Сирены - Эрик Ластбадер

Его пальцы сильно сжали локоть девушки, и он потянул ее к убогому входу в Нова Хаус. Она и не думала сопротивляться.

— Я собираюсь трахнуть тебя, дурочка, — прорычал он, наконец разозлившись. — После этого тебе понадобится инвалидное кресло.

— Это не будет изнасилование, если я хочу сама.

Слова Дайны вдруг остановили его, и он, обернувшись, уставился на нее.

— Что ты хочешь сказать, мама?

— Просто пытаюсь объяснить, что ты не можешь изнасиловать меня.

— Можешь быть уверена, я сделаю все, что в моих силах.

Она подняла голову.

— Валяй!

Некоторое время он молча смотрел на нее серьезное лицо, потом, запрокинув голову, расхохотался. Уже много лет он не смеялся так долго и так громко.

* * *

Детектив, лейтенант полиции Роберт Уолнер Бонстил аккуратно ступал по разгромленной комнате.

— Вы свободны, — бросил он двум одетым в форму полицейских, даже не посмотрев в их сторону.

Само выражение, застывшее на лицах этих двух закаленных патрульных псов, первыми прибывших на место происшествия, могло рассказать многое внимательному наблюдателю. По-видимому, они ожидали обнаружить умершую от заурядной передозировки наркотиков знаменитость, когда появились на пороге гостиной, потому что один из них с небольшой плешью на макушке воскликнул: «Господи помилуй!», едва взглянув на труп Мэгги, а второй отвернулся в сторону, бледный, как полотно.

Тем не менее, мгновение спустя они вернулись к исполнению своих обязанностей: достав блокнот и карандаши, они принялись задавать вопросы странными механическими голосами.

Однако почти тут же в дверях комнаты выросла высокая фигура светловолосого элегантно одетого человека. Обведя комнату широко расставленными серо-голубыми глазами, он зашел внутрь. Руки он держал в карманах, и в его движениях чувствовалась властная уверенность.

— Хорош, — с отвращением сказал напарнику лысеющий полицейский и с силой захлопнул блокнот. — Ребята из отдела убийств приехали.

— И они ничуть не поспешили, — ответил Бонстил. Повернувшись к открытой двери, он сделал приглашающий жест рукой. В комнату вошли еще двое, за которыми чуть погодя, последовал третий, очень худой, небрежно и неряшливо одетый. Волосы этого последнего были всклокочены, между глубокими складками на шее виднелись грязные полосы. На ходу он жевал сэндвич.

Бонстил пересек комнату, не сдвинув с места ни единого обломка или обрывка бумаги, валявшегося на полу. Добравшись до дальней колонки, он заглянул внутрь. Потом обошел ее сбоку, присел на корточки и наклонил голову, осматривая сбоку деревянную коробку и затем следы на ковре позади своеобразного гроба. Поднявшись, он позвал: «Док».

Худой человек подошел и, бросив безразличный взгляд внутрь выпотрошенной колонки, откусил кусок от сэндвича.

Бонстил указал на деревянную боковую панель колонки.

— Сфотографируйте это, — сказал он. — Ладно? Худой кивнул, сделал знак своим людям, и те стали доставать камеры и вспышки.

Бонстил подошел туда, где сидела Дайна, держа за руку Криса. Лейтенант передвигался совершенно бесшумно, и, наблюдая за его приближением, девушка почему-то вспомнила здоровенного мексиканца из полинезийского ресторана в Малибу.

— Мисс Уитней? — он говорил тихим скрипучим голосом, выделяя согласные, но не растягивая слова. — Это вы звонили? — Глядя на него в упор снизу вверх. Дайна заметила пробивающуюся щетину на подбородке, такую же крошечную как ворсинки на бархате. — Мэм?

Ощущение близости Бэба и запах корицы, пропитавшей насквозь воздух нью-йоркских улиц, по-прежнему не отпускали ее. Травма и шок пробили в ее голове брешь, через которую на Дайну обрушился целый поток воспоминаний. Она разрывалась между двумя мирами: настоящим и прошлым.

— Что?

— Это вы звонили в полицию? — Бонстил говорил медленно и четко, точно она страдала расстройством слуха.

— Да. — Она отвела в сторону пряди волос, упавшие ей на лицо, и заметила, что он внимательно смотрит туда, где ее руки соприкасались с рукой Криса. — Со мной все в порядке.

— Ваш близкий друг? — он сказал это так, что она не могла понять, имеет ли он в виду Мэгги или Криса.

— Близкий друг нас обоих.

— Уок. — Бонстил повернулся к здоровенному парню, только что вошедшему в гостиную.

— Снаружи все чисто.

Бонстил кивнул и взглянул на свою ладонь.

— Ты займешься рок-звездой. — Уок наклонился, взял Криса под локоть и, осторожно проводив его на другой конец комнаты и усадив за обеденный стол, открыл блокнот.

— Мисс Уитней, теперь я должен снять ваши показания.

Дайна отвернулась: свет от вспышек фотоаппаратов помощников медицинского эксперта резал ей глаза.

— Вот, — сказал Бонстил, доставая пластиковый стакан с темной жидкостью. — Это, правда, не натуральный кофе, но он поможет вам согреться.

Дайна зажала стакан между пальцев. К тому времени, когда она заканчивала давать показания, помощники доктора уже успели убрать камеры и теперь старались вытащить тело Мэгги из колонки. Они делали это так осторожно, словно она все еще была жива. Наконец при помощи ножовки они извлекли труп наружу и унесли его, предварительно упаковав в серый пластиковый мешок. Дайне показалось, что впервые за целую вечность ей удалось вздохнуть свободно, не чувствуя боли в груди.

— Я хочу поговорить с Крисом, — сказала она через некоторое время. Бонстил кивнул.

— Как только сержант Макиларги завершит беседу с ним. — Он взял пустой стаканчик из ее руки. — Вы не хотите позвонить кому-нибудь, мисс Уитней?

Она подумала о Рубенсе: ей очень хотелось позвонить ему. Однако он уехал из города, и Дайна не имела ни малейшего представления, где искать его в Сан-Диего, зная лишь, что он вылетает обратно вечерним восьмичасовым рейсом. Она посмотрела на Бонстила.

— Вы держитесь очень формально, лейтенант.

— Звезды требуют соответствующего обращения, мисс Уитней. Таково железное правило нашего капитана. — Он обернулся, когда медицинский эксперт приблизился к ним. — Что у тебя, Энди?

— Хм, пока ничего особенного. — Он слегка причмокнул. — Я могу сказать сейчас только, что жертва умерла примерно в четверть пятого сегодня утром. Разумеется, плюс-минус, как обычно.

— Ты установил это при помощи своей волшебной палочки?

Собеседник Бонстила признательно крякнул.

— Иногда я готов продать душу, чтобы заполучить ее. — Однако он тут же посерьезнел. — Хотя есть одно странное обстоятельство.

— Какое?

— Она умирала долго.

Лейтенант бросил мгновенный взгляд на Дайну, сделав одновременно какой-то быстрый жест, и медицинский эксперт кивнул головой.

— Пора сматываться, — сказал он. — Я пришлю тебе материал, как только он будет готов. Впрочем, это произойдет после полудня. Мне надо отдохнуть. — Однако, словно противореча собственным словам, он вышел из комнаты куда проворней, чем вошел.

Бонстил подошел к Дайне и наклонился вперед, положив кисти рук себе на колени и сцепив пальцы. Он обладал способностью оставаться абсолютно неподвижным во время собственной речи.

— Мисс Уитней, я хотел бы вернуться еще раз к одному моменту, прежде чем отпустить вас. Вы сказали, что находились вместе с мистером Керром в «Дансерз» примерно с половины первого до начала шестого утра. Верно?

— Более или менее. Я сказала, что мы приехали туда около полуночи.

— Хорошо, значит с полуночи, плюс-минус несколько минут. — Он улыбнулся ей. — Да, кстати, вы были с мистером Керром все время?

— Большую часть времени — да.

— Я спросил вас не об этом, — его голос оставался прежним, но во взгляде что-то изменилось.

— Конечно, мы... иногда расставались. Бонстил посмотрел вниз на свои ладони и пошевелил суставами.

— Надолго?

Она пожала плечами.

— Не знаю... Не помню.

— Двадцать минут, может быть... полчаса?

— Возможно.

Он взглянул ей прямо в глаза.

— Значит, возможно, и на более долгий срок?

— Послушайте, — гневно воскликнула она. — Если вы считаете, что Крис как-то замешан в этом деле... Он любил Мэгги. Мы оба любили ее.

— Я пока еще ничего не считаю, мисс Уитней, — сухо возразил он. — Я просто пытаюсь вникнуть в суть дела.

— Суть дела состоит в том, что Мэгги мертва. Его глаза, казалось, сверлили череп Дайны.

— Если ваш гнев искренен, то вы сделаете все, чтобы помочь мне.

— Да, я сделаю все.

Казалось, он наконец пришел к какому-то заключению относительно нее.

— Хорошо.

— Крис, что здесь случилось, черт возьми? Они оба подняли головы. Бонстил поднялся на ноги. На пороге гостиной, загораживая свет, струившийся через открытую дверь, стояла огромная фигура Силки.

— Кто вы такой? — спросил его Бонстил. Силка не обратил на него ни малейшего внимания и шагнул вперед. Бонстил перегородил ему дорогу и вытянул руку с открытым бумажником, показывая удостоверение.