Тайна мертвой планеты (СИ) - Че Сергей

Смартфон пикнул, отключаясь.

— Слышала, курица? Тебя можно сдать и дохлой. Главное, хирургов вызвать, чтобы они разделать успели, пока свежая. Короче, вылезай. Умрешь быстро. Обещаю.

Эликс в сотый раз ощупала встроенный в запястье игломет. Бесполезно. Обойма была пуста. Всё ушло на десяток подчиненных гамадрила, которые валялись сейчас в лаборатории Бадера рядом с его трупом.

Она встряхнула волосами, пытаясь выбить из головы воспоминания об окруживших ее полицаях. Разжала ладонь с коммуникатором, и взглянула на схему города. Переход в Цветочный круг был совсем рядом. Рукой подать. Ей хватило бы пары минут, чтобы добраться.

Шаги снова приближались.

— Этому дала, этому дала. А этому не дала, — продолжал бормотать гамадрил. — Несправедливо.

Дала, дала… Она даже вздрогнула, когда, наконец, поняла, что надо делать. Шанс был мизерный, но он хотя бы был.

Гамадрил в черной полицейской униформе свернул в следующий проход и замер.

Эликс стояла у стены, положив ладони на бедра. Пухлогубый яркий рот маняще улыбался. Розовые соски нагло пялились на гамадрила, как два дополнительных глаза.

— Ладно. Уговорил, черт языкатый. Я за справедливость.

Она медленно повела бедрами, развернулась и низко наклонилась, прогнувшись в пояснице и широко разведя ноги. Приглашающе качнула задом.

— Давай, ковбой. Действуй.

Гамадрил булькнул что-то нечленораздельное и рванул вперед, на ходу расстегивая штаны.

Эликс оперлась руками о стену и приготовилась.

Спустя минуту гамадрил катался по полу в позе эмбриона и держался за пах.

— Су-ука! — выл он. — На куски порежу!

— Обязательно, котик. Обязательно порежешь. Как только, так сразу. Представляешь, пять лет этим занималась. Шарики засовывала, туда-сюда гоняла. Грузики на ниточках. Знаешь, наверное, зачем бабы это делают. Но не только. Мне говорили, а я всё проверить стеснялась. Вот на тебе проверила. Испытания прошли успешно. Я с твоего позволения у тебя половину формы позаимствую. Надоело голой бегать.

Она натянула черные штаны, поправила на поясе кобуру с лазерганом.

— Бывай, сладкий. Хирургов вызови. Вдруг помогут.

Она осторожно выглянула в коридор и побежала к увитым цветами воротам.

* * *

Вход в Цветочный круг представлял собой тесный темный тоннель из какого-то мягкого, упругого материала. Иногда он сырел, покрывался слизью и начинал хлюпать под ногами. Слизь пахла розами и ванилькой.

Наконец, впереди показалась яркая узкая щель. Эликс с трудом раздвинула створки и вылезла наружу.

Яркий солнечный свет ударил по глазам, а громкие хлопушки и радостные вопли — по ушам. Сверху посыпались разноцветные конфетти.

— С днём рождения! — заорали со всех сторон десяток женских голосов.

Пахнущие цветочками и сластями полуголые девки обступили Эликс тесной толпой.

— Обнимашки! — оглушительно завопила огромная бабища, и лицо Эликс тут же утонуло в монументальных грудях, едва прикрытых скудными тряпочками.

— Ша, кобылы, — раздался вдруг хриплый голос. — Мигом сдриснули все от новорожденной.

Девки притихли и разбежались по сторонам, застыв в тени розовых кустов.

Перед Эликс стояло бритое наголо существо, в котором только по едва уловимым признакам можно было заподозрить женщину. Одето оно было в свободную серую хламиду, такую длинную, что ее подол волочился по земле, собирая грязь, травинки и лепестки от цветочков.

Существо достало из недр хламиды скомканную бумажку, развернуло и стало читать:

— Драгоценная сестра! Сегодня ты отринула ложные ценности мужского мира, прошла воротами любви… — оно сплюнуло. — Мля! Кто высрал эту погребень? Харе манду воротами любви называть! Это мужланский термин, которым херомразы объективируют бабьи тушки! Типа, ваша дыра существует лишь для того, чтобы они совали в нее свой отросток. Запомните, тупые вы куклы, эта штука, — оно ткнуло кривым пальцем куда-то за спину Эликс, — не ворота любви. Это происхождение всего. Центр, мать вашу, вселенной. Альфа и омега мира.

Эликс машинально обернулась.

Ну, конечно. Ворота в Цветочный круг были оформлены в виде огромной вульвы с нависающим над узкой щелью клитором, силиконовыми губами и тянущимися по обе стороны розовыми полукруглыми стенами, которые, видимо, символизировали раздвинутые ноги.

— Слышь, курица, — вкрадчиво сказала бритоголовая. — Башкой не крути. Когда я речь толкаю.

— Извините, — Эликс поклонилась, решив сперва разузнать побольше и только потом качать права.

— О! — осклабилась бритоголовая. — Вежливая. Люблю вежливых. Мы подружимся. — Она окинула взглядом застывших у кустов девок. — Чего торчите? Живо за тренировки. — повернулась к Эликс. — А ты со мной. Объясню, что можно, что нельзя. Типа правила. Ну и тест-драйв. Без него пока никак.

Эликс хотела было поинтересоваться, тест-драйв чего ей предстоит, но бритоголовая обняла ее за плечи и поволокла по тропинке туда, где сквозь кусты виднелся разноцветный домик.

— Главное запомни, — бормотала она на ухо, обдавая куревом и перегаром. — Здесь бабья территория. Если какой залетный херомраз заявится, его тут же кастрируют. И сделают резекцию мозга, чтобы он выбрал один из трехсот десяти официальных полов. Почему триста десять, а не триста одиннадцать, спросишь? Потому что гендер цисгендерных херомразов в нашем Круге официально запрещен. Исключение только для гендерфлюидов в стадии «большой хер». Надо же себя иногда радовать чем-нибудь живым, а не пластиковым.

Они прошли через сад, поднялись на крыльцо.

Бритоголовая распахнула дверь.

— Ну чего застряла? Двигай булками.

Эликс шагнула внутрь.

Полутемное большое помещение было заставлено различными предметами, которые на первый взгляд не имели друг с другом ничего общего. И на второй тоже. Школьная парта. Кровать. Унитаз. Люлька. Кухонная плита. Криво отрезанная тыловая часть какого-то лимузина с диваном и задним окном. Развешанные по стенам плетки, веревки, намордники. Картины с голыми бабами. Иконостас в углу. Большой экран, где на паузе стояли выпятив к зрителю задницы сразу десять голых девок. Огромный стол из красного дерева с мраморными письменными приборами.

— Музей оккупации, — сказала бритоголовая. — Всего конечно не покажешь. Особенно того, что было тысячи лет назад, когда вонючие мужланы сломали хребет матриархату. Но основные предметы современной войны присутствуют. Школьная парта, на которой пьяный одноклассник после уроков сломал тебе целку. Или унитаз в туалете для мальчиков, на который ты опиралась, когда тебе ломали целку парни из старших классов. Задний диван в кадиллаке, где тебя изнасиловал мажор, сын мэра города. На суде его оправдали, после чего он насиловал тебя всё лето. Каждую неделю. А потом выставил твоим родителям счет за химчистку, потому что кровью из порванной целки ты испортила диванью кожу.

Эликс хотела было сказать, что у нее не было такого количества целок, да и кадиллаков тоже не было, но промолчала.

Бритоголовая прошла вдоль экспонатов, как экскурсовод, продолжая вещать.

— Здесь у нас классическое. Церковь, кухня и спиногрызы. Ну и конечно стол твоего пузатого урода начальника, на котором он драл тебя в обеденные перерывы, когда ты работала секретаршей. А тут садо-мазо. Почти все мужланы любят связывать, заковывать и пялить беспомощных девочек. Некоторые доходят до удушения или сдирания кожи с филейной части.

При словах о филейной части рука бритоголовой сползла ниже и сжала у Эликс ягодицу.

— Ух ты, какая сочная. Мужланы наверняка любят драть тебя раком, привязав к кровати или зафиксировав колодками. Стало быть, тест-драйв тоже должен быть из того же репертуара.

Эликс даже не успела слова сказать.

Бритоголовая заломила ей руки за спину, навалилась, нагнула к школьной парте. Вытащила ошейник на цепи.

— Извини, сестра. Но пока мы только готовимся к восстанию. И обязаны раздвигать ноги перед херомразами. Это работа.