Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие - Владимир Матвеевич Чиков

его окончании преподавал в различных школах г. Нью-Йорка.

Леонтина Тереза Пэтке родилась в 1913 году в городе Адамс штата Массачусетс, в семье польских эмигрантов. По окончании школы получила работу домашней прислуги, работала управляющей школы на авиационном заводе в Нью-Йорке, была активной коммунисткой.

В 1948 году Коэнов иногда навещал мужчина по имени Милк[59]. Они представляли его соседям как преуспевающего английского бизнесмена. Впоследствии было установлено, что это был полковник Рудольф Абель — советский шпион.

Весной 1950 года по подозрению в шпионаже были арестованы граждане США — Дэвид Грингласс[60], его сестра с мужем — супруги Розенберг — Этель и Джулиус, которые впоследствии были казнены на электрическом стуле. Когда проводились эти аресты, Коэны, закрыв свои банковские счета, исчезли из Нью-Йорка. Несмотря на их розыск в Штатах и в других странах, ФБР не удалось напасть на их след в последующие десять лет.

В Англию Коэны прибыли из Вены в 1955 году по новозеландским паспортам на имя Крогеров. Сначала они поселились в южной части Лондона — Кэтфорде, а затем купили собственный дом в Руислипе, в графстве Мидлсекс. Арендовали офис на Стрэнде, где Питер Крогер, он же Моррис Коэн, Санчес Педро Альварес и Джеймс Цилсон, развивал свое книготорговое дело. В дальнейшем Крогеры периодически выезжали за границу, причем эти поездки иногда совпадали с поездками Гордона Лонсдейла в те же страны. Например, во Францию и Швейцарию. На допросах Коэны отвечали не на все вопросы и при этом не всегда были искренни…»

Закончив чтение документа, суперинтендант поднял на Верховного судью заискивающий, покорный взгляд:

— У меня все, ваша честь.

— Хорошо, мистер Смит. Вы свободны, — ответил ему лорд Паркер.

После этого наступил черед огласить заранее приготовленный приговор. Лорд медленно поднялся из судейского кресла, окинул зал торжествующим взглядом и, ощущая себя чуть ли не спасителем Великобритании от иностранных шпионов, почувствовал, что наступил час его великой славы, с которой он войдет теперь в историю английского правосудия, и начал читать приговор. Закончил он его витиеватыми фразами:

— …Поскольку тайный сговор Крогеров с Лонсдейлом длился около пяти лет, каждый приговаривается к двадцати годам тюремного заключения. То есть год их противоправной деятельности приравнивается к четырем годам отбытия наказания…

Зал, удивленный слишком жестоким приговором, в который раз зашумел, осуждая уже лорда Паркера за то, что он непонятно за что и каким способом сумел в пять раз увеличить Крогерам срок.

В общей сложности «портлендская пятерка» получила 95 лет (Гордон Лонсдейл — двадцать пять лет, Гарри Хаутон и Этель Джи — по пятнадцать, а Крогеры — по двадцать). Но Верховный судья посчитал, что не так уж много, и потому вынес еще одно решение: возложить на подсудимых оплату судебных издержек и всех расходов обвинения по этому делу.

Лонсдейл, грустно улыбнувшись, потянулся к Питеру и на прощание громко сказал ему:

— Ничего не поделаешь, Моррис: когда в Англии растут цены, то вполне естественно повышаются и сроки наказания. Так что крепитесь, старина! Я думаю, Родина не забудет нас!

Авторское отступление

«Портлендское дело» не прибавило лавров ни Скотленд-Ярду, ни МИ‐5, ни Верховному судье Великобритании. И не только потому, что никому из них не удалось установить национальную принадлежность Крогеров и Гордона Лонсдейла и добиться от них признания, на чью разведку они работали. Остались без ответа и другие вопросы: какие конкретно секреты стали их достоянием и какой ущерб нанесли они безопасности и интересам Великобритании? «Портлендское дело» со всей очевидностью свидетельствовало о немалых промахах в работе хваленых МИ‐5 и Скотленд-Ярда. В частности, не украшал эти ведомства тот факт, что с 1950 года разыскиваемые по приметам и фотографиям Коэны — Моррис и Леонтина (Крогеры) смогли в 1954 году беспрепятственно въехать в Англию и под самым носом у Скотленд-Ярда открыть на Стрэнде книготорговое дело. Никто из тайных агентов не смог опознать их и в последующие шесть лет!

После завершения судебного процесса руководство МИ‐5 и Скотленд-Ярда опасалось, что такая негативная информация просочится на страницы печати, что могло подорвать доверие к этим ведомствам. Однако, как ни пытались британские спецслужбы избежать скандальных разоблачений, лидер парламентской оппозиции Гейтскелл в одной из газет потребовал начать официальное расследование: «Как могла неизвестная иностранная разведка с полной безнаказанностью действовать в Англии шесть лет и почему никто не может ответить на вопрос: какую информацию и в каком объеме она добывала?»

Только теперь британские спецслужбы поняли, что поторопились с арестом Крогеров и Лонсдейла и упустили возможность раскрыть действительный объем их разведывательной деятельности. Теперь они старались исправить свою ошибку.

* * *

То, что не удалось выяснить у Крогеров на стадии расследования и в процессе судебного разбирательства, сотрудники британской службы безопасности попытались сделать в центральной лондонской тюрьме Уормвуд Скрабс. Надеясь раскрыть действительный объем разведывательной деятельности Крогеров и получить от них хоть какую-нибудь дополнительную информацию, они начали вести внутрикамерную их разработку. Когда это мероприятие тоже ничего не дало, сотрудники МИ‐5 попытались осуществить вербовку Питера. В ответ на выдачу необходимых сведений о разведывательной деятельности на территории Великобритании и о стране, на которую Крогеры работали, ему и Хелен предложили помощь в организации побега из тюрьмы.

— А что будет потом? — недоумевал Питер. — Допустим, вы получите от меня необходимые сведения, а потом все равно засадите нас в подобную же камеру другой тюрьмы? Если даже и не вы, то сделает это Скотленд-Ярд. Так что у меня нет иного выхода, как молчать и отбывать срок наказания до конца.

— Выход есть, — с любопытством глядя на него, вежливо заметил один из посетителей его камеры, назвавшийся сотрудником МИ‐5 Элтоном.

— Но я его не вижу! Какой тут может быть выход? — засомневался Питер.

— Повторяю, выход у вас есть, — настаивал Элтон.

— Тогда назовите его.

— Подумайте сами, мистер Крогер.

— Я уже думал об этом много дней и ночей, но не вижу пока для себя и своей супруги никакого просвета!

— Такой просвет у вас может быть, если вы дадите согласие со своей супругой сотрудничать с нами с позиций той страны, из которой вы прибыли в Англию. Мы отпустим вас домой, если вы…

— Извините, мистер Элтон, — прервал его Питер, — но мы на это не пойдем!

— Тогда оставайтесь в своей камере и подумайте как следует о моем предложении.

На следующей беседе Питера снова спросили, обдумал ли он то, о чем ему говорилось ранее.

— Да, обдумал, — твердо ответил он. — Я отвергаю все ваши предложения и прошу больше к этому вопросу не возвращаться.