Плывун - Александр Житинский

– Подождем? Может, подтянутся? – предложил Геннадий.

– Не подтянутся, – покачал головой Пирошников.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, и караоке, и кружки кройки и шитья…» – подумал он.

– Я пробегусь по боксам, постучу, – не унимался Геннадий. – Вопрос-то важный!

– Не надо. «Раз королю неинтересна пьеса, нет для него в ней, значит, интереса…»

Хотя в данном случае королю как раз пьеса была интересна, но совсем неинтересна подданным.

– Все записывается, Владимир Николаевич, – подал голос аспирант Браткевич. – Я потом врублю по громкой трансляции, мало не покажется!

– Что ж, начнем. Я буду сидя, если вы не возражаете.

Он уселся на стул, откинулся на спинку, а ноги вытянул вперед, положив одну на другую. То есть принял максимально свободную и даже фривольную позу, как бы намекая на неофициальность выступления.

– Драгоценные подданные! – начал он. – Мы, волею Божьей и Верховного имама Семиречья законный шейх Тридесятого Петропавловского бизнес-царства, объявляем о начале правления и желаем донести некоторые монаршие мысли…

Ну, на Лидию и Мидию лучше было не смотреть. Хозяин оказался сумасшедшим – крах карьеры, надо искать новое место работы. Остальные были немногим лучше. Залман наклонился вперед и сверлил Пирошникова взглядом, будто желая узнать, правильно ли он все расслышал. Софья скорбно покачивала головой, Дина была непроницаема.

Веселилась лишь молодежь – Витек с Августом. Старик гонит прикольно! Посмотрим, что он еще сморозит.

Но Пирошников уже убрал ноги под себя, уселся нормально, достал из кармана пиджака сложенные вдвое тезисы выступления, надел очки и начал читать.

…Что всегда было трагичным на Руси? Полное непонимание между властью и народом при обоюдном желании любить друг друга. Причем со стороны власти любовь декларировалась, но не была искренней, ибо невозможно любить то, чего боишься и презираешь, а со стороны народа любовь была искренней, но короткой. Это была скорее влюбленность в нового правителя, которая быстро заканчивалась, как только правитель что-то начинал делать, и образованные слои народа под названием интеллигенты тут же от него отворачивались, ибо он все делал не так. А дальше сожительство продолжалось более или менее длительное время, пока не приходил новый правитель с новыми надеждами…

Пирошников читал, волнуясь, и совсем не замечал, что уже первый пассаж привел слушавших в состояния скуки. Никто и не пытался вникнуть в ход мыслей Пирошникова о природе взаимоотношений народа и власти. Людей интересовало простое: где они завтра будут жить, в каких квартирах, сколько платить за них новому хозяину, как будет новая власть исправлять покосившийся дом и бороться с его падением.

…Народ поругивал власть, возмущался ею – открыто или тайно, в зависимости от настроений власти, – продолжал Пирошников, – а она тоскливо превозносила народ, хотя в этом уже не было никакого проку. Народ совсем не сочувствовал власти по поводу тяжести шапки Мономаха, хотя, видит Бог, как это трудно – управлять огромной страной, чтобы она не развалилась, успевая при этом приворовывать и привирать. И власти тоже было наплевать на то, как ужасно жить на зарплату, которую всегда повышают, да никак повысить не могут. Претензии сторон множились, одни кричали «пошли вон и больше не приходите!», другие рекомендовали заткнуться и помалкивать в тряпочку. Короче, стороны стоили друг друга, то есть вели себя бессовестно, хотя другого народа не предвиделось, а всякая новая власть была лишь сменой вывески…

Пирошников посмотрел поверх очков на аудиторию. Народ безмолвствовал. – Немного осталось, – ободрил домочадцев Пирошников.

…И никто не пытался развести народ и власть, отделить их друг от друга, как церковь от государства, и позволить жить своей жизнью. Это трудно сделать в огромной стране, проще в маленьком княжестве типа Монако, но в нашем Тридесятом царстве мы сделаем это легко. Нам нужно только заявить, что мы не имеем претензий друг к другу и обязательств тоже. Власть является наследственной и живет за счет народа. Она везде живет за его счет, это неизбежно. Власть устанавливает законы и следит за их исполнением. Народ исполняет их по мере возможности, а по мере необходимости обходит. Ни один несовместимый с реальностью закон все равно не исполняется…

Пирошников повысил голос и стал говорить медленнее, чеканя каждое слово.

…А посему мы передаем в собственность жильцов и персонала бизнес-центра все площади с минус второго по четвертый этаж общей площадью примерно шесть тысяч квадратных метров для проживания и ведения хозяйственной и коммерческой деятельности…

Геннадий резко поднялся и, нарочито громко топая башмаками, покинул кафе. Громко хлопнула дверь. Кажется, только он один сразу понял смысл сказанного.

Пирошников виновато улыбнулся и развел руками.

– Видите, не всем эта идея нравится…

Народ проснулся и медленно осознавал тот факт, что только что каждому домочадцу подарили какую-то часть дома в собственность.

– И какова же норма площади на отдельного арендатора? – задал вопрос Залман.

– Примерно сорок квадратных метров. Только вы уже не будете арендаторами.

– И дети тоже? – уточнила мамаша Енакиева.

– Да, – кивнул Пирошников.

– Значит, мы с Пусечкой получим целых восемьдесят метров! Это же такие хоромы! – воскликнула она. – Что же мы будем там делать?

– Это ваши проблемы.

– И это будет бесплатно? – спросила Лидия.

– Вы будете платить только за коммунальные услуги.

– А субаренда? – не унималась Лидия.

– Разрешается.

– Да кто с такими полами сюда пойдет! – указала она себе под ноги.

– Как будем делить площадь? – спросила Дина.

– По жребию, – ответил Пирошников.

– А каковы гарантии безопасности? – вдруг спросил Залман.

– Что вы имеете в виду?

– Дом трясет, вы знаете.

– Пускай молодой человек расскажет, – с улыбкой указал на Августа Пирошников. – Он этим занимается.

Август покраснел, замотал головой.

– Семен Израилевич, не все сразу. Проблема есть, решаем, – примирительно сказал Пирошников. – Если вопросов больше нет, давайте на этом закончим.

Он вышел в коридор, почему-то недовольный собой и собранием, с ощущением, что завязывается какая-то ненужная борьба вокруг непонятно чего – то ли Плывуна, то ли квадратных метров, которые продолжали портить людей.

Не успел Пирошников сделать нескольких шагов вниз по направлению к своему боксу, как его догнал аспирант.

– Владимир Николаевич, ко мне не зайдете? Есть новости.

Глава 28. Петля гравитации

В квартирке аспиранта ничего, на первый взгляд, не изменилось. В первой комнате, как и прежде, наблюдалось хитросплетение проводов и приборов, во второй стояла та же железная кровать. Единственным новшеством первой комнаты были две уходящие в стену трубы типа водопроводных, из которых выходило множество проводов, подсоединенных к разным приборам.

Максим заметил, что Пирошников с интересом разглядывает эти трубы.

– Давайте с них и начнем. Эти провода подсоединены к датчикам с той стороны стены. Да, это сквозные дырки прямо в породу. Я стал исследовать плывун непосредственно с помощью инфразвуковых колебаний. И обнаружил кое-что любопытное…

– Что же? – спросил Пирошников, вглядываясь в бегущие по экрану осциллографа импульсы.

– Сначала пройдите сюда, – указал он на открытую дверь второй комнаты.

– Опять прыгать? – улыбнулся Пирошников, вспомнив приятное ощущение легкости.

– Да, попробуйте, – кивнул аспирант.

Пирошников ступил внутрь, но не смог сделать и двух шагов, потому что на первом же шаге оторвался от пола и медленно поплыл к потолку. Подлетая к нему, он поднял над собою руки, чтобы не удариться макушкой, как в прошлый раз, и затормозил движение. Но в отличие от первого эксперимента не начал опускаться, а так и завис под потолком, как воздушный шарик.

Он беспомощно оглянулся на аспиранта.

– Оттолкнитесь рукой от потолка! – посоветовал аспирант, в руках у которого он увидел пульт – точь-в-точь такой, каким управляют телевизором.

Он слегка толкнул потолок левой рукой, и вдруг его развернуло и он плавно полетел вниз, медленно вращаясь, а точнее, беспорядочно кувыркаясь в воздухе.

– Вы в невесомости! – услышал он голос Максима. – Попробуйте управлять своим телом.

Пирошников подтянул колени к животу, насколько мог, и его вращение убыстрилось в соответствии с законами физики. Затем он раскинул ноги и руки максимально широко и почти остановился в воздухе между полом и потолком.

– Опускаю! Осторожнее! – Максим нажал на кнопку пульта, и Пирошникова медленно потянуло к полу.

Он мягко упал на бок и поднялся на ноги, чувствуя, как к нему возвращается тяжесть тела.

– М-да… Поздравляю, – сказал он и уже намеревался вернуться к Максиму, но тот остановил его.