Вольные стрелки - Михаил Нестеров

– Что, наручников на всех не хватило? – прохрипел Цыплаков.

Подоспевший Глумов ответил с уверенной усмешкой классика:

– Там, куда мы идем, наручники не нужны.

На свои наблюдательные посты вернулись только по одному человеку; двое других – один спереди, другой сзади – отконвоировали пленных к месту входа в коллектор.

Глумов мельком глянул на Цыплакова, точнее – смерил его взглядом закройщика, и увидел все, что ему было необходимо для работы. Он отдал товарищам команду возвращаться на посты и подождал, пока Гном первым шагнет в темноту коллектора.

– Давай, Паша, шагай, – поторопил Сергей Цыплакова. И дальше обратился к Багдасарову: – Толстяк, ты идешь последним. Спина у тебя широкая...

И он снова улыбнулся, что не вязалось с его жестокостью. А может быть, подумал Цыплаков, делая первые шаги по коллектору, он чего-то не знал о причинах жестокости Сергея? Как глубоко нужно копнуть, чтобы разглядеть ее корни?

Глумов сдержал слово. Когда пленников привели в подземное помещение, веревки на их руках он срезал самолично. Зачем тогда связывали? – попытался выяснить Цыплаков. Ответ был неоднозначным: спецназовцы Глумова работали не в тепличных условиях; они захватили «языка», и его требовалось доставить до места назначения, и чтобы он не сопротивлялся, его связывают, рот затыкают кляпом, завязывают глаза. Спецназовцы отработали буквально по уставу и по-другому, наверное, не могли.

– Большая дружная семья снова в сборе, – сказал Глумов. – Не хватает главы семьи.

С этими словами он оставил это помещение и вышел наружу через колодец. Вытянув антенну из старомодного, но практичного мобильника, набрал номер телефона Харламова. Когда тот ответил, Глумов, не повышая голоса, «доложил обстановку»:

– Сергей Васильевич, вы не выполнили обязательных условий, за что один из ваших людей будет примерно наказан. Их трое, поэтому я не смогу бросить монетку.

– Я не знаю, о ком вы говорите. Я в точности выполняю условия...

Глумов перебил его:

– Я крутану бутылку, и на кого укажет ее горлышко, тот и будет наказан. В присутствии вашей жены. В следующий раз в жребии будет участвовать и она тоже.

– Послушай, ты!..

– Вы мне не тыкайте. Вы не понимаете, что здесь происходит. Я свяжусь с вами. А пока мне нужно определить степень наказания. Может быть, я отрежу Цыплакову или Ипатьевой ухо, а может быть, и голову. Ждите моего звонка. И не пытайтесь связаться с вашими людьми. Их у вас осталось ровно тринадцать.

Глумов прервал связь, но только на минуту. И снова связался с Харламовым.

– Вы поддерживаете связь со своим человеком на торгах?

– Вы отбили у меня охоту контролировать аукцион.

– Но козырной туз у вас еще в рукаве?

– Да.

– Придерживайте его. Это все. Никаких вопросов о вашей жене. Я сообщу вам, когда ей станет плохо. А пока что ей более чем нормально. Теперь она не одна. Она может опереться сразу на трех человек.

* * *

Харламов по тону собеседника понял, что тот раздражен. Попал в непростую ситуацию? Конечно, он не рассчитывал на дополнительные фигуры в этом деле. Все в его руках; он может банально убрать их из игры, а может приберечь на тот случай, если положение дел изменится. Теперь он может создавать новые варианты, лишь бы ему самому не запутаться. Но главное, Харламова порадовал тот факт, что Цыплаков достиг цели, о которой сам Харламов мог только мечтать: он сейчас рядом с Ириной. Она все же получила поддержку. Даже этот факт мог оправдать все те хлопоты и даже лишения, которые испытывал Харламов, буквально содержа ту малую часть, которая некогда сполна оправдывала свое название: СКВР.

Он снова потревожил своего помощника вопросом, не изменились ли планы у хозяина Белого дома.

У помощника сложилось впечатление, что его шеф сидит на чемоданах. Точнее – на папке. Розовая папка, которую он до сегодняшнего дня ни разу не видел у шефа, лежала справа на столе. А это означало, что бумаги в ней были буквально помечены невидимым грифом «срочно». С ними он собрался идти к премьеру. И подбирает для этого наиболее подходящий момент. А вычислить его было не так уж и трудно. Более того, вывод напрашивался сам собой: наиболее удобный момент, когда премьер снимется с места. Но станет ли он решать дело на ходу? Если кто-то и был уверен в этом наверняка, то это был Сергей Харламов.

* * *

Цыплаков минуту, которая ему самому показалась вечностью, не мог поднять глаза на Ирину Харламову. «Второй босс» из команды Харламова оказался в таком же, как она сама, положении. Ирина Михайловна пришла ему на помощь на правах хозяйки этого подземного будуара.

– Здравствуй, Паша, – поздоровалась она, впервые называя Цыплакова на «ты». Ирина несколько раз видела Багдасарова, с Ипатьевой же встретилась впервые. Она назвала себя по имени. Светлана, мокрая по колено, представилась своей новой кличкой:

– Водяная Крыса. Можно просто – Нутрия. Очень приятно познакомиться. Мило у вас тут. А сколько сильных и красивых мужчин!..

– За каким хреном нас упрятали сюда? – не выдержал Костя-Хан. – Это же глупо.

– Наверное, это и должно быть глупо, – дала ответ Ипатьева.

Глава 36. Вечеринка навынос

Единственным объектом, который подвергся ремонту до того, как Вейсберг стал хозяином военного городка, стала подъездная дорога. Дорожники укатали ее буквально под шаблон, разметили двойной сплошной разделительной линией.

Двор военного городка представлял собой плац. Собственно, его не тронули, и строительство домов началось вокруг площади для смотров и строевых занятий. Она же в идеале пригодилась для небывалого «светопредставления».

Юрий Чернов изучил каждый сантиметр площади, чтобы, не дай бог, в какой-нибудь трещине не застрял каблук какой-нибудь особы.

На плацу Чернов крутился как белка в колесе, порой бормоча под нос: «Сюда, пожалуйста. Благодарю! Здесь ваше место. Лучшее, уверяю вас. Вам шампанского?» Даже как распорядителю ему не было равных среди равных. Даже незначительное задание он боялся передоверить проверенному делами и временем помощнику. «А вдруг Гурвич не справится?» Лучше уж самому. Если отвечать, то «чисто за собственные недочеты».

«Вечеринка навынос». Она захватила его.

Он часто поглядывал на здание, которое сам же определил центральным (хотя все четыре пятиэтажки были близнецами), и ловил себя на мысли, что видит серо-зеленые тени прошлого...

Жаль, что не «чисто-серые». «Лазерные системы» его слегка огорчили: у них, да и в мире, не было серого лазера. Чернов остановился было на «холодно-белом», но отмел его по нескольким причинам. В конце концов выбор пал на зеленый цвет.

Полевая кухня. Раздача по сути. Все блюда будут приготовлены в одном из ресторанов братьев Хусейновых.

* * *

Харламов дождался не только официального объявления результатов торгов, но и размещения этой новости на одном из сайтов. «РБК», чей журналист был точно аккредитован на это мероприятие, одним из первых опубликовал новость следующего содержания:

«Победителями торгов, на которые Минобороны выставило военный городок Черный, стала структура, близкая к бизнесмену Юрию Вейсбергу. За семь с половиной гектаров столичной земли она заплатила свыше 160 миллионов долларов. На лот претендовало по одной организации, участок достался победителю почти без борьбы – цена поднялась на один шаг. Лот получило ООО «Бона проект»; соответственно, вторая организация – «Мастер Зима» – проиграла. Напомним, обе компании были зарегистрированы за неделю до торгов по адресу: Тверской бульвар, 13, строение 1, и имеют одного учредителя...»

«Я проиграл», – прошептал Харламов. Он проиграл давно, но признался себе в этом только сейчас. У него и похитителей – полчаса. По истечении этого срока он снимет трубку и... По сути, поведает о том, что несколько часов назад пережил клиническую смерть: упал с высоты своего положения и теперь знает, каково простому смертному...

* * *

Первый «Мерседес» с гостями проехал по девственной дороге, когда солнце уже начало цепляться за верхушки сосен. За ним и также с включенными спецсигналами – второй. И тоже черный, как вороново крыло. Еще несколько немецких машин промчалось в сторону Черного. Не обошлось и без «Хаммеров». На одном таком приехал Муса Бажаев – президент нефтяной компании. Он был не один, с подругой. Последняя была закутана в настоящую паранджу – халат с ложными рукавами и закрывающей лицо сеткой. Подруга потела в этом символе бесправия, как в русской бане.

А вот и недоумение первого гостя – Алима Мусаева, владельца гостиниц и сети пунктов быстрого питания. Он в смущении переглянулся с женой и дочерью и пожал плечами. Недолго, правда. Он как бы передал этот жест неопределенности следующему гостю. И пошла цепная реакция, которую не смог бы погасить даже негостеприимный хозяин. Он прибыл в городок последним, и куда вдруг делся?.. За него это сделала жена Мусаева. Она низким грудным голосом громко спросила мужа: