Записки цирюльника - Джованни Джерманетто

Во время этих лихорадочных разъездов по провинции мне привелось выступить в одном городе одновременно с Джолитти. Полиция не пропустила нас в помещение, где говорил премьер, мотивируя свой отказ тем, что собрание было «частного характера». Тогда мы устроили импровизированное собрание перед зданием. Но герой Римского банка не показался рабочим и ограничился своими верными командорами и кавалерами. А в Винадио, высоко в горах, меня встретили фронтовики, альпийские стрелки, а к ним присоединились солдаты из казарм. Как раз в этот день депутат Кассини, банкир, джолиттианец, предложил фронтовикам обед, во время которого намеревался произнести предвыборную речь. Фронтовики приняли предложение и оказали честь обеду, но, когда за десертом депутат поднялся, чтобы произнести речь, встал также и один из фронтовиков и, обращаясь к остальным, сказал:

— Товарищи! На площади через несколько минут будет говорить социалистический оратор. Я приглашаю вас послушать его, приглашаю также и депутата Кассини, который сможет произнести свою речь там, если пожелает.

Гром аплодисментов покрыл его слова: фронтовики двинулись к выходу, распевая «Красное знамя» и оставив почтенного депутата с синдиком, попом, бригадиром карабинеров, нотариусом и счетом за обед. Депутат, конечно, на площадь не явился.

Подобная история повторилась в Вальдиери — чудесном, затерявшемся в Альпах городке; и здесь фронтовики покинули собрание джолиттианцев, происходившее в здании городского управления, и пришли к нам. В это время здесь находился король, и королевская гвардия тоже пришла… охранять наше предвыборное собрание!

Интересно, что год спустя здесь на муниципальных выборах победили социалисты. И первым актом обновленного муниципального совета было обложение налогом королевского поместья, находившегося в этой общине. До того времени гражданин Виктор Эммануил III, по профессии король Италии, получающий жалованье в шестьдесят миллионов золотых лир ежегодно, коммунального налога не вносил…

По всей Италии кипела предвыборная борьба. Даже Ватикан, несмотря на свою политику непризнания итальянского правительства, поддерживал одних и боролся против других.

Всеобщее голосование дало социалистам в палате депутатов сто пятьдесят шесть мест из пятисот восьми. Это была большая победа. От нашего округа прошли четыре социалиста. Выставили кандидатом и меня, к великому негодованию многих из моих прежних клиентов, возмущавшихся при мысли, что их парикмахер может пройти в парламент. Меня, однако, провалили, и не в последний раз.

Социалистические депутаты по прибытии в Рим были избиты фашистами, излившими таким способом свое патриотическое огорчение от неудачных выборов. Руководство Итальянской социалистической партии в знак протеста объявило двадцатичетырехчасовую забастовку. Моя мать, узнав об избиении социалистических депутатов, воскликнула:

— Какое счастье, что тебя не избрали!

Но когда меня избили и без депутатских полномочий, бедняжка не нашлась, что сказать.

Глава XXIII

Перед новыми схватками

Возник новый орган социалистической революционной мысли — «Ордине нуово»[64]. Естественно, что он стал выходить в Турине. Гигантские заводы «Фиат» сконцентрировали здесь значительные массы пролетариата, сплоченного рядом забастовок и боевых выступлений последних лет. Цвет итальянского пролетариата, бывший всегда в авангарде революционного движения, не был удовлетворен реформистским руководством социал-демократии. Массы переросли своих прежних вождей, они выставляли новые требования, стремились к новым методам борьбы и нуждались в новом, своем органе. Так возник «Ордине нуово». Его редакторы — Грамши, Тольятти[65], Террачини[66] — жили в теснейшем контакте с рабочими массами, а после некоторых колебаний новый рабочий орган четко и твердо поставил вопрос о создании фабрично-заводских советов. Существовавшие уже рабочие комитеты представляли удобную для этого базу, но требовали коренной реорганизации.

Ясно, что против этого течения встала вся реформистская профсоюзная бюрократия, совместно с мелкобуржуазными кооперативными и парламентскими социалистическими деятелями. Но рабочие, группируясь вокруг своего органа, стойко проводили новые методы борьбы.

1920 год особенно богат забастовками и восстаниями: в Турине, в Милане, в Бьелла, в Парме, в Неаполе десятки и сотни тысяч рабочих выражали свое недовольство и готовность к более серьезным боям. И не одни только городские рабочие — бастовали батраки, служащие, учителя. Социалистические депутаты распевали «Красное знамя» в здании парламента.

6 апреля объявили всеобщую забастовку бумажники. Единственная фабрика, которая работала еще, находилась в провинции Кунео. Ее хозяин, немец по происхождению, боясь «совращения» своих рабочих, кормил их и давал ночлег на самой фабрике. Работали круглые сутки в три смены. Проникнуть внутрь нам не удалось, но, установив пикеты, мы агитировали всех выходивших из фабрики рабочих, и большая часть из них на работу уже не возвращалась. Объем продукции фабрики, несмотря на непрерывную работу, снизился на пятьдесят процентов. Вскоре нас арестовали.

14 апреля разразилась всеобщая забастовка в Турине. Туринское издание газеты «Аванти» выпустило номер с агитационной виньеткой: вооруженный рабочий на часах у фабрики. А в это время руководство социалистической партии, созвавшее было Национальный совет в Турине, решило перенести его в Милан, потому что в Турине была всеобщая забастовка! Так отступали вожди перед революционным прибоем. Во главе движения стал агитационный комитет. В такой раскаленной атмосфере состоялось заседание Национального совета партии в Милане.

Для того чтобы попасть в Милан на это заседание, пришлось выехать из Фоссано ночью на велосипеде и проехать до самого Турина, то есть свыше шестидесяти трех километров. Из Турина мы с другим товарищем выехали в Милан на автомобиле, потому что поезда стояли. Милан был запружен фашистами и полицией. В Галерее[67] офицер-фашист проломил голову Серрати, но тот все же явился на заседание. Заседания эти были довольно бурными. Туринские делегаты во главе с Пальмиро Тольятти настаивали на расширении в национальном масштабе начатого ими забастовочного движения. Турати, д’Арагона[68] и десятки других именитых социалистов высказывались против. Они обвиняли товарищей из Турина в том, что те переоценивают местное движение. Эти слепцы не видели того, что происходило по всей Италии! После горячих прений Национальный совет отклонил предложение туринских товарищей. Это постановление произвело на туринских рабочих, оскорбленных уже тем, что заседания совета были перенесены в Милан, очень тяжелое впечатление. Они рассматривали поведение Национального совета как настоящее дезертирство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});