Синтез - Токацин

— Ты не рассказывал ему про реактор? Он уехал сразу после ваших мероприятий. Что его так напугало?

Гедимин пожал плечами и сунул руку в карман.

— Красная кнопка. Нам уже не нужна. Хочешь взять на память?

Линкен хмыкнул.

— Вот так штука! Это мне пригодится. Настоящая Большая красная кнопка с атомной станции… Точно не хочешь оставить её себе?

— Там осталось ещё много кнопок, — отмахнулся Гедимин.

— А серьёзно — что с реактором? — спросил взрывник, понизив голос. — Из градирен валит пар. А дизеля ещё не вывезли и, кажется, не собираются. Что, где-то не сработало?

— Нет, — качнул головой Гедимин. — Всё идёт по плану. Реактору ещё нужно… прогреться. Через неделю запустим турбины. Месяц на обкатку. Если ничего не сломается, начнут вывозить дизеля. А я бы их оставил. Наш уран уже десять раз покрыл их стоимость. Пригодятся.

…Письмо от Конара пришло уже после отбоя; Гедимин уже засыпал — за день он сильно устал, не столько от работы, сколько от нервного напряжения, но за смартом всё же потянулся.

«Я тянул с новостями до последнего; не хотелось бы, чтобы это сообщение пришло вам под руку перед запуском. По моим расчётам, его должны пропустить на территории к вечеру первого числа. Я надеюсь, вы сейчас отдыхаете после успешного пуска первого реактора и наслаждаетесь праздничной едой и напитками, и то, что вы узнаете, не сильно испортит вам настроение.»

Гедимин настороженно сощурился. «Что там? Ещё кто-то исчез? Или исследования ирренция были запрещены?» Мелькнувшую мысль о еде и напитках (и мимолётную вспышку удивления — о такой традиции сармат слышал, но только применительно к людям, и давно забыл) он с досадой отогнал и углубился в чтение.

«Мы потеряли ещё один реактор. Две подобные аварии в один год! Такое не описывается даже в архивах старого университета. В этот раз событие застало меня в Лос-Аламосе и прошло с чуть меньшим размахом — содержимое реактора удалось контейнировать до того, как оно покинуло здание. Снаружи его корпус практически не изменился; для постороннего взгляда его отличает от других реакторов только множество предупреждающих табличек. Мы снова ждём барка с гравиловушкой — решено вывезти обломки в могильник, не вскрывая корпус. На защитном поле наблюдаются зелёные и красные вспышки — в этот раз, кажется, мы получили гораздо больше ирренция, чем в прошлый. Мне немного жаль, что забрать его оттуда не удастся, но я предпочитаю пожертвовать ирренцием, а не жизнями ликвидаторов. Их работа и так не вызывает ни у кого зависти, и в этом году, как мне кажется, они на нас уже сердиты. Их — и некоторых из наших сотрудников — немного утешает то, что дальнейшие опыты по синтезу ирренция методами Брайана Вольта строжайше запрещены. Сейчас собрана комиссия, идёт расследование, и я по возможности в нём участвую, но пока у меня нет предположений, как можно было бы избежать этой аварии. Большинство здесь считает, что проблема в устаревших реакторах; некоторые предполагают, что конструкции были разрушены омикрон-излучением, и реакция вышла из-под контроля. Мне случившееся ясно напоминает «хлопок»; краткосрочная взрывная цепная реакция, достаточно разрушительная, чтобы превратить конструкции в гору обломков, но недостаточно мощная, чтобы уничтожить всё в радиусе полутора миль. Я почти уверен, что её основной участник — синтезированный ирренций.»

Гедимин, досадливо щурясь, на секунду отложил смарт и посмотрел на противоположную стену. «Линкену рассказывать не буду. Опять пристанет со взрывающимися реакторами. Что-то странное у них в лаборатории. Второй взрыв… цепная реакция… Разве выход ирренция мог быть таким большим? Семь-восемь килограммов в одной точке?»

«Вы, разумеется, усомнитесь в моём предположении. Я помню, что писал о критической массе ирренция, и пока не готов отказаться от своих слов. Но мне всё время кажется, что я что-то не учёл. Может быть, разницу между изотопами ирренция. Скорее всего, их несколько, и их свойства сильно различаются. Сейчас, когда опыты по синтезу вынужденно прерваны, я буду настаивать на дальнейшем изучении существующих изотопов. Возможно, критическая масса одного из них — считанные граммы. Я очень надеюсь, что исследования ирренция не сочтут чрезмерно опасными и не прервут окончательно. Это необычный элемент; мне думается, он серьёзно изменит мир.»

Гедимин задумчиво кивнул. «Критическая масса в несколько граммов… реактор размером с газовый баллон?» — сармат представил себе миниатюрные ирренциевые твэлы и усмехнулся. «Это, наверное, будет… красиво. Или бомба, помещающаяся в карман. Линкен был бы рад такой игрушке. Нет, не буду ему рассказывать. Потом не отвяжешься.»

07 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Принимать пищу в главном корпусе запрещалось, но бак с питьевой водой в вестибюле всё же поставили. Гедимин, утолив жажду, украдкой зачерпнул жидкость ладонью и вылил на затылок и шею — тело, покрытое испариной, нужно было срочно охладить. На станции было не теплее обычного; в другое время сармат, одетый только в белый комбинезон сотрудника «грязной» зоны, не страдал бы от перегрева, но постоянные волнения последней недели сделали своё дело. «Всё-таки не как вчера,» — отметил Гедимин, отворачиваясь к стене и растирая воду по груди. «Теперь точно — работает.» Прохладная жидкость казалась ему слишком тёплой и почти не приносила облегчения.

— Хватит тебе, — Иджес, исподтишка наблюдавший за Гедимином, недовольно сощурился. — Уймись уже. Всё в порядке. Реактор не так перегревается, как твои мозги!

Сармат невесело хмыкнул.

— С реактором уже всё понятно, — Константин, закончив какие-то расчёты, отключил смарт и повернулся к Гедимину и Иджесу. — Теперь — турбины. Я за то, чтобы запустить их сегодня. Айзек готов, машинный зал тоже.

Иджес фыркнул.

— Торопыги! Назначено-то на завтра. Макаки будут недовольны.

— Да и на орбиту Седны их, — отмахнулся Константин. — Хватит уже попусту греть воду. Реактор был готов ещё вчера. Гедимин, а ты что скажешь?

Сармат оторвался от разглядывания прозрачного бака с водой и пристально посмотрел на инженера.

— Потянет, — сказал он.

Поднимаясь к щиту управления после быстрого обхода турбогенераторов, Гедимин слышал за спиной недовольное перешёптывание и сам сердито щурился — «Они что, хотели запускать без проверки?» Айзек, с двумя операторами дежуривший у мониторов, при звуке шагов вскочил с места и развернулся к инженеру.

— Что с паром? — мельком взглянув на показатели, Гедимин довольно ухмыльнулся. — Хорошо. Сегодня пойдём вручную. Ничего не делай, следи за давлением.

Айзек кивнул; его глаза от волнения расширились и слегка блестели, но лицо оставалось неподвижным. Гедимин вышел на лестницу. Снизу ему помахал Константин.

— Так и будешь стоять, атомщик? Командуй!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты — инженер. Единственный с профильным образованием, — проворчал он. — Я при чём?!

Константин досадливо сощурился и хлопнул ладонью по корпусу турбины.

— Не тяни. Мы запускаемся или нет?

«А то ты не знаешь, что делать,» — фыркнул про себя Гедимин.

— Tza tatzqa! — гаркнул он, поднимаясь на ступеньку выше, — оттуда лучше были видны мониторы. — Ток есть?

Двое сарматов у генераторов одновременно вскинули руки.

— Подать воздух!

Тихое шипение разнеслось по залу. Гедимин сощурился.

— Охлаждение к старту!

Тёмные мониторы разом вспыхнули, выдавая первые показатели.

— Клапаны открыты, — отозвался Константин. Гедимин кивнул, про себя отсчитывая тридцать секунд.

— Подать масло!

Секунды тянулись, превращаясь в бесконечность; сармат уже успел задуматься об относительности времени, когда на мониторах проступило то, чего он ожидал, и Константин вскинул руку.

— Норма!

— Приступить к прочистке слива! — Гедимину хотелось спуститься и самому взяться за рычаги, но он заставил себя остаться на месте. — О завершении сообщить!

Время под шум прочищаемых клапанов снова растягивалось, как скирлиновый жгут. Гедимин отсчитывал про себя интервалы; он услышал звуковой сигнал раньше, чем рассчитывал — примерно на шесть секунд.

— Сделано, — сказал Константин. — Генератор готов к работе!

Гедимин кивнул, ещё раз просмотрел данные от систем, введённых в строй, — дело оставалось за малым.

— Открыть клапаны, подать пар!

Сначала он не услышал ничего, кроме резкого шипения, но потом снизу донёсся медленно нарастающий гул. За спиной колыхнулся воздух — кто-то из операторов, не выдержав, выглянул наружу и тут же спрятался.

— Идёт! — крикнул Константин, перекрывая шум разгоняющихся турбин. Сарматы натянули шлемы, прикрывая уши, — защитные наушники были встроены в спецодежду, но, пока турбины не были запущены, никто не носил их.