Какого цвета счастье? - Всеволод Плешков

начинаю жалеть о своём решении поделиться записями из дневника экспедиции.

– Да… да… разумеется, – натягиваю улыбку я.

– Пусть каждый занимается своим делом. Оставьте поиски вымершей цивилизации обученным этому делу людям.

– Я… – неожиданно на меня нахлынывают воспоминания, отчего эмоции окончательно сходят на нет. – Да, вы правы, – совершая над собой усилие, выдавливаю я, – пусть этим занимаются этнографы.

– Что ж, рад слышать, – Берряев встаёт со своего стула, я следую его примеру, – в таком случае у меня всё. Точную дату собрания сообщу вам позже, однако можете уже начинать подготовку доклада.

– Хорошо, – сухо отвечаю я.

– Что ж, не смею вас больше задерживать, – говорит Иммануил Милтов. – Хорошего дня.

– До свидания, – говорю я, ощущая необъяснимую усталость, и покидаю кабинет.

Медленно вышагивая по коридору, обнаружил, что усталость превратилась в сильнейшую апатию. Это открытие заставило меня остановится возле первого попавшегося окна и опереться на заставленный всевозможными растениями подоконник. Голова совсем не настроена на работу, и так уже третью неделю. Даже отпуск, взятый мной по возвращению, не помог с этим справится а, кажется, лишь усугубил положение.

Смотрю в небо, всё больше и больше отрываюсь от действительности, уходя в размышления о проделанной работе. Удивительно, но результат меня совсем не устраивает. Меня признали, даже несмотря на то, что феномен «Розового свечения» не разгадан, однако удовлетворения я не ощущаю. Ничего не ощущаю и ничего не чувствую.

Теперь ещё и доклад этот готовить и выступать перед комиссией неизвестно когда… Я тру глаза, пытаясь сосредоточится на конкретных мыслях, но это едва ли получается. Смотрю в окно и неожиданно вспоминаю Блаженного. «Убийцы!» – кричал он. Кажется его звали Лекрат…

Знали бы они, что именно он рассказал мне всё то, что теперь будет передано гуманитариям. А как он кричал, плакал… Теперь это воспринимается совсем иначе. Стоило ли оно того? В голове этот вопрос теперь крутится постоянно, и никуда от него не деться, кроме работы, а работать с каждым днём становится всё сложнее.

Нет уж, нужно выкинуть его из головы. Пожалуй, сегодня мне стоит взять выходной и отправится домой, попытаться выспаться, а лучше сходить куда-нибудь погулять. А может в какое заведение заглянуть? Слышал около парка, что неподалёку открылся бар, в котором наливают домашнее пиво. Может хоть там удастся отвлечься…

***

Вот и всё. Добыча продана. Я выхожу из подвального помещения на окраплённую недавно прошедшим дождём улицу, Хорс выходит следом. За спиной рюкзак с личными вещами, а в руке огромный чемодан, битком набитый деньгами.

Стою на тротуаре и оглядываюсь по сторонам, наблюдая за постоянно спешащими людьми. Смотрю на покрытые ржавой пылью здания, служащие для кого-то жилищем, а для кого-то местом активной торговли и вспоминаю всё, что было здесь когда-либо продано или куплено и всех с этими сделками связанных людей.

Хорс принимается раскуривать трубку, и совсем скоро моего носа касается запах дешёвого табака. Впрочем, сейчас мне на это абсолютно наплевать, пусть курит.

– Не думал, что за несветящуюся шкуру неонового барса заплатят такие большие деньги, – говорит он, выпуская струю дыма.

– Тоже не думал, – говорю я, не отрываясь от ветхих зданий.

– Теперь ты можешь купить дом на какой-нибудь тёплой планете.

– Да, могу, – отвечаю я, поправляя ружьё. – Тебе-то хоть достаточно заплатили?

– А ты не видел? – спрашивает Хорс и, сделав затяжку, начинает кашлять.

– Нет, – говорю я, поворачиваясь к нему.

– Скажем, парни деньгами не обидели, – стараясь сдерживать кашель, говорит он. – Впрочем, как и всегда.

– Не зря все хотят с ними работать, – не думая, отвечаю я.

– Ага, братья Постентс крутые, – Хорс вытряхивает из трубки пепел.

Между нами нависает пауза. С неба снова начинает капать дождь.

– Уже есть планеты какие на примете? – спрашивает Хорс.

– Ещё даже не думал.

– Понятненько… – говорит он и машинально дёргает правым плечом, чтобы поправить винтовку, которой там нет.

Обратив на это внимание, я спрашиваю его:

– Чем теперь будешь заниматься?

– Не знаю … – задумчиво отвечает Хорс. – Поищу работу. Может в каком-нибудь зоопарке, может в заповеднике, а может… Не знаю, в общем. Найду себе занятие.

Я смотрю на своего друга и мне становится так противно и так гадко. Неожиданно появляется желание взять его с собой или, хотя бы, предложить часть денег, но я не делаю ни того, ни другого. Просто стою и смотрю на Хорса, чувствуя, как рука, держащая чемодан, напрягается всё сильней.

– Найдешь… – выдавливаю из себя я.

– А как иначе? – улыбается Хорс, стараясь сохранять оптимизм, хотя глаза его говорят совсем о другом.

Снова неловкая пауза, как будто впервые встретились. Казалось бы, столько всего позади, а разговор совсем не клеится. Впрочем, и говорить то мне не сильно хочется. Хорсу, наверное, тоже. Мы, всё равно, оба знаем, чем всё закончится, поэтому толку…

– Как думаешь, что стало с тем парнем? – спрашивает Хорс, смотря на верхушки зданий.

– С каким?

– Ну с тем… как там его, Лекрат вроде бы…

– Понятия не имею, – не дав ему договорить, отвечаю я, – и даже думать об этом не хочу.

– Ну… да, ты, наверное, прав. Незачем забивать себе голову.

Хорс замолкает и, повертев трубку в руке, снова поднимает взгляд кверху. Приключения закончились. Смотрю то на крыши, то под ноги и думаю о прожитой жизни: вспоминаю родительский дом, скитания по планетам, работу то тут, то там, попытки отыскать счастья. Да только где же оно… счастье это?

Сейчас даже не знаю. Думал, что в деньгах и спокойствии, да вот, пожалуйста: деньги появились, а всё равно как-то неспокойно. «Незачем забивать голову» – говорит Хорс. Легче сказать, чем сделать. Конечно, когда ты один на один с дикой природой о подобном рассуждать некогда. Только теперь, когда всё позади, в голове не осталось ничего, кроме мыслей о жизни.

И не только о ней единой. Обо всём на свете. Раньше хоть в перерывах между вылазками думал о предстоящих делах, искал на кого бы поохотится, где денег побольше заработать, чтобы на мечту свою накопить. Теперь же средства для её осуществления у меня в руках, осталось лишь выложить их на стол.

Не думал, что этот день настанет так быстро. И казалось, что он будет совсем другим: радостным что ли… Тошно, будто не стоила жизнь всего этого. Взгляд падает на чемодан. В один миг всё будто погасло, как те самые пятна…

– Думаю нам пора прощаться, – послышался голос Хорса.

Проглотив ком вставший поперёк горла, я поворачиваюсь к нему и, сглотнув ещё раз, говорю:

– Ты прав, пора…

– Может ещё когда-нибудь увидимся, – Хорс смотрит на