Эпоха мёртвых. Начало - Андрей Круз

— Машенька, берите детей и немедленно езжайте домой, — закричал в трубку Герцман. — Всё, к чёрту, я не открою сегодня филиал. Закрыто по техническим причинам, руководству скажу, что сбой системы. Будем сидеть здесь с охраной. Что же случилось в этом городе?

Маша плюхнулась за руль, включила заднюю передачу и быстро выехала на дорогу, причём так решительно, что какая-то «девятка» еле увернулась от неё и разразилась отчаянным бибиканьем. Стрельба было смолкла, но вдруг разразилась с новой силой. Маша решила не дожидаться развязки и рванула домой. По пути она догадалась включить радио, городскую новостную станцию. В эфире шёл разговор в прямом эфире, ведущий говорил с кем-то позвонившим по телефону, обладателем старческого голоса:

— …И вы это сами видели?

— Я вижу это прямо сейчас. Они стреляли в этих людей, те падали, а потом снова вставали. Кто-то был ранен.

— Это была милиция?

— Они похожи на ОМОН, такие же пятнистые костюмы у них. А те, в кого стреляли, одеты по-разному, как все.

— Почему милиция в них стреляла?

— Я не знаю, но они не убегали от милиции, наоборот! Те стреляют, а эти идут прямо на них!

— Сколько их было?

— Несколько милиционеров, пять или шесть, и трое тех, убитых. Один милиционер ранен, кажется. Один из нападавших успел его схватить, но я не видел, как он его ранил…

— Мам, о чём они говорят? — спросил Саша.

— Я, Сашка, пока сама не пойму, — растерянно ответила Маша. — Что-то происходит в городе.

— Это про тех, которые сейчас стреляли, говорили?

— Нет, непохоже…

Маша пультом подняла шлагбаум на въезде во двор, припарковала машину на своё место. Вывела детей, схватила их за руки и быстро повела в дом, в безопасность. Как будто в воздухе уже носилось предчувствие большой беды.

Сергей Крамцов

20 марта, вторник, утро

Проезжая через город, я ещё в двух местах заметил непонятную суету и присутствие милицейских машин. Кое-где видел людей, собравшихся группками, но для начала рабочего дня их было маловато. И машин на дороге. Всё же город что-то чувствует, замечает. В воздухе повисло как будто предчувствие грозы. Серое мартовское утро, низкие тяжёлые облака, грязь у тротуаров, оставшаяся после схода снега и ещё не убранная, всё это как гнёт на душе.

По радио тоже начали говорить о непонятных происшествиях, начавшихся этой ночью и всё больше и больше распространяющихся по городской карте. По слухам, уже первые сообщения о непонятных происшествиях поступили даже из Санкт-Петербурга. Вот что значит всего сорок минут полёта. Инфицированный не успел бы даже почувствовать себя плохо, особенно если это была жертва укуса крысы, или что-то в этом духе, без серьёзных повреждений. И уже в городе на Неве он бы обратился и понёс разносить эпидемию дальше. Или кто-то успел заразиться в Москве, а в Питере попал под машину. Погиб и воскрес. Надо бежать как можно дальше от Москвы. Чем больше людей, тем в страшнейший кошмар превратится это место вскоре.

Магазин, в который я ехал, находился в переулке возле проспекта Мира, неподалёку от института Склифосовского. Во дворе клиники стояли омоновские автобусы, вокруг них толпились люди в камуфляже. Кто-то бегал по двору с оружием, тащили носилки с лежащим на них телом. Или началось поедание одних трупов другими в морге, или обратившиеся пациенты бросаются на остальных. Одним из немногих верных путей предотвратить эпидемию являлся бы запрет на оказание медицинской помощи укушенным, немедленная их изоляция или даже убийство, но кто сможет так поступить? И больницы, вместо того, чтобы служить убежищем, превращаются в источник заразы.

«Форанер» бодро бежал по полупустым улицам, я пару раз вильнул по переулкам и остановился у невзрачного, расположенного в полуподвальном этаже магазинчика с зарешеченными окнами, на котором висела вывеска «Стрелец». Лёхиной машины видно не было, но он всегда ставил её во дворе.

Я припарковал машину, сначала огляделся, лишь затем выбрался из неё и зашёл в дверь, над которой мелодично блямкнул колокольчик. Огляделся. Два маленьких зала, в том, который слева, ещё даже не закончен ремонт, и он закрыт для покупателей. В правом зале всё забито всевозможной воинской и охотничьей справой, одеждой и обувью, разгрузками, с этим всем вперемешку палатки и резиновые лодки, стойка с радиостанциями и приборами GPS, пневматическое оружие, бинокли и прицелы, в общем, чёрт ногу сломит, а необходимость скорейшего завершения ремонта во втором зале видна невооружённым глазом. Но успеется. Хорошо, что вообще на ремонт сумели денег набрать.

За кассой сидела девушка Вика, с русыми волосами, убранными в конский хвост. Она смотрела в экран подвешенного под потолок маленького телевизора. Когда я с ней познакомился, то даже встречался пару месяцев, хоть дело так и не дошло до постели. Вика — девушка с правилами, и всё было вполне невинно. Но потом она ушла от меня к Лёхе, а я даже ничуть не обиделся. Всё же он не только мой лучший друг, но он ещё с ней работал. Он был оружейником в гарантийке, а она в том же магазине работала в зале. По крайней мере, они теперь могли проводить вместе больше времени, чем она могла проводить его со мной, постоянно пропадающим на работе. И мы все трое оставались друзьями.

Наверное, не так уж я и влюблён был в Вику, чего не скажешь о Лёхе. Вот у них сейчас всё серьёзно. А так мы вместе проводили отпуска, почти все выходные в тёплое время они обитали у меня на даче, на шашлыках или на рыбалке. И вот однажды Вика пригласила с собой новую подругу, одну очень молодую и симпатичную тренершу по дзюдо. Среднего роста, стройную, стриженную под мальчика, со строгими серыми глазами и очень, очень хорошеньким лицом. Тренершу звали Татьяной, она любила поговорить о единоборствах и мотоциклах и после первого долгого разговора спокойно и без излишней застенчивости оказалась в моей кровати, где понравилась даже ещё больше. Так Татьяна стала «моей девушкой», а в компании нас стало четверо, и мы достигли окончательной гармонии в отношениях.

— Вик, привет, — поздоровался я, воздев правую руку в римском приветствии «Ave!»

— Ой, Серёга! Давно не виделись, — обрадовалась она и позвала: — Лёха!

Вика поцеловала меня в щёку, и я поцеловал её в щёку. Из подсобки вышел Лёха — высокий, плечистый, белокожий, с короткими светлыми волосами, как с плаката какой-нибудь русской националистической партии. Крепко пожал мне руку и, по своему обыкновению, хлопнул по плечу.

— Какими судьбами с утра пораньше? — спросил он и добавил: — На тебя непохоже.

— Вы там… — Я показал большим пальцем себе за плечо, подразумевая мир за стенами магазина «Стрелец». — Там ничего не заметили? Ничего странного? Необычного?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});