Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович

Зайцев изъял весь его небогатый гардероб: две рубашки, брюки, куртку и ботинки.

В шкафу, под грязными тряпками, оказалась целая связка ключей и отмычек.

— Интересно, — Зайцев подбросил на ладони хитро изогнутые крючочки. — Теперь посмотрим погреб, чердак, сарай. Может, там тоже что-нибудь любопытное отыщется.

Любопытное отыскалось в сарае, хотя это было и не совсем то, что мы искали. Под старой, вылинявшей и обтрепанной ковровой дорожкой скрывались два ящика коньяка «Отборный» и «Энисели» и неполный ящик шоколада.

— Вот что значит — меняется вкус у человека, — сказал я. — Сколько помню Пашу, всегда он пил вермут и «Солнцедар», а теперь пристрастился к коньяку. С чего бы это?

Веретенников молчал.

— И коньяк, конечно, из магазина номер сорок два, — продолжал Зайцев.

— Ясно было, что Федоров брал его не один, но предпочел пройти по делу без соучастников, зачем ему отягчающие обстоятельства — «группа лиц», «предварительный сговор»… Но это несправедливо, как вы считаете, Веретенников?

Теперь приговор придется отменять в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.

— Ладно, ваша взяла, — наконец нарушил молчание Веретенников. — Одного понять не могу, зачем вы мои шмотки забрали? Конфискация, что ли? Так за них гроша ломаного не дадут!

— А это уже тема для другого разговора, — загадочно ответил Зайцев.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Можно было считать, что убийство раскрыто. Хотя Веретенников категорически отрицал это, доказательства изобличали его. Действительно, ограбив вдвоем с Федоровым продовольственный магазин, они поделили похищенное и стали искать пути сбыта. Федоров вскоре попался при попытке продать коньяк, а Веретенников решил действовать хитрее и нашел посредника — Коровину, которая договорилась с буфетчицей ипподрома Валентиной Платоновой — массивной крашеной блондинкой с улыбчивым лицом и злыми глазами от реализации благородного напитка. При этом процесс ценообразования строился таким образом, что с каждой бутылки краденого коньяка десять рублей должен был получать Веретенников, четыре рубля — Коровина, а сумма, остающаяся после реализации коньяка с буфетной наценкой, отходила Платоновой.

Однако Коровина нарушила джентльменское соглашение, и Веретенников получил вдвое меньшую сумму, чем ему причиталось. Накануне убийства, в пивной. Веретено ссорился с Коровиной и угрожал ей расправой. Не было сомнений, что, убив ее, он залез в квартиру за деньгами.

Веретенников признавал все, кроме убийства. По его словам, после ссоры в пивной он расстался с Коровиной, а утром пришел к ней в дом, чтобы «забрать свои деньги».

Впрочем, этого и следовало ожидать. Обычно преступник, признаваясь в менее тяжких преступлениях, до последнего отрицает участие в убийстве. Арестованная к тому времени Платонова подтвердила, что Веретенников собирался расправиться с Коровиной, нашлись и очевидцы ссоры возле пивной. Иными словами, доказательства вины Веретенникова в убийстве казались незыблемыми. И уж, конечно, никто не мог предположить, что эта стройная система плотно подогнанных друг к другу улик рассыплется в прах…

Есин собрал отделение, чтобы обсудить наши текущие дела. Настроение у него было хорошим.

— С делом Веретенникова мы закончили, все переключаются на свои материалы.

Крылов, если понадобится, будет выполнять поручения следователя, но такая необходимость вряд ли возникнет. Поэтому вплотную займитесь угонами. У нас в зоне уже четыре мотоцикла, а всего по району — семь. Пора с этим кончать.

В это время зазвонил телефон.

— Здравствуйте, Виталий Васильевич, — весело проговорил Есин, и мы поняли, что звонит Зайцев. — Что там у вас новенького?

Но улыбка тут же сползла с его лица.

— Как это так? Почему? Да такого не может быть! — Он надолго замолчал, сосредоточенно слушая собеседника. — Заключение уже получили? Вот так штука! Я подошлю Крылова, и вы с ним обговорите… Да… Конечно, будем работать… Ну хорошо, до связи.

Есин положил трубку и забарабанил пальцами по столу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— М-да, ситуация! Крылов, давай быстро к Зайцеву. У него там появились новые материалы, и выходит, что Веретенников Коровину не убивал.

Реакцию всех сидевших в кабинете можно сравнить только с заключительной сценкой гоголевского «Ревизора». Я первым вышел из оцепенения и отправился в прокуратуру.

Зайцев держался, как всегда, невозмутимо, хотя, зная его достаточно хорошо, можно было заметить, что он тоже изрядно ошарашен. На столе лежали несколько листков бумаги, и следователь молча протянул их мне. Акт криминалистической экспертизы одежды Коровиной. Как мы и предполагали, она была убита ударами ног.

Эксперты нашли на платье следы коричневой ваксы, а в одном месте удалось обнаружить отпечаток подошвы сорок первого размера. Здесь же имелась и фотография, на которой довольно ясно просматривался сложный узорчатый рельеф, по всей видимости — лыжные ботинки.

Н-да… В день убийства Веретенников был обут в старые черные туфли на гладкой подошве. И вообще носил он сорок четвертый размер…

Я дочитал документ. На платье оказалось несколько шерстяных волокон красного цвета, не принадлежащих одежде потерпевшей.

— Вот это прокол! — Я бросил листки обратно на стол.

— По крайней мере, теперь мы знаем кое-что об убийце.

— Да, размер обуви и рельеф подошвы. А также то, что у него может быть красный шерстяной свитер, так что все в порядке, через пару дней мы его задержим. — Сарказма в голосе было даже больше, чем мне хотелось, но Зайцев на это никак не отреагировал.

— Поедешь в И ВС и допросишь Веретенникова. Подробно: когда он расстался с Коровиной, где, при каких обстоятельствах, кто при этом присутствовал.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Снова работу пришлось начинать с нуля: строить новые розыскные гипотезы, искать пути их проверки. После того как рухнула версия, казавшаяся железной, делать это трудно вдвойне, потому что приходится преодолевать уже сложившиеся психологические установки.

И когда мы собрались на очередную оперативку, было видно, что каждый считает следствие зашедшим в тупик.

Слава Виноградов, работавший по красному шерстяному свитеру, доложил, что среди завсегдатаев пивной, от которой начала свой последний путь Коровина, двое имеют такую одежду. Одного удалось установить, это слесарь-сантехник Злобин, который ни в чем предосудительном замешан не был, а в ночь убийства дежурил в домоуправлении. Вторым был неизвестный молодой парень по имени Леша, которого несколько раз видели вместе с Галкой Совой.

В принципе, ничего обращающего на себя внимание в сообщении Виноградова не было, но что-то заставило меня насторожиться. А через секунду я понял, что это было.

Совой приятели называли некую гражданку Ожогину, а в моей записной книжке уже фигурировала эта фамилия. Ожогина жила по ул. Окружной, 92, в одном из тех домов, в районе которых собака потеряла след. Образ жизни ее не был особо нравственным, и у меня против ее фамилиистояла пометка: «Постоянно водит к себе мужчин, некоторые длительное время живут без прописки».

Когда я сказал об этом, Есин оживился:

— Совпадение настораживающее. Надо вплотную заняться новыми фигурантами. Крылов, ты присмотрись к Ожогиной, а Виноградов займется установлением личности Леши.

Остальные работают над своими версиями, но ориентируются и по линии Ожогина — Леша. Все ясно? Значит, вперед!

Галина Ожогина, двадцать пять лет, подсобная рабочая швейной фабрики. Работает без особого старания, иногда прогуливает. С товарищами по работе отношений не поддерживает. Живет одна, часто выпивает, постоянно приводит к себе «гостей».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Некоторые живут месяцами, и тогда пьянки следуют одна за другой. Соседи неоднократно жаловались, и мы беседовали с Ожогиной, предупреждали, она обещала изменить поведение, но все продолжалось по-старому.

Вся эта информация нам, собственно, ничего не добавила к тому, что уже было известно о Сове. Нас больше интересовало ее знакомство с Лешей, но тут-то и начинались трудности: соседи и знакомые, запутавшись в многочисленных «друзьях»