Иуда - Ульяна Соболева

и отправить. А то спать скоро не смогу из-за него.

— И что он делает?

— Ну ты видел. Караулит под кабинетом. Требует, орет. Каждый день приходит напомнить, то адрес свой принесет, то номер телефона отправляет смсками, то спросит не перепутала ли я адрес, и, может, дать мне адрес своей бабушки, тети, собаки, хомяка. То снова спрашивает. Уже не знаю, куда от него деться. Я ему, конечно, все вышлю. Как только бюджет оформим, но он просто от меня не отстает. Мне и стыдно, и одновременно бесит настырность. Так требует будто деньги заплатил. Притом совершенно недавно выиграл промокоды на бесплатный абонемент в нашу библиотеку.

— Выгони, на хрен, заблочь везде, а учебник я ему сам отправлю по почте или вручу лично в зубы.

— В зубы?

— Да, в зубы.

— Хорошо. Я дам тебе адрес. Только книгу я куплю сама.

— Черта с два. Я сам разберусь с твоим назойливым победителем. Скинь мне адрес смской, я отправлю ему книгу.

— Хорошо, мой спаситель.

— То есть это точно книга, а не какой-то ублюдок, с которым ты крутила шашни?

— Точно книга.

Смеюсь и целую его руки. Потом мы быстро одеваемся, и я еду в универ. У меня пары, потом занятия с группой. Мне безумно хорошо…Я блокирую того парня, но уже в тот же вечер на доске в моем кабинете мне кто-то пишет, что я сволочь и не уважаю своих подопечных. Книгу Дима не отправил. Я ему не позволила, так как победитель начал поливать меня грязью на каждом углу, и я решила, что книгу получит местная библиотека.

Я счастлива. Мне не хочется ни о чем думать. Я в своем мире, где мне безумно хорошо. А потом вдруг…вдруг этот мир рушится. И его больше нет.

В один день. Когда я вдруг понимаю, что прошло более десяти часов, и у меня нет ни одной смски. Я пишу что-то шутливое. Мне еще не страшно, потом пишу снова. Где-то через часа два начинаю немного волноваться, но я все еще в дурмане счастья. Но Дима просто взял и исчез.

Растворился. Просто как будто его никогда не было. Он не отвечал ни на мои смски, ни на мои звонки. Я ждала сутками, я писала, я звонила. Я поехала к нему домой и стучалась в закрытую дверь, пока не вышла соседка.

— Деточка, а квартиру продали. Покупатели ходят с риелтором. Смотрят. Тот парень уехал.

— Как уехал? — бледнея и чувствуя, как перехватывает дыхание и давит слева под ребрами.

— Уехал. Я с чемоданом видела. Потом жильцы новые приходили. Так вроде и продал уже. Ремонт сделают и въедут.

— А куда уехал?

— Да откуда ж мне знать. Он же не докладывал. А я так…домработница. На птичьих правах, и ни с кем особо не общаюсь.

Я превратилась в комок нервов, превратилась в дребезжащий от непонимания, от отчаяния и безысходности комок. Жалкая, какая-то непонятная сама себе, потерянная. Я ходила кругами по своей комнате. То плакала, то рыдала навзрыд, то смотрела почерневшими глазами в стены и не понимала, в какой момент я оказалась в этой бездне и как из нее выбраться.

Может быть, это моя вина? Может, я что-то сказала или сделала не так.

Глава 16

Тишина. Только слышно чье-то прерывистое дыхание. И, мне кажется, я начинаю понимать, кто это может быть. От этой догадки мурашки ползут вдоль позвоночника и сердце бьется быстро, бешено. Глаза наполняются слезами. Звонит проверить жива ли я после того, что сделал…я кожей чувствовала, что это он. Каждым ноготком. — Подонок! — прошипела в трубку и выключила сотовый совершенно. Сунула в карман аккуратно сложенного платья и заперла в шкафчике. Прислонилась к нему лбом и закрыла глаза. Дура! Наивная, тупая идиотка, которая попалась на удочку. На его «давай кран починю» на его «Как ты пахнешь», на то, что Поле он понравился. Все было спектаклем, все было подлой, низкой игрой с целью унизить, растоптать, размазать. Он хуже Боди…хуже своего отца. Они били честно, в лицо, а этот…ударил ножом в спину. Ненавижу подонка. Никогда не прощу и никогда не забуду. А перед глазами снова и снова лицо его наглое, взгляд сумасшедший, пальцы нервные, умелые. И губы зудят от воспоминаний о поцелуях…На теле все еще следы от его ласк остались. Ничего… я забуду, я проживу без них. Без Галаев. Надо было сразу увольняться, когда его увидела. Надо было бежать.

(с) Ульяна Соболева. Подонок

Не знаю, сколько смсок я ему отправила, сколько звонков, сколько голосовых на автоответчик. Первая любовь не знает стыда и гордости, она откровенна, она бесстыдна, наивна и очень глупа. Потом я поняла, что Дима меня заблокировал. Поняла не сразу…поняла через полтора месяца страданий, через полтора месяца боли и метаний, поисков, прогулок у его дома, у универа, в парке, где мы были. Я забросила все. Я почти не ходила на занятия. Я медленно умирала.

Теперь я мало была похожа на саму себя. В зеркале казалось, что на меня смотрит привидение. Черные круги под глазами, бледные губы, осунувшиеся щеки. Я больше не находила себе места. Я ведь даже не представляла, где его искать. Мне постоянно было плохо. От депрессии меня тошнило, мутило, у меня болело между ребрами. Там словно что-то ныло, и мне не хватало дыхания.

Что я о нем знаю? Дима Смирнов. Таких Дим миллионы по всей стране. Я решила пойти в тот клуб, где мы как-то раз были вместе. Возможно, я найду его там. Мне уже все понятно… Я просто хочу посмотреть ему в глаза, хочу увидеть этот приговор лично. Иногда нужно испытать боль намного сильнее чем та, что есть, чтобы понять, и я была готова…почти. К такому никто не готов. Неведение намного милостивее откровенности и неприкрытого предательства.

И я увидела…увидела и ощутила, как адские раскаленные клещи сдавливают мое сердце, и мой разум взрывается, словно разодранный на части. Все сильнее болит в груди, ее разрывает. По-настоящему, физически. Как часто бывало в моменты сильного волнения.

Дима там… в клубе. Не один. С ним девушка блондинка. Красивая, длинноногая, похожа на модель. Немного старше его, но разве это имеет значение? У нее роскошное тело, роскошные ноги. Походка от бедра. Она танцует перед ним, извиваясь и дотрагиваясь до него, обнимая за шею, ероша волосы. И я вижу свои руки, касающиеся его волос, свои руки, порхающие по его спине. И слышу его слова