Тринадцать - Анжела Шафрина

— Присаживайтесь, что же вы стоите, — спокойно сказала она, — вы пришли как раз вовремя, скоро будем ужинать.

— Да ни до ужина нам, Кристина Павловна. — Начала, было, Светлана, да залилась слезами.

Кристина молчала.

— Мы к вам…мы вас ни посмели бы беспокоить, но случилось что-то ужасное, — не поднимая глаз на свою хозяйку сказал Иван.

— Не томите.

— Вот, — протягивая коричневую папку, произнёс Никита, — взгляните, Кристина Павловна.

Кристина взяла папку, но раскрывать её не стала.

— Что в ней?

— Это, это пришло сегодня утром, — вытирая нос, сказала Светлана, — но я была занята и не сразу…, а верней сказать только вечером просмотрела бумаги.

— И. — Кристина явно не желала слушать все подробности.

— Это счета на погашение кредитов, арендную плату, — продолжил Иван, всё так же потупив взгляд в пол.

— Так что же такого ужасного в этих бумагах. Они приходят каждый месяц. Ты, кажется, у нас занимаешься вопросами финансирования, ни так ли, Иван?

— В том то и дело, что в последние пол года вопросами финансов занимался сам Игорь Петрович.

При этих словах, Кристина вернулась в реальность. Её плечи опустились, и вся она как будто обмякла. Только одно словосочетание "Игорь Петрович" приводило Кристину в состояние ступора. Она попыталась взять себя в руки, ведь для себя она уже решила, что всё, что касается её мужа, её уже не касается. В душе Кристина уже считала себя свободной от замужества с этим человеком. В голове всплыли слова Эльвиры: — " он тебя никогда не отпустит".

— Кристина Павловна, с вами всё в порядке? — Забеспокоилась Света.

— Да. — Кристина собралась с мужеством и открыла папку.

Быстро пробежав глазами по документам, Кристина так и не поняла, что заставило этих замечательных ребят так волноваться. Она отложила папку на диван, подняла глаза и внимательно посмотрела на озадаченные лица молодых людей.

— И чего вы так всполошились?

— Простите, Кристина Павловна, но вы, вероятно, не совсем поняли суть дела, — сказал Иван и в этот раз он смотрел своими голубыми глазами именно в лицо Кристины.

— Нет, Ванюша, я поняла всё абсолютно верно, — Кристина встала, — только, вот чего я не поняла, так это почему вы пришли ко мне, а не к Игорю? Насколько я знаю, мы задолжали банку за четыре месяца, но я ни чем не смогу вам помочь, все счета на имя моего мужа.

— В том- то и дело. Мы ни как не можем связаться с ним, — продолжил Иван, не отрывая восхищенных глаз от своего босса.

— Сколько составляет сумма долга?

— Мы ещё не совсем уверенны…

— Сколько!?

— Примерно — восемьсот тысяч.

— Сколько!? — Вопрос уже прозвучал просто, как крик о помощи. — Неужели у нас такая дорогая аренда?

— Тут дело ни только в аренде! Сама аренда это всего лишь семьдесят тысяч рублей. Но, вот, займ, который был оформлен на нашу, простите, на вашу фирму…

— Займ? Зачем займ, я не подписывала ни каких бум….

— На всех документах ваша подпись.

И тут до Кристины дошло — папка. Та самая, а вернее, эта самая папка, в которой, в тот ужасный день, когда она узнала о гибели тети Любы, лежали какие-то бумаги.

— Значит так, — начала Кристина, — сейчас идем ужинать. Вы снимаете свои куртки и перестаёте мне выкать, а после, на сытый желудок, мы подумаем, что же нам делать дальше.

* * *

Натали уже второй час лежала в ванной. Вспененной мочалкой, она, то и дело, терла себя, и подчищала под ногтями. Разбухшие от влаги пальцы рук были уже нереально-белого цвета.

— Надо собраться, надо собраться, — повторяла она сама себе, продолжая тереть пальцы, которые больше не чувствовали боли.

— Ты же сильная, Нэт. Соберись!!! — Заорала она и тут же прикрыла себе рот мыльными руками.

Её взгляд, уже в который раз, скользнул на стоящий в углу ванной комнаты небольшой саквояж.

— Всё кончено, — тихо бормотала она себе под нос. — Тебя ни кто не видел, ни кто, ни чего не знает. Всё будет хорошо. Ты теперь богата.

БОГАТА!

И все же эта мысль не была прочувствованна до конца, не было ощущения реальности.

Натали встала и, не смывая пену, вытерлась полотенцем. Надев халат, она взяла сумку и прошла в гостиную, где горел камин.

Дом, где в данный момент жила Наташа, принадлежал её матери, — Маргарите Семеновне Строгоновой, — которая с очередным любовником отдыхала в это время на Фиджи.

Своё состояние мать Натали заработала четырьмя выгодными браками и удачным вложением капитала, который оставляли ей её покойные мужья.

Наташа всегда подозревала, что её отец и трое отчимов умерли не без помощи её "благоверной" мамаши, но подозрения эти она держала при себе. По рассказам старшего брата Егора, Наташа знала, что их отец был человеком мягким и добрым, он был старше своей жены на двадцать три года и потакал любому её капризу. Но когда отец серьёзно заболел, Маргарита Семёновна не особо заботилась о его здоровье. Егор говорил, что, незадолго до кончины, отец был совсем слаб и почти не ходил, он постоянно лежал в своей комнате, в которую строго-настрого было запрещено заходить, кому бы то ни было, кроме матери.

Отец Наташи и Егора скончался, когда девочке было всего два с половиной года, а Егору девять лет.

Маргарита, после смерти мужа, о детях совсем перестала заботиться. Марго вообще считала, что дети это побочный эффект секса. Переложив на старшего сына все заботы о дочери, она с головой окунулась в разгульною жизнь.

Егор закончил школу и, после окончания Московского горного института, уехал работать на север. По началу он писал письма своей младшей сестрёнке, почти каждую неделю, но со временем письма стали приходить всё реже, а по прошествии десяти лет и вовсе перестали приходить.

В десятилетнем возрасте Наташу отправили в небольшой городок под Тулой, к бездетной сестре Марго.

Тётка Наташи, была человеком строгих правил. За малейшую провинность Наташа строго и довольно жестко наказывалась. Рука у тётки была тяжёлой и она то и дело прикладывалась ею по маленькой и костлявой фигурке Натали.

Когда тетка умерла от рака легких, Наташа вернулась в отчий дом. С раннего возраста она усвоила, что в жизни существует только правила выживания и нужно любыми правдами и неправдами бороться за своё место под солнцем.

Приехала она как раз в тот день, когда Марго давала званный ужин в честь своей очередной помолвки, на котором были собраны все сливки местного общества.

Расчет был прост — не выгонит же она родную дочь из дому на глазах у всей этой почтенной публики.

Наташа была права, Маргарита приняла её "как родную", с поцелуями и крепкими объятиями. При людях Марго была само совершенство и пример гостеприимства. Но как только Натали оказалась наедине с матерью, та ей чётко и доходчиво объяснила, что её присутствие в этом доме крайне не желательно, и по этому, жить она будет не в доме, а в крохотной пристройке со стороны дороги, в которой раньше была мастерская третьего мужа Марго. Наташу это вполне устраивало. Она знала, что её мать дорожит соей липовой репутацией и не даст умереть с голоду своей единственной дочери.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});