Тайна царя Иоанна - Петр Хомяков

При всей обоснованности своего скепсиса этот внутренний собеседник Углова был все же не прав. Отнюдь не все в России были или, по крайней мере, хотели быть людьми маленькими.

После посещения стройки Мыльников два дня находился в глубокой депрессии. Впервые за много лет, он вдруг ощутил, что значит, быть вне системы. Ведь даже когда он формально нарушал правила и законы, злоупотребляя служебным положением, он был в системе. Ибо система сама для себя давно разрешила такие «шалости».

Более того, она четко давала понять, что можно делать практически безнаказанно. И Мыльников был как раз виртуозом по части понимания правил игры. Он ни разу не хапнул больше, чем было «положено по чину». И система снисходительно отпускала ему «грешки». Грешки, благодаря которым он покупал дома, квартиры и машины.

Правда, все это он отдал потом своим женщинам. Но это уже второй вопрос. А вот теперь ему надо действовать в одиночку. Действовать без негласной опеки Большого брата. Тьфу ты черт! Привязалась же эта формулировка из Оруэлла. Но, точна, точна.

А ведь не понял старина Оруэлл сути. Не понял. Большой брат не только контролирует, но и помогает, спасает. И не даром жить под его опекой соглашались во все времена столь многие люди.

Но он, Мыльников больше не согласен. Эти приличные вроде бы коттеджи на грязных улицах, эти барахлящие машины, эти квартиры в скучных городах, которые он «заработал», его не удовлетворяли. Вернее, не его. Они бы не удовлетворили несравненную Тамару. А без нее жизнь была неинтересной.

Боже, какой пошлой казалась ему в молодости, да и не только в молодости, фраза «Жить без тебя не могу». А вот подошло к полтиннику, и он понял, что есть женщины, без которых жить невозможно.

Так что пошел на хрен, Большой брат. Не смотри на меня. Ты мне не нужен!

А я и не смотрю, – ответил кто-то изнутри. На тебя смотрят твои конкуренты. И будут смотреть и далее. Не только в процессе поиска библиотеки, но и после.

Не струсишь?

Эх, Большой брат, забыл ты русскую классику. Еще Пушкин устами Пугачева сказал в Капитанской дочке «Лучше тридцать лет питаться живой кровью, чем триста лет падалью».

Ну, живой крови ты еще получишь, – ехидно заметил Большой брат.

А Мыльников налил себе очередную стопку водки.

Глава 3. Соратники

– За Юру!

– Пусть земля ему будет пухом!

Сидевшие за столом трое мужчин, не чокаясь, выпили. Дело происходило на кухне дома профессора Кузнецова. По неистребимой советской привычке гости сидели на кухне. Хотя рядом была весьма приличная гостиная.

Гостей было двое. Оба были моложе Кузнецова. Высокие, худощавые, светлоглазые блондины. Вдвоем они производили неотразимое впечатление. Как будто сошли со страниц рекламной книжонки по вопросам расологии.

Впрочем, первый, его звали Алексеем, был не таким уж красавцем. Достаточно субтильный и сутуловатый, он смотрелся «истинным арийцем» с рекламного плаката времен Третьего Рейха только в паре со своим спутником, Виталием. Вот тот был действительно супермен с обложки глянцевого журнала. И это было закономерно. Виталий был студентом Института физкультуры, серебряным призером Москвы по кикбоксингу.

Однако, несмотря на явное физическое превосходство, Виталий в тандеме с Алексеем, во всяком случае, сейчас, явно занимал подчиненное положение.

– И все же, Святослав Михайлович, как же все произошло? Ведь все начиналось так безобидно, – спросил Алексей.

– Видишь ли, Леша, все действительно начиналось безобидно. Я, живя здесь, буквально от нечего делать, начал посещать некоторые местные интеллигентные тусовки. И заметил, что иногда на этих тусовках возникают разговоры о том, что библиотека Ивана Грозного спрятана здесь, в городе, который девятнадцать лет был фактической столицей России.

– Как это? – удивился Виталий.

– А так. Резиденция Грозного, его двор и, говоря современным языком, штаб опричнины находился здесь. Сюда приезжали иностранные послы. Здесь получали инструкции различные воеводы. Отсюда Грозный выезжал на фронты Ливонской войны. И сюда, кстати, он переселял пленных вражеских офицеров, да и вообще всю пленную приличную публику, в течение этой самой войны. Так что кровь мелкого дворянства половины Европы течет в местных обывателях.

– Занятно, – протянул Виталий. – То-то тут девушки такие красивые.

– Ладно, Казанова ты наш, – прервал его Алексей. – Ну, и что же дальше?

– А дальше я вдруг вспомнил, что известный нам с тобой Герман Стерлигов именно здесь искал библиотеку Грозного. А потом вдруг резко прекратил поиски.

– Ну и что из того? Прекратил, потому что убедился в ее отсутствии.

– Нет, дружище. Прекратил в тот момент, когда прочно связал свою политическую карьеру с ортодоксальным православием.

– Да он с самого начала своей деятельности «патриотического бизнесмена» был православным.

– Не совсем, не совсем. Поначалу он был довольно умеренным.

– А при чем здесь вообще православие?

– Я подозреваю, что очень даже при чем. Наверное, есть причины, по которым именно православное руководство очень не заинтересованно в нахождении этой библиотеки.

– Почему?! – несказанно в один голос удивились Алексей с Виталием.

– Это опять же мои подозрения. Но мне кажется, что было в этой библиотеке нечто такое, что очень не нравится нашим батюшкам. Они об этом знают и поэтому блокируют поиск библиотеки.

– Но они сами могли бы ее найти. И перепрятать, либо уничтожить.

– Наверное, не нашли. Ведь фигура Грозного не столь уж проста. И его отношения с церковью, если посмотреть на события прошлого под иным углом, весьма интересны. В самом деле, менял и убивал патриархов. Устроил у себя в резиденции военно-монашеский орден. Да, именно военно-монашеский орден. Именно так смотрится его монастырь опричной верхушки, если посмотреть на это не как на некую карикатуру, а как на серьезный факт.

– Погодите, Святослав Михайлович, – удивился Виталий, – какой монастырь?

– Эх, Виталий, ты активист Русского сопротивления, а не знаешь историю собственной страны. Штаб опричнины и весь двор Грозного были помимо всего прочего неким монастырем, где сам царь был игуменом. Они служили службы, звонили в колокола и так далее. Историки смотрят на это как на причуды монарха. А если отбросить эту версию о причудах? Тогда получается, что Грозный копировал чуть ли не один в один быт ордена тамплиеров.

– Вот это да! – удивился Виталий.

– Впрочем, дружище, это не важно. Важно только то, что отношения Грозного с церковью были натянутыми. И это сопровождалось некоторыми весьма необычными поступками царя. Так что вполне возможно, что в библиотеке было то, что Грозный приберегал для давления на церковь. А значит, от церкви прятал. Так что в поисках этой библиотеки они находятся в одинаковом положении со всеми иными искателями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});