой и доброжелательной, а главное, чистой. И магазинчик у неё был чистым. К подушкам она отнеслась очень положительно. Возможно потому, что были они с ней похожи, а может быть присутствие, за Алькиной спиной, братьев Широн способствовало успеху сделки, но даже деньги отдала сразу, целых двадцать медов, что по Алькиным расчётам соответствовала десяти обедам. Пообещала и последние две забрать на тех же условиях.

Магазинчик тётушки Фатиры девушки покидали очень довольными. Даже предложили отметить удачную сделку завтраком, но братья только руками замахали.

— Ты что! Папаша с нас с живых кожу сдерёт. Без красителей производство остановится, а папаша очень этого не любит. Уж лучше ты к нам.

— Жаль конечно, но дело прежде всего. Я навещу, как устроюсь. И спасибо за помощь. Без вас я бы не справился.

— Не знаю, справился бы или нет, но репутацию точно бы себе подпортил, — Лин многозначительно шевельнул бровями, — у Жира она плохая, а у его клиентов и того хуже.

— Значит я вам вдвойне благодарен. Новому человеку легко совершить ошибку, а вот исправить её… — Алька тяжело вздохнула. Уж кто, кто, а она знала как тяжело изменить общественное мнение. Одна малюсенькая ошибка, а исправлять её приходится всю жизнь.

«Какая разница, что думают об Аль, если уже сегодня мы становимся Астрой Орбис.» — Заметила Мелина.

«Ну не скажи. Мало ли, что случится, может Аль нам ещё понадобится.»

Завтракали девушки, по случаю удачи, в заведение с белыми скатертями и с искусственными цветами на столах. Вкус эти декорации не улучшили, зато на цене отразились. Мелина вела себя вполне сдержано, так что на обратном пути они даже в продуктовую лавку заглянули.

В домашних хлопотах, незаметно пролетел день.

Под кухню выделили самую маленькую гостиную на первом этаже. В камине обустроили примитивный мангал с крюком для чайника. Элегантный буфет прикрыли досками из кухни и назвали его разделочным. Нижнюю часть буфета выделили под кладовку, а в верхней разместили посуду и вычищенную кухонную утварь. Небольшой чайный столик накрыли скатертью до пола и подвинули его поближе к окну, отгородив от кухни высокими спинками двух помпезных стульев. Получилось всё может быть и не очень гармонично, но зато функционально и уютно.

Самое главное, что им удалось принять наконец ванну. И теперь, запивая хрустящие сухарики ароматным и горячим чаем, они наслаждались жизнью и покоем.

— Сейчас самое время поведать мне подробности твоей печальной истории, — предложила Алька, поплотнее запахиваясь в тёплый плащ, накинутый на длинную нательную рубаху. Мелина пыталась уговорить её одеться в одно из платьев, так сказать, по случаю праздника, но Алька на уговоры не поддалась. Ей было и так хорошо. Правда взамен она уступила Мелине место в кровати, но не такая уж большая жертва это и была. За домом, за настоящим своим домом, Алька скучала.

— По моему ты и так уже всё знаешь, — попробовал избежать неприятных воспоминаний наследный дух, но Алька была настойчива.

— Мне подробности нужны. Без подробностей не видно общей картины, а без общей картины невозможна разработка плана, — Альке было просто любопытно, но не скажешь же этого жертве коварных интриг.

— Ну ладно. Если надо… Но только не ругай меня если я начну рыдать. Воспоминания эти не самые приятные в моей жизни.

— Не буду, — пообещала Алька, — вот даже платком запаслась, — и она помахала кружевной тряпочкой, обнаруженной в кармане плаща.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я тогда с самого начала начну, — решила ведьма.

Моя мать осиротела незадолго до своего совершеннолетия. Её родители погибли из-за оползня горной лавины. У нас такое иногда бывает. Обычно с ними справляется Исполнитель, но в тот раз его рядом не оказалось. Мой дед тоже был Исполнителем, но он специализировался на врачевании. Возможно, если бы он не пострадал при катастрофе, многих бы удалось спасти, но увы, он был в числе жертв, и без помощи магии мало кому удалось выжить.

Мать мою никто не беспокоил. Ей было тогда столько же сколько и мне теперь. Она взяла на себя все заботы по Пионству и неплохо с этим справлялась, если хочешь знать. Ей было очень сложно. Ведь в той катастрофе погибли не только её родители, но двое доверенных секретарей её отца, казначей с сыном и другие, кто помогал её отцу и мог бы помочь и ей. Единственный, кто выжил был отцовский Советник, но он остался прикованным к кровати. Вот такое наследство досталось моей матери.

У неё были все основания собой гордится. И тут вдруг приходит королевский указ с требованием готовится к свадьбе. Король вспомнил о своём праве законного опекуна для несовершеннолетней наследнице Пилонства. Конечно же матери этот королевский указ не понравился, тем более, что она себе жениха уже выбрала. Переписка много времени не заняла. Мать просила о королевской милости, Король в милости отказал и уведомил, что в случае неподчинения воспользуется своим правом сюзерена и конфискует Пилонство в пользу короны. Такого моя мать допустить не могла и согласилась на брак с моим отцом.

Мой отец был могущественным Исполнителем, любимцем Короля и младшим сыном мелкоземельного Пилона из провинции Голон. По всем показателям это был мезальянс, но такова была королевская воля.

Маме с ним очень повезло. Он понимал, что в делах Пилонства она разбирается лучше и не пытался отстранить её от власти, а главное, он к ней очень хорошо относился. Мама тоже к нему привыкла. Может быть это была любовь. Не знаю. Моя мать была лишена сантиментов, но его гибель она искренне оплакивала.

Он умер когда мне было десять. Уехал на охоту, а обратно его на телеге привезли. Мой отец служил Королю и даже подвиг какой-то совершил. И маму, и Пилонство он как бы в награду получил. Всех подробностей я не знаю. Неинтересно мне было. Я на него очень обиделась. Как он мог бросить нас с мамой? Мне было горько и обидно, я даже от матери отдалилась. А у неё одна была. Кроме меня моя мать родила ещё четверых. Четверых мальчиков. Ни один из них не дожил до своего первого дня рождения. Наши лекари сказали, что если бы дети были другого пола, то всё сложилось бы иначе. Девочкой получилась я одна. Так одной я и осталась.

Моя мама прожила ещё четыре года. Все эти годы она сильно болела и почти не вставала. Из своей спальни она продолжала заниматься делами Пилонства и требовала моего присутствия. Это я сейчас понимаю, что она спешила меня чему-то научить, но я ведь была совсем ребёнком. Причём ребёнком обиженным. Я очень сильно любила отца. И он меня тоже. Он меня баловал, прощал все мои шалости, задаривал подарками и учил верховой езде. А моя мать была скупа на ласку и очень требовательна. Я её очень уважала и немного побаивалась. Если у меня и были какие-то детские секреты, то с ними я бежала к отцу, и он всегда сохранял мои секреты в тайне.

А потом взял и умер…

После его гибели мама пыталась найти со мной общий язык, но это ей плохо удавалось. Она не умела быть нежной и возмещала этот свой недостаток повышенной заботой. Меня же эта забота раздражала. Я старательно училась, часами просиживала у её постели и выслушивала бесконечные наставления, но когда её не стало я не горевала о ней так как об отце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Незадолго до её кончины к нам перебрался папин старший брат с семьёй. Он тоже проводил много времени у матери и все понимали, что она, зная о своей скорой смерти, готовит его на роль моего опекуна. Я же была в восторге от своих кузенов. Их было трое. Лона, моя сверстница, и её братья. Старшему было почти двадцать и на нас он своего времени не тратил. Его ждал университет и блестящее будущее. Второй был двумя годами нас младше и всячески нам с Лоной надоедал. Мы втроём отлично проводили вместе всё свободное время и очень сдружились. Потом, когда мама умерла, свободного времени стало много у меня одной. Все занимались своими делами, а у меня, как оказалось, дел ни каких не было. От учителей я сама отказалась, и меня поддержала тётушка. Заниматься вышиванием, вязанием и прочей ерундой вместе с Лоной я отказалась наотрез. Необходимых навыков у меня не было, а уступать первенство в чём бы-то ни было кузине я не желала. Девиан, мой кузен, пару раз затащил меня на свои уроки, но и тут я оказалась не на высоте и, сморщив нос, демонстративно с этих уроков сбежала. Дядя пытался добиться от меня хотя бы присутствия на Пилонских Советах, но моего терпения надолго не хватало. Его тоже. Он старательно исполнял возложенные на него обязанности и на это уходила вся его энергия. На меня сил у него уже не хватало.