Яд в моём сердце (СИ) - Трофимова Рита

В какой-то момент она оказалась в сказке: разноцветные мыльные пузыри лопались с пенными брызгами и расползались перед глазами радужной глазурью, звук уплывал и терялся в зыбком пространстве. А потом она провалилась в глухую чёрную дыру и долго падала вниз, будто Алиса в стране чудес, и теперь вернулась в детство, в гостевую Полянских, где когда-то обитала во время болезни мамы Марты.

Лина потянула затёкшие мышцы, перевернулась на спину и встретилась взглядом с… Филиппом. «Определённо, это очень чудной и забавный сон», — думала она, разглядывая его повзрослевшее лицо, глаза с живым огоньком, в которых читались нежность и теплота. Так обычно смотрит любящий старший брат на спящую сестрёнку. Лина блаженно улыбнулась, замечая, как в ответ уголки его губ тронула лёгкая улыбка. Как же он красив, такой удивительный и…

— Филь, я пить хочу, — проскрипел где-то рядом сонный девичий голосок. Тонкая рука обвила его грудь, огладила живот и спустилась ниже, забравшись под футболку и пояс джинсов.

Лина мгновенно зажмурилась. О, Боже! Какой конфуз, это ведь… вовсе не сон! Не сон! Она спала в одной постели с Филиппом и его девушкой!

Лина сползла с кровати и метнулась к двери, чуть не выбежав в коридор босиком. Не смея поднять глаза, вернулась, схватила кеды и вылетела из комнаты, чувствуя, как лицо заливается краской. В груди всколыхнулась буря эмоций. «Настолько опьянела от счастья, что забылась сном? Вот так, наплевав на всех? И что бы сказала мама Марта, узнав о таком?» — думала Лина, мчавшись по тропинке к дому Альтман. У самой калитки она споткнулась, упала на коленки, проползла на четвереньках и, поднявшись на ходу, рванула в дом.

Оказавшись в родных стенах, Лина умылась холодной водой и оглядела себя в зеркале. Глаза неистово блестели, щёки пылали огнём, волосы растрепались. «Ни дать ни взять героиня скандального романа, — усмехнулась она, удивляясь собственному сарказму, который в тот момент пересиливал стыд. — Наверняка в компании Фила к такому не привыкать. Да и просыпаться с ним, похоже, становится традицией». Стоит только остаться в его обществе без родителей, и она напрочь забывает о приличиях. И всё же хорошо, что она оказалась в постели именно с Филом, а не с Максом. Вот это точно был бы кошмар!

Однако такое поведение должно быть наказуемо. Трудотерапией! Так всегда поступал дядя Эдик, воспитывая Филиппа в детстве.

Лина огляделась в поисках ведра и тряпки и занялась генеральной уборкой, тщательно надраивая полы и сметая скопившуюся с подоконников пыль. Кухонные окна она отмыла от следов апрельских дождей, нарядив их в чистенькие отглаженные занавески в цветочек, отчего комната приобрела уютный и праздничный вид. Когда же работа подошла к концу, на часах был полдень. Солнце стояло высоко над посёлком, наполняя веранду и часть первого этажа живительным светом и теплом.

Ополоснувшись под прохладным душем, Лина натянула чистый свитер и домашние джинсы, заварила чай с дачными травами и, подхватив дымящуюся кружку, отправилась в зал. Взгляд её так и тянулся к дому Полянских, а мысли возвращались к загадочному Максу. Всё же этот парень её не на шутку волновал. И он единственный в компании, кто был в этот вечер без девушки. «Ну вот и приплыли, — забеспокоилась Лина. — Что за нескромный интерес? Не хуже чем в романах Стефани Майер: запечатлелась на первом попавшемся парне, словно волчица-оборотень. Хотя… Макс вовсе не первый встречный. Он очень-очень классный и творческий. Наверняка у него есть любимая девушка, а до таких, как я, ему просто нет дела».

Лина немного постояла у окна, погрев о кружку озябшие пальцы, и её потянуло к пианино. Прошлым летом мама Марта купила у соседей древнюю «Кубань» почти за бесценок. Вид инструмента с поцарапанной полировкой на спинке и отломанным бруском для нот оставлял желать лучшего, однако звук был летящим и чистым, ничуть не хуже чем у инструмента в классе Бескровной. Лина раскрыла крышку и заиграла любимую песню Evanescence «My Immortal», разбавив привычную тишину дома нежным звучанием мелодии. Вскоре она почти перестала различать окружающую реальность, но уличный шум заставил её очнуться от грёз. С дачи Полянских стали доноситься пронзительные визги и смех девчонок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лина подкралась к окну и встала за занавеской, совсем как в детстве. Филипп, в мокрой, прилипшей к телу футболке, подвёрнутых джинсах и босиком, поливал из шланга весёлых подружек. Метко направляя струю то на одну, то на другую жертву, он и себя не обделял порцией холодной воды, при этом тряс головой и яростно вопил. Девчонки резво скакали по зелёной траве и будто намеренно подставлялись под освежающие брызги. Зрелище было захватывающим и смешным, и Лина увлеклась, поймав себя на том, что улыбается.

Вдоволь нарезвившись, Фил отбросил шланг и одним рывком стянул через голову намокшую футболку, оголяя влажный торс с аккуратным рельефом мышц. До чего же хорош! Лина залюбовалась его стройной широкоплечей фигурой, подмечая татуировки на груди: одна, самая вычурная и цветная, спускалась от шеи на левую руку, обвивая узором плечо и предплечье. Девчонки, ничуть не стесняясь Филиппа, разделись по пояс, оставшись в джинсах и лифчиках. Перебирая влажные волосы на ветру, подставив солнцу бледную кожу, они продолжали скакать и смеяться.

Лина с трудом отлепилась от окна и направилась в кухню, подальше от соблазна лицезреть полуголого Фила и его расчудесных подружек. Сердце заходилось как шальное, и было немного не по себе. Она плеснула в кружку горячей воды и, сделав большой глоток, забралась с ногами на старенький диванчик, сама не понимая, отчего так разнервничалась. Ей как никогда вдруг захотелось съесть чего-нибудь сладкого.

В тот же момент под окнами дома заиграла гитара. Мелодия казалась неуловимо знакомой. Нежные переборы струн переплетались в фантазию, тревожа что-то глубинное и живое. Похоже, что Макс, устав от безделья и суеты, уединился с гитарой, а может, его посетила муза, и он упражнялся в сочинительстве? Лина, почти не дыша, внимала чудесным звукам. Ей и самой не мешало бы позаниматься, но она отчего-то не решалась прервать поток вдохновения Макса чуждой ему музыкой.

Каково должно ему быть сейчас? А Фил? Куда смотрит Фил? Так заигрался с девчонками, что забыл про друга? Сама не ожидая от себя такой прыти, Лина поднялась с дивана и поспешила к выходу. Ступая тихо, будто своими нечаянными шагами могла создать посторонний шум, дошла до калитки, медленно опустила щеколду, толкнула дверь и выглянула на улицу.

***

Макс сидел на лавке в обнимку с гитарой, привалившись к сухим доскам забора. Пальцы перебирали струны, глаза были закрыты, и весь его вид напоминал мечтательного поэта в минуты озарения. Сосредоточившись на игре, он не сразу отреагировал на появление Лины, а она так увлеклась своей миссией, что позабыла про калитку, и та не преминула напомнить о себе громким стуком о металлические выступы. Макс вздрогнул и открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на Лину так, будто видел впервые, но вскоре взгляд прояснился, и губы растянулись в кривой улыбке.

— Дароф, — слегка отстранённо сказал он и прочистил горло.

Лину сковало волнение, она так и стояла, не в силах сдвинуться с места и заговорить, щёки пылали от смущения, ладони похолодели и дрожали. Ей казалось, что всё это очень заметно со стороны, к тому же Макс даже не думал отводить взгляд, так и рассматривал её, ничуть не стесняясь. «Ой, ну о чём это я, разве такие, как он, стесняются?» — подумала Лина, сцепив пальцы.

— Привет, — наконец улыбнулась она, переводя дыхание. — Я хотела предложить…

— Уже интересно. — Макс отставил гитару и выпрямился.

— Н-ну, если тебе будет удобнее, можешь пойти к нам в сад. Можно уединиться у дальнего забора и… мне кажется, так будет лучше… ведь они мешают, н-наверное, — запнулась Лина, подумав вдруг, что говорит слишком много и не по делу.

— Я не хочу в сад. Я бы от чая не отказался, — усмехнулся парень, и Лина опешила от такой простоты. Вспомнилась фраза героя Ширвиндта из маминого любимого фильма: «Все в сад, в сад…», и Лина подавила смешок: как забавно, видимо, она выглядит со стороны.