Фантом страсти, или Шестьдесят оттенков синего - Луиза Дегранж

Диана томным стоном потребовала немедленного повторения.

Все-таки гигантская разница между осторожной слюнявостью задыхающегося старика и энергичным напором раззадоренной молодости.

Она призывно облизала собственные губы.

Но Ральф – не призрак, человек – азартно переключился на груди аппетитной жертвы.

Освободившиеся соски подверглись стремительной атаке.

Диана замлела от нарастающего возбуждения.

Ральф – не призрак, человек – оказался вне конкуренции.

Диана вскрикнула от переизбытка любовной химии в крови.

Так еще никто не ласкал, никто.

Ни квелый муж.

Ни автослесарь.

Ни рекламный деятель.

А Ральф – не призрак, человек – наращивал и наращивал темп.

Пара секунд на левый сосок.

Пара – на правый.

И снова левый.

И снова правый.

Диана, испытывая неизъяснимое желание незамедлительного соития, перевела любовника, слишком увлекшегося разогревом, на ручное управление.

Ральф – не призрак, человек – подчинился.

Еще не спасенная жертва начала помогать секретному агенту всеми десятью пальцами, чтобы тот не промазал.

И агент не подвел.

Диана кое-как выдернула ладони, зажатые между животами, упругими, крепкими, здоровыми животами, без малейших старческих морщин и безобразных складок, без шрамов, свидетельствующих о пересадках.

– Ну, погнали?

Диана, не ответив на глупый вопрос, принялась задавать совершенно дикий ритм.

Ральф – не призрак, человек – старался не опозориться и поддержать честь Интерпола.

Вот…

Вот…

Вот…

И вдруг партнеры, использующие операционный стол не по назначению, синхронно заголосили от совпавшего до секундочки, ни в чем не поддельного оргазма.

Вот…

К разочарованию нечаянной любовницы, блистательный, великолепный, премьерный акт слишком быстро закончился.

Ральф – не призрак, человек – взял передышку.

Диана, восстановив нормальное дыхание, вернулась к прерванному диалогу.

– Знаешь, я вспомнила…

– Нашу первую встречу?

– Нет, имя того, кто рассмешил зал единственным убийством в целом акте.

– Крошка, ты можешь меня не отвлекать?

– А в чем дело?

– Ну, тебе вряд ли понравится затянувшийся пролог.

– Да, кстати, ты можешь три раза подряд, и без антрактов?

– Не пробовал.

– А придется!

13. Плачевная участь

Операционный стол, превратившийся из ложа скорби в ложе страстной и продолжительной любви, перестал ощущать сексуальную вибрацию.

Наступил момент, когда похоть и страсть превращаются во что-то чистое и непостижимо прекрасное.

Когда телесное уступает место духовному.

Когда физический оргазм сменяется невиданным катарсисом.

Изможденные любовники, миновав горние высоты, провалились в обоюдный сон, которому не мешали даже по-прежнему сияющие рефлекторы.

Но кара за нарушение устава грянула незамедлительно.

Диана очнулась от истошного вопля.

Своего вопля.

Ей приснилось, что ее трепыхающееся сердце бьется – отчаянно и беспомощно – в хищных руках продажного хирурга, забывшего все медицинские заповеди.

Но действительность оказалась не менее страшной.

Ральф – не призрак, человек – лежал на кафельном полу совершенно голый, и его мускулистые руки, заведенные за спину, были скованы никелированными стерильными браслетами.

А рядом с обезвреженным агентом стояла хирургическая бригада в полном составе.

Откуда-то сбоку появился по-вампирски ухмыляющийся пожилой джентльмен в ночной рубашке.

Злодеи-медики расступились.

Томас Джон Синяя Борода, выплюнув мятную жвачку, склонился над скованным агентом:

– Выходит, друзья, нам крупно повезло.

Главный хирург и ассистенты ответили заказчику отвратным хохотом.

– Можно будет за одну операцию использовать двух доноров.

Хохот повторился.

В унисон задребезжали все инструменты, готовые пластать и резать, пластать и резать, пластать и резать.

– Думаю, мы у этого красавца отрежем самое дорогое.

– Вполне кондиционный пенис, – произнес главный хирург, даже не прибегнув к пальпированию. – Вполне.

– И пришьем эту штуковинку мне.

– Давно пора, – согласился главный хирург. – Давно пора.

– И сделаем это красавцу без наркоза.

– Люблю, когда голосят клиенты, – с энтузиазмом сказал главный хирург. – А последний вопль вообще ни с чем не сравним.

Но тут внезапно заговорил обреченный агент:

– А вам известно, господа, что убийство с целью трансплантации уголовно наказуемо?

– Ой, испугал!

Главный хирург выбрал самый острый скальпель.

– Да ты знаешь, голубчик, сколько на моем счету изуродованных трупов?

– Вам грозит пожизненное заключение.

– Хватит засорять мне мозги юридическими угрозами.

Главный хирург поиграл скальпелем.

– А может, начнем с вашей милой супруги?

Томас Джон Синяя Борода уставился на Диану, посмевшую вдоволь натрахаться перед столь ответственной и сложной операцией.

– Хорошая идея. Пусть красавчик понаслаждается, как его партнершу разбирают на запасные части. Орган за органом. Орган за органом.

– Нет, пожалуйста, начните с меня!

В голосе Ральфа – не призрака, человека – появились умоляющие нотки.

– Начните с меня!

Но бригада извергов, не обращая внимания на лепет агента, разжалованного в доноры, переместилась к владелице жуткого замка.

– Дайте этой развратной сучке наркоз! – приказал заказчик.

Над неверной женой нависли двое.

– Сопротивляться бесполезно.

– А то закопаем без гроба.

Прозрачная маска накрыла лицо жены, не желавшей добровольно расставаться со своими внутренними органами.

Томас Джон Синяя Борода стянул через голову ночную рубашку.

– А ты, красавчик, не отворачивайся, не отворачивайся, не отворачивайся!

Диана, мотая головой, пыталась освободить лицо от маски с наркозом.

Не хочу!..

Но сладковатый приторный газ действовал быстро.

Диана беспомощно напрягла прикованные руки.

Не хочу!..

Диана беспомощно подергала зафиксированными ногами.

Спасите!..

Диана со страха описалась.

Так тебе и надо, авантюристке.

Диана покорно затихла в ожидании неизбежного вскрытия ее тела, не прожившего даже половины отмеренного природой срока.

Сейчас острый скальпель рассечет ткань в области груди.

Диана больше не делала попыток освободиться от пут.

И сердце, только что полюбившее сердце, успешно перенесется в чужую плоть.

Мерзкую плоть.

Томаса Джона Синяя Борода.

Диана остаточным сознанием, еще не порабощенным наркозом, цеплялась за жалкие крохи рухнувшей и разбитой надежды.

Но утешением молодой особе, когда-то согласившейся на брачную авантюру с пожилым джентльменом, служила лишь одна почти угасшая мысль.