Баба Люба. Вернуть СССР 2 (СИ) - Фонд А.

— Зачем вам это? — удивился Всеволод, — старейшиной у нас женщин не ставят, да и, к тому же, нужно закончить пасторский университет в Америке.

— Я не стремлюсь на ваше место, — покачала головой я, — но хочу иметь кое-какие преференции за мой вклад, чтобы какая-нибудь сестра Инна или Марина не решали, что мне можно, а что нельзя.

— Однако, — поморщился Всеволод и осуждающе посмотрел на меня.

Повисла пауза.

— Всё равно я вас не понимаю, — сказал он. — Зачем это всё?

— На одной из проповедей вы обратились к прихожанам и сказали, чтобы они активнее вовлекались в жизнь общины. Чтобы вели просветительскую работу, оказывали помощь одиноким старикам и так далее…

— Я помню, — уже немного раздражённо прервал меня Всеволод. — Но только не пойму, к чему вы клоните?

— К тому, что в общине очень низкая активность.

— Знаю! — рассердился старейшина, — мы работаем над этим, но менталитет…

— Здесь не менталитет, — усмехнулась я.

— А что?

— Система поощрений у вас немного неправильная…

— Да куда уже больше поощрений⁈ — вспылил Всеволод.

— Вам нужно сделать, как было в раннем СССР, — сказала я, — разделить людей на группы, где в каждой будет свой лидер, и устроить соревнования между этими группами. А поощрения выдавать тем, у кого лучше результат.

— Хм… — задумался Всеволод.

Он долго сидел и размышлял. Ко мне уже и Виолетта успела забежать с письмом, на которое срочно нужно дать ответ, и Михалыч с актом, который я машинально подписала, даже не глядя, а старейшина всё сидел и рефлексировал.

Наконец он, видимо, принял решение, и поднял глаза на меня:

— Хорошо, я дам вам людей. Будет у вас своя группа. Довольны?

Я кивнула.

— Что ещё? И каких конкретно людей?

— Не имеет значения, — ответила я, — главное, чтобы там была одна пожилая женщина или мужчина, двое-трое среднего возраста и кто-то молодой, чтобы бегать с мелкими поручениями.

Всеволод кивнул.

Когда наступил «час икс», скажу честно, меня аж потряхивало.

Благотворительную акцию мы назвали «Дети — цветы жизни» и провели всё масштабно, можно сказать, с не калиновским размахом. У того дома, который отбирает администрация города, мы поставили столы и организовали ярмарку по продаже поделок и прочей чепухи, сделанной своими руками.

А в самом доме состоялся аукцион. На который пригласили меценатов и авторитетных людей. Их мне пришлось собирать по всему городу. В пригласительных открытках так и значилось «Закрытый аукцион для меценатов и уважаемых жителей Калинова». Поэтому пришли все. Но здесь следует сказать, что приглашали мы всех подряд — от директора ресторана «Мечта», до последнего владельца самого захудалого ларька.

На аукционе продавали картины местных художников и умельцев прикладного искусства. Если честно, то я бы за такую мазню и двух рублей не отдала бы, а эти ничего, брали за такие суммы и не морщились.

Особо меня умилила ситуация, когда за копию картины под названием «Аллегория добродетели и порока» разыгралась нешуточная баталия. Я прислушалась:

— Пятьсот! — рявкнул пузатый и лысенький товарищ в малиновом пиджаке и с золотой цепью размером с мой палец.

— Шестьсот пятьдесят! — процедил смуглый мужчина с чёрной курчавой бородкой (он сейчас рулил рынком вместо Рафика).

— Восемьсот! — важно надуваясь от собственного титанического самоуважения, небрежно бросила некрасивая женщина в возрасте с обильно унизанными золотыми перстнями пальцами.

— Тысяча!

— Тысяча двести!

— Тысяча пятьсот!

— Две тысячи!

Ростислав, которого я привлекла объявлять суммы, не успевал. Народ распалялся. Хоть акция была благотворительная и крепких спиртных напитков не предусматривала, но часть гостей пришли уже чуть поддатыми, а, кроме того, мы ненавязчиво предлагали кагор.

— Там журналисты хотят интервью снять, — тихо сказал мне незаметно подошедший Всеволод. — Идемте, Любовь Васильевна.

— Ага, — кивнула я и нехотя оторвалась от увлекательного процесса выколачивания из новых буржуев денег. Жаль, что Всеволод чистоплюй и христианское казино не разрешит открыть в своей секте. Вот тут бы мы разгулялись.

Я сегодня оделась в стиле королевы Елизаветы Второй в последние годы её правления. В той клетчатой китайской сумке, которую я притащила с собой в этот мир, нашелся костюм, который носила Ирина. Он ей надоел и ушел при расхламлении в категорию «кому-то отдать», а сейчас мне ой как пригодился. Костюм был неплохого качества, а что уже вышел из моды, так то там, а здесь — это был писк. И цвета он был необычного — бледно-нефритового. Это была классическая двойка а-ля шанель — платье-футляр и летнее пальто. Так что выглядела я достаточно аристократично.

Во дворе дома собрались журналисты. Здесь были несколько газетчиков, из нашей местной передовицы, и парочка собкоров из областных. Один чувак с камерой и миниатюрная девушка с большим ярко накрашенным ртом и микрофоном — явно из телевиденья. И длинноволосый тип из радио.

— Расскажите, что за мероприятие вы проводите в городе? — первый вопрос был от длинноволосого и адресовался Всеволоду.

Ну, Всеволод и затянул длинный и нудный рассказ о Спасении и раскаянии перед Богом во имя Спасения. Ну и прочее, в таком духе.

Пока он проповедовал, журналисты заскучали, а большеротая даже зевнула.

— Что вы можете сказать об этом мероприятии? — наконец, очередь дошла и до меня.

— Скажу так, хорошо, что у нас есть место, где мы можем проводить такие акции и помогать бедным детишкам, — мило улыбнулась я, — мы сегодня славно потрудились и все вырученные средства уйдут в калиновский детский дом и на организацию детской площадки во дворе домов восемь и десять по улице Челюскинцев. Но этого очень мало. Нам нужно собрать средства и для наших стариков. А также для тех женщин, которые пострадали от домашнего насилия и нуждаются в защите. Юристы у нас есть, так что, дорогие женщины — обращайтесь!

Я повернулась и проговорила это на камеру.

— Кроме того, средства, которые мы соберем в следующий раз пойдут на покупку инвалидных колясок.

— Замечательная инициатива! — вскликнул длинноволосый. — А когда это будет?

— Мы планируем проводить такие акции ежеквартально, — ответила я, — это будет происходить здесь, в этом доме и в этом дворе. Поэтому жители Калинова всегда могут приносить сюда вещи на продажу и свои поделки.

Мы еще позаписывали и журналисты упорхнули делать репортажи.

А я улыбнулась — моя задумка сработала.

— Теперь что? — спросил Всеволод.

— Теперь всё будет хорошо, — ответила я и добавила, — я пойду на аукцион, он скоро заканчивается. Нужно проконтролировать, сами понимаете.

По графику у нас ещё значился просмотр художественного фильма в видеосалоне Игоря. Фильм был американский с плохой озвучкой и на библейскую тематику, но я убедила Игоря, что лишняя реклама ему не помешает.

— ну что? — спросила я Ростислава, когда аукцион закончился и гости начали расходиться.

— Такую сумму собрали! — уважительно присвистнул Ростислав, но, спохватившись, покраснел.

— Давай сюда, — велела я.

Ростислав помялся, но деньги отдал.

Я тепло улыбнулась — внушительные пачки приятно оттягивали карманы (всё в сумочку не поместилось, пришлось распихать по карманам). А ещё же заработок за поделки и за просмотр фильма.

Просто прекрасно!

Утром следующего дня я сидела на кухне и, пока Анжелика была на экзаменах, пересчитывала деньги. Результат впечатлял.

Я едва-едва успела закончить (пришлось впихнуть всё в портфель Ричарда, так как в мою сумочку они не влезали), как раздался звонок в дверь. Я побежала открывать.

Так и есть — пришла Галина.

— Ну что, ты собралась? — возбуждённо прощебетала она.

— Ага, — кивнула я и подхватила портфель.

— Что это у тебя? — удивилась она.

— Деньги. Полный портфель денег, — усмехнулась я.