Царство страха - Хантер Томпсон

Один из таких стремных эпизодов приключился, когда я ехал на замызганном «кадиллаке» от Коуст Хайвея к Биг Суру, а огромный горный лев сиганул в машину прямо на ходу.

Я ненадолго остановился тогда, чтобы сжечь газеты, скопившиеся на заднем сиденье, и тут огромный котяра спрыгнул со скалы, приземлившись на гравий в шаге от меня. Я как раз заливал костерок пивом из банки, перегнувшись через сиденье, когда это произошло.

Уже вечерело, и я был тогда один. Когда зверюга приземлилась на землю, я полностью обалдел. Лев, кажется, тоже. Мгновенно прыгнув на водительское сиденье, я двинулся вперед на первой передаче, надеясь так уйти от верной смерти или как минимум тяжелого увечья.

Кошак попытался закогтить меня сразу же, но промахнулся на мгновение – машина уже ехала. Но еще секундой позже, перейдя на вторую передачу, я услышал ужасающее рычание прямо за собой и понял, что лев бросился в погоню и почти достал меня… (Вот тогда я действительно был Напуган…) Помню, тогда я еще подумал, что теперь от страха впору и сдвинуться, как тут лев влетел сквозь открытое окно как бомба, прямо на пассажирское сиденье.

Он задел приборную доску и каким-то образом умудрился включить радио на полную громкость. Затем его зубы впились мне в руку и ногу. Так что не удивляйтесь, что я вздрагиваю всякий раз, когда слышу песню Чака Берри.

Как сейчас помню запах зверя. Слышу, как ору, пытаясь не потерять управление. Вижу кровь, залившую сиденье. Музыка оглушала, а лев продолжал рычать и вцепляться в меня. Затем он перемахнул на заднее сиденье, прямо в кипу все еще горевших газет. Я услышал вой от боли и увидел, как кошак пытается протиснуться сквозь заднее окно.

Мы продолжали ехать со скоростью 50 км/ч, как вдруг я заметил внушительных размеров молоток, вывалившийся из бардачка.

Я немедленно схватил его правой рукой и, не выпуская руля левой, врезал со всей мочи прямо ему по башке.

Шмяк! Я почувствовал, как он вошел во что-то мягкое, типа коробки с яйцами. Затем наступила тишина. С заднего сиденья не доносилось ни движения, ни звука. Ничего.

Я нажал на тормоза и остановился. Моя рука все еще сжимала молоток, когда я увидел, что там вышло: я засадил тварюге молотком прямо в лоб, раскроил череп и расплескал мозги. Он беспомощно валялся на заднем сиденье, заливая все своей кровью.

Замешательство как рукой сняло.

Гирлингс и сын министра обороны

Ночью на авениде Копакабана всегда полно народу, почти как в Майами-Бич. Вообще внешне Копакабана напоминает Майами, но в силу духовной недоразвитости последней атмосфера там, конечно, на порядок круче.

Копакабана – это пляжный центр Рио-де-Жанейро, тогдашней столицы Бразилии, где я жил как раз в то время, когда разразился ужасный «кубинский кризис» 1962 года. Это было время, когда американцы по всему миру, будь то в Варшаве, Гонконге или Триполи, поняли, что мир вокруг них стоит на пороге чудовищных событий и что еще до конца недели все страны к северу от Экватора будут стерты с лица земли атомными бомбами. Вот так! Супердержавы наверняка нажмут эту долбаную «кнопку» в знаменитом ядерном чемоданчике, когда оба вражеских флота столкнулись бы около двух пополудни где-то к западу от Бермудских островов по пути к Кубе. Это столкновение и означало бы конец света, как мы его понимаем. И никто не сомневался – это вполне реальный вариант развития событий.

Простите, если мое маленькое заграничное приключение покажется вам неправдоподобным или чересчур сентиментальным. Для того времени оно было совершенно заурядно. Я находился в краях, где насилие считалось в порядке вещей. Я провел целый год в очень неспокойном регионе, в основном в странах, расположенных вдоль гряды южноамериканских Кордильер. Я работал в совершенно чуждых мне странах от Панамского канала до пустынных и холодных аргентинских пампасов, в странах, парализованных кровавыми революциями и контрреволюциями, которыми пестрели новостные ленты. Южная Америка в начале 60-х годов была местом, где погибнуть было проще, чем купить булочки к завтраку. И это место казалось еще сравнительно безопасным – во всяком случае, никто не собирался сбрасывать сюда атомные бомбы.

В то время Рио-де-Жанейро служил мне центром Вселенной. Жизнь в Рио протекала на редкость приятно, при всех сложившихся обстоятельствах. Если бы остальной Мир вылетел бы таки в тартарары, Рио стал бы вовсе идеальным местом для бытия, во всяком случае, я бы точно там завис.

* * *

Гирлингс был 33-летним красавцем голландцем с телосложением монструозного культуриста, которым он стал совсем не глотая анаболиков. Из-под рукавов дешевых маек этого агрессивного грубияна с характером росомахи всегда топорщились устрашающие бицепсы, а мозг его постоянно находился в состоянии нездорового возбуждения. Он изобрел метод полной покраски стеклянных стен размером с хороший бассейн.

Гирлингс бежал из Голландии, потому что находился в розыске за убийство – он кокнул каких-то фашиков из «кольта» 45-го калибра, который украл у убитого американца. Гирлингс вырос во время Второй Мировой войны в оккупированной Голландии и ненавидел немцев, как своих кровников. Каждую ночь он выходил на охоту на «фрицев», чтобы задать им хорошей трепки.

Однажды ночью мы наткнулись на стильно одетых молодых людей, мучающих собаку. Они крепко ее держали и пытались оторвать ей ноги. Бедный пес жалобно визжал. Мы как раз вышли из ночного клуба и увидели этих гадких подонков, пытавшихся прикончить несчастного пса посреди ярко освещенной улицы, в каких-нибудь двухстах метрах от шумной и широкой авениды Копакабана. И тут мы кинулись на них на дикой скорости, улюлюкая в полную глотку. Помню, как я сказал: «Ну-ка, давай разберемся с этими ублюдками». Гирлингс моментально среагировал – такова ментальность профессионального киллера, прямо как у Оскара.

Дело происходило в районе Южного Пляжа, там, где широкие гранитные тротуары. Когда мы накинулись на них, они бросили собаку и припустились бежать вдоль тротуара, подскакивая, как мишки Гамми. Я заорал:

– Че, собаку решили помучить, козлы?! Ну так мы вас помучаем!

Вне всякого сомнения, мы среагировали излишне резко, учитывая обстоятельства. Однако когда сталкиваешься с такой мерзостью недолго потерять контроль над собой. Может, мы были На Взводе. В Рио это обычное дело, особенно на пляже Копакабана, где вас настигают бесчеловечные галлюцинации, от которых личность мгновенно деградирует, а выход из тела происходит в самый неожиданный момент без предупреждения.

* * *

Мучители пса сломя голову неслись в направлении Авениды Копакабана. Они, видать, решили, что главное – добраться до Пятой Авеню; там – люди, свет и спасение. Мы уже и так их отметелили, и в принципе можно было отпустить мерзавцев на все четыре стороны, но вместо этого мы погнались за ними. Мы бросились в погоню, как только они стали удирать от нас, за этими двумя здоровенными бразильцами двадцати пяти – тридцати лет, за этими отвратными, зазнавшимися уличными хулиганами.

Я не сомневался, что мы их догоним. Вдали виднелся ярко освещенный проспект, и не приходилось сомневаться, что они побегут именно туда. Парни в отчаянии даже пытались застопить автобус «Лотокао» – он похож на обычный школьный, но без крыши и окон, они ездят по городу 24 часа в сутки. Парни улепетывали отчаянно, одурев от страха, крича о помощи, и последнее, чего бы мне хотелось, – это упустить их.

И вот вообразите такую сцену: мы выносимся из темноты, шлепая по бетону кроссовками фирмы «Converse», перед нами – два туземца, отчаянно орущих в надежде остановить автобус. Это выглядело примерно так же, как если бы по Сорок Второй улице два человека ломились бы через толпу, пытаясь поймать такси с таким рвением, будто от этого зависела сама их жизнь. Вместо того чтобы просто забить на этих дурачков, я догнал одного из парней, того самого, который потом оказался сыном действующего министра обороны. Мы поравнялись в тот момент, когда он уже нагнал автобус. История заваривалась что надо. Воздух дрожал от воплей «Спасите! Помогите! Остановите!». Еще шаг, и он запрыгнул бы на нижнюю ступеньку автобуса.

Мне не оставалось выбора – я двигался быстрее его, и в тот момент, когда он притормозил, чтобы запрыгнуть в автобус, я ударил его, налетев сзади. Я ударил его так, что он врезался в автобус. Я не знал, что и делать. Он и в самом деле врезался в автобус. Люди в автобусе уже тянули к нему руки, пытаясь спасти от расправы. Выходила совсем некрасивая история. Мы, двое одичавших иностранцев, гнались за двумя местными ребятами без всякой видимой причины, с явным намерением разорвать их, как старые грелки.

Итак, я нокаутировал этого несчастного ублюдка. ХРЯСЬ! Он ударился о стенку «Лотакао», я навалился сзади. Все замерло, когда раздался этот ужасный звук. Люди высыпали из магазинов с криками «Полиция! Полиция!». Уже не помню точно, что происходило дальше, – наверное, я еще раз ему как следует сунул. В результате он оказался на тротуаре, сидя, прислонившись спиной к заднему колесу автобуса. Я ничего не помню, поскольку находился в полном замутнении. Помню, как голова парня ударилась о муфту оси автобуса. Помню, как говорил сам себе: «Осторожно, мудак ты эдакий, не попади кулаком по этой блядской муфте!»