Вершина мира - Дмитрий Ромов

сейчас к тому старому примешивается ещё и лёгкий запах дыма…

Знаю, что не надо этого делать, но не могу остановиться. Ноги сами несут меня туда, в моё прошлое. Почему именно сейчас? Ведь до этого момента, я постоянно откладывал встречу. Там, дома, мне тоже есть, куда зайти и кого повидать. Но там я могу это сделать в любой момент, а здесь, неизвестно окажусь ли снова…

Я подхожу к так хорошо знакомой мне двери и прислушиваюсь. Нет, ничего не слышно. Я стою, смотрю на эту дверь и не представляю, что буду делать. Не знаю. Рука тянется к звонку, но в последний момент я не решаюсь и одёргиваю её.

И вдруг за дверью раздаются какие-то звуки. Кажется, кто-то одевается и собирается выйти. Нужно срочно убежать. Я совершенно теряюсь, как ребёнок, как мальчик, который последний раз был здесь много лет назад.

Я делаю шаг назад и… дверь открывается…

14. Кто я такой?

— Вам кого, молодой человек?

Это не он. Его соседка. Я не помню, как её зовут, но узнаю сразу.

— Льва Михайловича, — мгновенно, не подумав и не сообразив, что говорить выпаливаю я.

А вдруг он дома и сейчас выйдет и пригласит зайти? И что я скажу?

— Его нет, отвечает соседка. Он в командировке.

— А когда вернётся?

— Недели через две, точно не знаю. Только вчера уехал.

Только вчера. Ну да… Вся жизнь такая, оглянуться не успеешь и вот… А казалось бы, только вчера.

— Что-нибудь передать? — спрашивает она.

— Нет-нет, спасибо. Нужно было позвонить сначала. Но ничего, в другой раз обязательно позвоню. Простите за беспокойство. До свидания.

Я вылетаю на улицу. Фу-у-у… Что бы я ему сказал, типа это я, Егор? Или что? Ну здравствуй, Егор. Слушаю тебя. Да нет, дядя Лёва, вы не понимаете, я тот самый Егор. Так что ли? Выхожу на улицу Кришьяна Бáрона, которую дядя Лёва называет «Кришна Бáрона», так что складывается впечатление, что этот Бáрон никто иной, как Кришна.

Улица оживлённая, с трамваями и множеством магазинчиков. Увидев телефонную будку, захожу и бросаю две копейки. Звоню Маркуссу.

— Маркусс Янисович, а можем мы с вами поговорить ещё до ужина, без Ирины? Я могу подъехать куда-нибудь.

— А ты где сейчас? — спрашивает он.

— Болтаюсь по городу. Сейчас иду по Барона в сторону вокзала.

— А Ирина?

— Спит.

— Ну, подходи в бар в гостинице. Я как раз туда собираюсь. Примерно через полчаса буду. Можем поговорить. Я тоже хотел тебя об этом попросить.

Вот и отлично.

Дойдя до улицы Кирова, поворачиваю направо и иду вдоль небольшого парка. Проходя мимо магазина грампластинок, решаю заглянуть. И не жалею. У меня даже челюсть отвисает. Серьёзно?

Беру чехословацких «Супрафоновских» Луи Армстронга "Золотые хиты", Барбару Стрейзанд «Лучшие хиты» и «Дип Пёрпл» «Кам тейст зе бенд». Охренеть. Почему-то я из детства не вынес в своей памяти такого изобилия. А ещё до кучи приобретаю «Бони М.» и «Сувернир» Демиса Русосса от другой чехословацкой фирмы грамзаписи «Опус». Всё по три рубля. А вчера по пять, но большие...

Порадую Иришку. У нас этого всего не купишь. У неё вроде таких нет. Ну, а если и есть, не беда, подарит кому-нибудь.

Когда захожу в бар, Маркусс уже здесь, он сидит вместе с Валдисом. Я направляюсь к их столику.

— Привет, ты не против, что мы вдвоём? — кивает он.

— Здравствуйте друзья, — улыбаюсь я. — Конечно, нет. Как я могу быть против?

— Ну, и отлично. Расскажи, пожалуйста, как всё прошло.

— Я куколки ваши не захватил, они в номере остались.

— Ничего, нам не горит.

— Хорошо. Только прошу вас отнестись с пониманием и сохранить всю информацию в глубокой тайне от остального человечества.

— Договорились, — кивают они.

Я рассказываю о вчерашних событиях со всеми подробностями, отступлениями и комментариями, делая упор на особом положении Владимира Ивановича Смирнова. Мне бы хотелось как-то закоммутировать их между собой, чтобы… В общем, чтобы щупальца моего спрута переплетались как можно плотнее и глубже прорастали в различные слои действительности.

— То есть, эта, с позволения стать сказать, банда, — задумчиво говорит Маркусс, когда я заканчиваю, — продолжит работать, только теперь без Кена. Так?

— Похоже, что так, — соглашаюсь я.

— Зачем? — произносит Маркусс ни к кому не обращаясь, просто рассуждая вслух и сам же отвечает. — А вот зачем. Через Брезиньша МВД контролировало Кена. Ну, не прямо МВД, а несколько его сотрудников. Они получали взятки и предоставляли защиту. Это все как бы знают. Теперь Брезиньш становится агентом кагэбэшника Смирнова. Для чего? Чтобы отобрать доходы у ментов и перевести на себя? Нет. Вряд ли…

Маркусс задумывается и качает головой.

— Чего ему надо, — продолжает Маркусс после паузы, — и так ясно. Ему нужны эмвэдэшники. Громкое дело. Егор, а почему ты думаешь, что Пуго станет председателем КГБ?

Потому что помню это из истории. Пуго довольно известный человек, чего уж там. После КГБ он будет первым секретарём ЦК Латвии, а потом пойдёт в Москву, возглавит МВД, которое сейчас будет долбать. Ирония судьбы. А потом присоединится к ГКЧП и после провала застрелится вместе со своей женой. Но если мы постараемся, не застрелится.

— Потому что неделю назад был на Лубянке и пока ждал решения своего вопроса, услышал, как большие дяди договаривались дать ему генерал-майора и назначить председателем. В ноябре этого года.

— Хм… А на Лубянке ты что делал?

— Выпутывался, — улыбаюсь я, — из другой передряги.

— Проблемный ты кент, — усмехается Валдис. — Вокруг тебя всегда что-то происходит, да?

— Нет, Валдис, не всегда, — мотаю я головой. — Я планомерно устраняю все трудности, и скоро у меня начнётся время беспроблемного созидательного труда на благо родины. Вот тогда я окажусь на вершине мира. Безо всяких проблем, с идеально работающим механизмом, приносящим по миллиону рублей в секунду. Мне и моим друзьям.

Они оба смеются, радуясь моей фантазии.

— Послушай, Егор, — отсмеявшись и делаясь серьёзным, говорит Маркусс. — А ты можешь попросить Смирнова со мной встретиться?

— Могу. Но, раз уж мы говорим открыто и доверительно, для чего он вам?

— Я хочу предложить ему сотрудничество. Взаимовыгодное. Он будет прикрывать меня от милиции. Но не только. Остатки банды Кена,