Полный дом смерти - Владимир

– Вам скучно, Ходжа? – спросила Олиель, которая сидела напротив меня.

– Совсем нет! – воскликнул я, отрываясь от созерцания до половины оголенного бедра Натоли. – Кто ходит?

– Вы, – слабая улыбка тронула губки Олиель. Она все понимала, дьяволица!

Проводник почти не пользовался успехом. Сиятельные госпожи бель-ал Сепио обращали на него не больше внимания, чем на столик с закусками. Демон то и дело прикладывался к бокалу с амброзиумом, прикусывал губу и с нескрываемой враждебностью поглядывал на меня. Он изрядно опьянел, но все же не до такой степени, чтобы вызвать меня на «поговорить» в полутемный тоннель коридорчика. Это читалось по его глазам.

Мне быстро наскучили карты. Вот сколько лет в них играю, но так и не удосужился выучить хотя бы половину правил. Девушки тоже не отличались особой техничностью – в таком возрасте они пока осваивали азы невероятно сложной игры. Единственный картежник среди нас – проводник – без зазрения совести пользовался нашей неопытностью.

Проиграв первый валл из вырученных у графа, я понял, что Дубльвилль может встретить нищего, а не успешного частного детектива. Потому предложил свернуть контору и насильственным образом вышвырнул демона за дверь.

Когда железячник попробовал возразить, я ответил ему, что ошибся, потому как мог выбросить его через другую дверь – из вагона. Но если он не угомонится, могу исправить досадную ошибку.

Наступила тишина, прерываемая лишь монотонным стуком колес. Поезд бежал по необъятным просторам пустошей. Бастарк сонно порыкивал, то и дело замедляя ход. Тогда шипели раскаленные стержни, и живовоз с удвоенной силой несся вперед.

Девушки поставили меня рожей к окну и переоделись ко сну. Я тихо млел, пуская слюни на туманное отражение в стекле: обнаженные тела, будоражащие воображение груди, и холмики… Ой! Кто-то отвесил мне шутливый подзатыльник.

Мы выключили свет. Меня не поцеловали на сон грядущий. Я благодушно пожаловал свое место сестричкам и, приуныв, забрался на верхнюю полку. Зашуршали одеяла. Невероятно, но все же я заснул, печально скалясь во тьму. И никто не пришел согреть мой зябкий сон.

Проснулся я от той же стучащей тишины. Вдали гремело: «Валибур – Дальние границы…» Мы только что миновали очередную станцию и двигались к Военным полигонам. Вскоре девушки покинут меня, и купе опустеет вместе с душой одного очень одинокого сыщика.

Внезапно я понял, что проснулся не из-за шума ночного вокзала. Никто не входил, не хлопали двери. Даже проводник громко похрапывал в своем коридоре, ничуть не беспокоясь, что кто-то из пассажиров может пожелать чайку.

Меня разбудило чувство опасности.

Не поднимая лишнего шума, я чуть приподнял голову. Нет, показалось. Надо мной никто не стоял с занесенным для удара клинком. Кроме нас со спутницами здесь никого не наблюдалось. Но опасность наличествовала. Воздух просто звенел от незримого присутствия. Что-то надвигалось.

Полагая, что спросонок могу быть чересчур подозрительным, я все же поднялся. Поставил большой чемодан у входной двери. Затем отыскал среди багажа сестричек самую тяжелую шляпную коробку и примостил у двери в коридор. Теперь, если кто-то захочет войти, он тем самым разбудит меня. И, может случиться, это спасет мне жизнь.

Я завалился обратно на полку, но мое тело упрямо не хотело засыпать. А голова отказывалась заниматься умственной работой и думать о деле бель-ал Сепио. Скорее я думал о теле бель-ал Сепио. Двух замечательных телах… Вместо головы давала о себе знать совсем другая часть меня.

Я поерзал, покрутился туда-сюда. И – клянусь своим хвостом! – совершенно неумышленно перебрался на нижнюю полку. К величайшей досаде я вдруг понял, что напрочь запамятовал: а кто и где лежит? Мое эго очень обиделось, что его не поцеловали на ночь, и забыло проследить, куда приляжет Олиель, а куда – Натоли.

Пришлось действовать наобум.

Стараясь не создавать излишнего шороха, мои пальцы пробрались под тонкое одеяло. Мышцы скрутило от приятной истомы – ладонь прикоснулась к горячему женскому телу. Плавно покачивался живот, окружность пупка оказалась невероятно шелковистой. И, самое главное, ничего не случилось! Никакого оскорбленного крика.

Я осмелел и занялся естественными исследованиями в области женской анатомии. Двигался очень бережно и плавно – не приведи демон кого-нибудь разбудить. До поры до времени.

Вскоре мое терпение оправдало себя. Качнулись упругие груди, пальцы наткнулись на твердый сосок. Ого! Уже твердый?

– А вы подлец, Ходжа, – сказали шепотом. Мою руку зажала чужая ладонь. – И наглец.

Я дернулся, но все же сохранил тишину. Раз общаемся шепотом – значит, не все потеряно.

– Какой уж есть.

– Только не говорите, что заподозрили меня в преступлении и решили обыскать, – хихикнул кто-то. Мне так и не удалось распознать, кто из двух сестричек передо – вернее, подо – мной. – Ну как, нашли какое-нибудь оружие?

– Массу, – ответил я дрожащим голосом. Во рту давно уже образовалась настоящая пустыня. – Вы убьете меня одним лишь видом ваших прелестей.

– Ну что же вы? После того, что вы со мной сделали, нам просто необходимо перейти на «ты».

– Но я ведь ничего…

– Ну так сделай же!

Меня обвили требовательные руки. Мои губы тотчас оказались прижаты к девичьим, очень нежным и пылким губам. Начался такой поцелуй, от которого мой хвост мгновенно поднялся торчком. Девушка схватила меня за шерстистое достоинство и переплела его со своим. Надо признаться, в моем послужном списке ловеласа впервые оказалась девушка-белка. Пушистый беличий хвостик делал со мной, что хотел.

Она управляла моими движениями, ласкала мне спину, щекотала за ухом. Я же, навалившись на замечательные груди, только посапывал. Вскоре наши стоны слились воедино. А затем и тела. Хвосты переплелись, ладонь заскользила по ладони. Шумное дыхание, страстные объятия. Все, как в лучших мелодрамах валибурского сетематографа.

Только под финал чарующего действа я, наконец, узрел, что занимаюсь любезностями с Натоли. Ты смотри. Мне раньше казалось, будто ее сестра скорее пойдет на контакт. Натоли же создавала видимость целомудренной девочки, способной лишь на краткий поцелуйчик.

Именно в тот момент, когда нам стало невероятно хорошо, когда в ушах запели амуры, а жаркий стон прервался поцелуем, что-то громыхнуло. Я все еще находился в грезах и содрогался в остатках экстаза. И не сразу понял, что упал чемодан. Тот самый, который служил сигналом у входной двери.

В чем родила меня любимая мамаша, я скатился с Натоли и резво спрятался под противоположной полкой. Девушка благоразумно не издала ни звука. Только высокая грудь часто-часто вздымалась в слабом свете трех лун.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});